тот, что один из семи мудрецов знаменитых,
город украсил достойно. Приблизил к себе Ариона,
автора первого гимна в честь Диониса.
Жену же свою, плодом полную, в гневе убил, пнув ногою в живот,
по наущенью наложниц, поверив их сплетням, однако
ложь обнаружив, спалил их живыми. Но сына
выгнал из дома за то, что печалился по убиенной.
Однажды тиран приказал с горожанок сорвать дорогие одежды,
поскольку стеснен был сам в средствах для дара богам.
При этом философ писал, что свобода есть чистая совесть.
и лучше, чем прихоть тирана – правленье народа.
Известен мудрец изреченьем, а именно: "Сдерживай гнев".
2. Фалес из Милета
Фалес из Милета был первый, кто стал изучать мир природы.
И в этом занятии здорово он преуспел, научившись,
зная приметы небесные, ведать о том, что в земном исполненье случится.
Как-то однажды по этим приметам узрел он, что будет оливок
богатый и пышный весьма урожай. И в Милете
скупил все заранее маслодавильни. И собственный
столь же обильный собрал урожай – только денжный.
Был и такой эпизод, что однажды старуха-служанка
вывела из дому мужа ученого, чтоб созерцаньем
звезд насладиться. Но в темноте опрокинулся
в яму мыслитель и жалобно запричитал.
"Эх, ты, Фалес! – Отвечала старуха. – Не в силах
видеть того, что лежит под ногами, а думаешь
то, что на небе познать". Он считался
также одним из семи мудрецов, и первым из них.
3. Питтак из Митилены
Питтак Митиленский ходил распоясанным, грязным,
к тому же тщеславием был переполнен. Супругу
имел он знатнее себя, и супруга его презирала.
Не оттого ли и этот - один из семи мудрецов, как-то вскрикнул:
"Трудно хорошим быть человеку"! Но что же
имел он в виду, обнародовав эти слова:
Трудно хорошим быть человеку?!
Трудно хорошим быть человеку?!
Трудно хорошим быть человеку?!
Трудно хорошим быть человеку?!
Тем огорошил Питтак философские головы, но такова цена мудрости.
4. Биант из Пирены
Кир полководец однажды в осаду взял город Пирены.
Жители в панике стали бежать, за имущество жадно цепляясь.
133
Только Биант уходил налегке – "Все свое, -
поясняя, - ношу я с собой". А еще –
"Худших везде большинство" – говорил
Биант из Пирены, один из семи мудрецов.
134
5. Солон из Афин
Он демократии родоначальник, один из семи мудрецов,
законодатель, поэт и достойный правитель,
как-то оплакивал сына, и некто заметил:
"Разве не знает мудрейший, что плач бесполезен, и сына им не воскресить"?
"Но оттого я и плачу, поскольку известно не менее мне твоего, что плач бесполезен".
Нравом был Солон смиренен, но и отвагой прославлен.
6. Хилон из Эфер
Хилон из великой семерки на старости лет сомневался
в поступке одном, а случилось такое: судили
друга его по закону, и друга Хилон осудил
публично, однако, товарища уговорил своего
друга того оправдать.
Тем услужил он закону и дружбе – двояко.
И говорил в назидание всем: "Береги себя сам".
Также известен реченьем: "Себя познавая,
познаешь богов и Вселенную".
7. Эпихарм из Сиракуз
Комедиограф Эпихарм зачислен был в семерку мудрецов.
Однажды взял он денежную ссуду, но когда
пришел час отдавать, ответил простодушно:
"Ведь разве должен я? С тех пор я стал другим.
И, значит, я не тот, кто брал когда-то в дол".
А гостю, накануне приглашенному
ответствовал с учтивостью веселой,
что на обед того вчера позвали,
сегодня ж он – "другой", а, стало быть – незваный.
Он утверждал: "Ничто не есть, но только
становится, иначе – возникает.
А существуют только парадигмы –
идеи, первообразы вещей".
8. Восьмой мудрец
На мудрецов великую семерку
смотрю, как зритель созерцает пьесу,
наполненную блеском парадоксов.
И, право, восхищаясь – утешаюсь:
так, если гнев меня обуревает, помню
правителя Коринфа – Периандра.
