Видимо, что-то отразилось у меня на лице, так как легкомысленная улыбка Роми сменилась озадаченностью.
– Почему у тебя грустное лицо?
Я не успела ничего ответить, как подружка торопливо заговорила:
– Было плохо? В смысле я всегда думала, что Декс очень хорошо целуется, несмотря на его склонность дурачиться, но я могла ошибаться, и если да, ты только скажи. Я понимаю, что он мой лучший друг, но ты – моя лучшая подруга, а это важнее…
Я подняла руку, словно это могло остановить поток слов.
– Нет, было неплохо. И… я твоя лучшая подруга?
У меня никогда не было лучшей подруги, если не считать Финли. Но хотя она моя сестра и я ее люблю, ногти на ногах мы друг другу не красили, и я содрогнулась при мысли о том, что она сказала бы про «Айви-Спрингс».
Роми улыбнулась почти застенчиво:
– Ну… да… конечно, ты моя лучшая подруга. А что, по-твоему, означает все это… – она обвела рукой попкорн, лак для ногтей, телевизор, – если не приглашение стать лучшей подругой?
Я услышала мамин голос: Эти люди не твои друзья, Иззи. Они в итоге средство, и как только твоя работа закончится, ты никогда их больше не увидишь.
Но Роми была моей подругой. Когда она пригласила меня в гости с ночевкой, я согласилась не для того, чтобы выжать из нее больше информации о привидениях. Я согласилась, потому что хотела побыть с ней. Накрасить ногти, поговорить о мальчиках и посмотреть, как Эвертон и Лесли строят из себя идиотов.
– Ну вот, опять у тебя грустное лицо, – заметила Роми, и я вздохнула.
– Просто… целоваться с Дексом было приятно. И он мне нравится. Очень. Но я не могу встречаться с парнем.
Теперь печальное лицо стало у Роми.
– Почему?
Потому что я охотница за монстрами и все это просто работа, и скоро мне придется сказать маме, что Декс никакой не экстраординарий, и тогда нам нужно будет уехать.
Эти слова готовы были сорваться у меня с языка в приливе откровенности.
Но я лишь пожала плечами и ответила:
– Мне нужно сосредоточиться на школе. Ты понимаешь? На… э… выпускном экзамене. На колледже. И… всем прочем.
Я ожидала, что Роми станет спорить, но она только вздохнула и забрала флакон с жидкостью для снятия лака.
– Понимаю, – сказала она. – Но от этого не легче. На первый взгляд вы удивительно подходите друг другу, но не знаю. Мне кажется, вам было бы хорошо вместе.
– Да, – отозвалась я.
А потом встала с кровати и снова включила «Айви-Спрингс», пока грустное лицо не стало плачущим.
– Изольда. Изольда. ИЗОЛЬДА!
Моргая, я села в постели. Фу, очередной сон Торина. На который я совершенно не была настроена.
– Уходи, – промямлила я спросонок. – Не хочу играть в маскарад.
Но когда я перевернулась на живот, сообразила, что бального платья на мне нет. И находилась я не в бальном зале и не в лодке. Я лежала на выдвижной кровати в комнате Роми, и Торин был не в моем сне, а в ее зеркале.
Окончательно проснувшись, я вскочила с кровати и как можно тише добралась до Торина. Почти вплотную приблизив лицо к зеркалу, я прошептала:
– Что ты делаешь?
– Заглянул в гости, – сообщил он, с невинным видом поднимая руки. – Разве не это должны делать парни? Навещать вечеринки с ночевкой?
– Нет! – отрезала я едва слышно. – Я по крайней мере так не думаю. Но это не важно. Тебе не следует здесь находиться.
Позади меня Роми засопела во сне и повернулась на бок. Я не думала, что можно говорить еще тише, но попыталась:
– Уходи.
– Я по тебе скучаю, – вдруг сказал он. Наши лица оказались очень близко друг к другу, и хотя это было невозможно, я могла поклясться, что ощутила на щеке дыхание Торина. – Ты больше со мной не разговариваешь. А это? – Прищурившись, он указал на стопку дисков с «Айви-Спринге». – Предательница.
– Это моя работа, – сказала я, не обращая внимания на кольнувшее меня чувство вины.
Что со мной такое? Мне не из-за чего чувствовать себя виноватой. Да, я предпочла посмотреть сериал с настоящей девочкой моего возраста, а не с четырехсотлетним колдуном, запертым в зеркале. Откуда тут взяться чувству вины, скажите на милость? Во всяком случае, мне казалось, что неоткуда. В «Дерзкой девчонке» об этом не писали.
– Эти люди больше не работа для тебя, Изольда, – тихо проговорил Торин. – Они твои друзья. И хотя мне физически больно признавать это, твоя мама права. В итоге сближение с людьми только причинит тебе страдание.