А, оступившись в яму, не горюю –
ведь сам Фалес туда когда-то угодил.
Когда хочу потщиться, метиленец
Питтак меня оправдывает – "трудно
хорошим человеку быть". А плачу
коль если – не стесняюсь, ведь и Солон,
мудрец из мудрецов рыдал открыто.
Правда, с Биантом недоразуменье,
он все свое носил с собой, а мне же
не удается так, но тешусь, что – покамест.
Зато, Хилона ход двойной освоил:
135
и тем, и этим угодить могу.
А после эпихармовой науки
легко стал приглашать гостей и брать взаймы.
Я, глядя на себя, помыслил здраво –
уж не прибавился ли к ним восьмой мудрец?
И хоть со мной водиться перестали –
что ж, такова премудрости цена.
*** 24 – 26/ 02.
05
Лирика клерка
(Балладав 19-ти главах с прологом и эпилогом)
Пролог
Кто был ни с чем –
тот станет с чем –
ну а зачем?
Кто был никем –
тот станет кем-то
зачем-то…
Кто несгибаем –
быстро сгинет.
Кидала мировой всех разом кинет
и сам вослед бесславно сникнет.
1
Я выхожу –
а как я выгляжу,
когда один… и на дорогу… выхожу я..?
Одену шляпу, редингот, перчаток пару,
украшусь тросточкой и взглядом из под лобья –
как Чайльд Гарольд, или герольд новомосковский –
сегодня явно я в ударе, я подброшу пару
в тусовку –свору норовистых снобов,
намыля лоском взор слащаво-скользкий.
2
Я брошу пачку денег на лоток
в сиянье нимба взглядов восхищенных,
чтоб прошептали все завороженно:
"да-а, игрок".
А я небрежен буду и надменен
и, элегантно угождая дамам,
подать напитки прикажу
без исключенья всем, бесплатно, за мой счет.
А сам, сорвав солидный куш, достойно
покину зал, улыбкой триумфальной
покрыв завистливых поклонников своих…
3
Так думал молодой повеса, то есть - я,
136
ползя в грязи на пыльном Ситроене
в московской сумеречной час-пик овой пене,
рассеянно одной рукой руля,
другой – держа манерно сигарету,
взяв данный жест за верную примету
отвязного, прожженного пижона,
которым я себя считать хотел –
всегда при деле и всегда без дел
вальяжно-беззаботного эстета
с повадками цыганского барона.
4
Так думал я – повеса молодой за тридцать,
начитанный сполна о жизни светской,
на самом деле ехавший куда-то,
и даже не туда, куда глаза глядят,
так как глаза глядеть и вовсе не хотели никуда…
5
В назойливой громокипящей пробке
потел и матерился фраер робкий –
то был герой сей повести невзрачный,
то ль помрачневший, толь извечно мрачный
отчаявшийся бедолага клерк,
чей образ в собственных глазах давно померк,
решивший про себя, что жизнь – бадяга,
а сам он – неприкаянный бродяга.
6
"Нет, больше не хочу себя ничем печалить!
Конечно, можно все решить одним ударом пентотала –
верней, одним уколом – и отчалить
в пучины забытья. Устало
вожу глазными яблоками вдоль
и поперек пространства рассеч енного
хлыстами визгов, криков, гомона людского,
весьма похожего на скотское мычанье
в загоне после дня сплошной жратвы.
Надула губы горечь осознанья –
мы все бредем
в тенетах мирозданья
к минуте своего закланья,
покорно в плечи голову втянув.
Не легче ли без самооправданья,
надежд и мук несносных ожиданья
без всяких "здрасьте", всяких "до свиданья"
убраться восвояси в вечность"?
137
7
На берегу реки бетонном
стоял так, полный дум бездонных,
отчаявшийся клерк невзрачный,
вкушая едкий дым табачный –
"Ну что за сука эта Се ля ви –
ни денег, ни любви!"
В мозгах носился мыслей ворох,
как наважденье темных снов.
но тут раздался тихий шорох
за полусогнутой спиной
героя нашего. Он в миг
на звук откликнулся – и крик
едва сдержал. Лишь рот рукой
прижал, издавши стон глухой:
- Ты кто такой?
8
В полусумраке лиловом
уловил он взгляд суровый.
антрацитово-багровый,