Я попятилась от зеркала, но он продолжал:
– На моих глазах поколения женщин из семейства Брэнник сближались с обычными людьми. Влюблялись, дружили. Каждый раз это заканчивалось трагедией, Изольда. Я знаю, ты не веришь большей части того, что я говорю, но поверь, я не желаю когда-нибудь увидеть тебя страдающей. А эти люди причинят тебе боль.
Роми повернулась на другой бок, и я оглянулась на нее.
– Роми… она не смогла бы обидеть меня.
– Неужели?
В зеркале Торин подошел к письменному столу и, выдвинув верхний ящик, вытащил что-то тоненькое и золотое.
Сердце у меня упало, но я заставила себя пересечь комнату и открыть тот же ящик. Там, спрятанный под блоком ярко-розовой бумаги для записей, лежал браслет с брелоками. На нем висели бальная туфелька, крохотный золотой единорог, подковка и, видимо, горшочек с золотом. А между туфелькой и единорогом пустовало место, где, осенила меня ужасная догадка, должно было висеть сердечко.
Я положила браслет на место, бесшумно задвинула ящик и вернулась к зеркалу.
– Все встает на свои места, – сказал Торин, как только я оказалась перед ним. – Она находит где-то безобидное любовное заклинание, решает попробовать его. А потом пробует другое заклинание, третье. И, насколько тебе известно, Роми возглавляет клуб охотников за привидениями, но привидений-то нет. Поэтому она прибегает к тайной магии, вызывает призрак-другой. Чтобы стало поинтереснее. А затем он очень быстро выходит из-под контроля.
Мне хотелось это отрицать. Сказать, что это какая-то ошибка. Но Торин был прав. Все вставало на свои места.
– Что мне делать? – спросила я, сама не понимая, говорю с Торином или сама с собой.
– Сказать маме. Или этому проклятому Совету по экстраординариям, и пусть сами разбираются. Пусть девочка узнает, что баловство с неизведанным имеет последствия.
Технически обе идеи были хороши, но от обеих мне стало нехорошо. А вдруг выяснится, что единственный способ разрушить чары – убить Роми? Мама это сделала бы. Будь это единственный способ, не сомневаюсь, она бы смогла. Что же касается Совета… может, моя кузина Софи и имеет там вес, но сейчас она в отъезде. Кто знает, что эти люди сделают с Роми?
– Не могу, – ответила я. Торин наблюдал за мной с непроницаемым лицом.
Наконец он проговорил:
– Это значит – быть Брэнник, Иззи. Никто не говорил, что будет легко.
И с этими словами исчез.
Глава 28
В воскресенье утром я притворилась, что у меня расстройство желудка, и ушла от Роми. Она вроде бы немного огорчилась, но я оставила ей последний блок серий «Айви-Спрингс», и она приободрилась. Отправилась я не домой, а в библиотеку. К сожалению, библиотека Идеала оказалась не лучшим источником материалов, и я быстро поняла, почему маме понадобилось ездить за три города, чтобы раздобыть те книги. Поиски «Самоучителя по магии» успехом не увенчались, зато я увидела пособие по садоводству. Вспомнив о жутком газоне Декса, я подумала, не взять ли это для его бабушки. Потом вспомнила, что отношения у нас с ним сейчас не ахти. Кроме того, мне нужно было сосредоточиться на деле.
В тот вечер мы с мамой снова поехали в китайский ресторанчик, и я объявила ей, что готова уехать. Мама подняла брови.
– Дело закрыто?
– Почти, – ответила я.
Как остановить Роми, я до сих пор еще не решила. Какая-то часть меня спрашивала, не поговорить ли с ней, как… как с подругой. А может, сунуть в «Американского подростка» фальшивую статью под названием, например, «Почему так устарела доморощенная магия и вызов духов?».
К понедельнику я все еще ни к чему не пришла. Деке, как обычно, занял мне место в автобусе, но старательно держал дистанцию. По-моему, мы оба испытали облегчение, когда к нам повернулась Роми и начала рассказывать Дексу об их с Андерсоном вечерней вылазке.
– И там везде была соль, – закончила она, поправив съехавшие очки. – То есть больше мы ничего не видели, но ведь должно же это что-то значить?
Декс поперхнулся смехом, быстро превратив его в кашель. Роми забеспокоилась.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Да, просто… Кстати, Иззи, расскажи Роми о нашем вечере.
– Она уже рассказала, – подавляя улыбку, проговорила подружка.
Она подмигнула, и мне ужасно захотелось подмигнуть ей в ответ. Вместо этого я сунула руку в карман.
– Совсем забыла. Мы нашли еще вот что.
Перед уходом из пещеры вечером в пятницу я обыскала пол ради этого брелока-сердечка. Сейчас я достала его из кармана.
