Иван Терентьевич погладил её по спинке. От головы до самого хвостика.
– Ты у меня самая хорошая. Серенькая ты моя.
Мышка Машка всхлипнула от избытка чувств:
– Ненаглядный ты мой! Защитник.
Иван Терентьевич расправил плечи. Он чувствовал себя настоящим мужчиной. Он и Василий победили негодяя, вернули драгоценности. Вот только бы засадить Уклейкина за решётку. По 105 статье!
Бабушки видели Ивана Терентьевича впервые. До этого они не были с ним знакомы. Ни с ним, ни с его супругой Машкой. Они догадывались, что в доме существуют мыши. Ставили иногда мышеловки. К счастью, никто в них не попался. Это сейчас они поняли, что к счастью. А в тот момент возмущались:
«Сыр съели. И не попались. Вот негодяи!»
Но самое большое потрясение было, когда Мура Алексеевна увидела свою дочь, Лизуню. Тут слёзы хлынули сразу из двух глаз. Из больного и из здорового.
И только одного участника этой замечательной встречи никто не заметил. А он давно наблюдал за всей честной компанией через окно. Взобрался на рядом стоящее дерево и наблюдал.
Это был Хозяин.
Это он просвистел на своём джипе расстояние до Верхне-Реченска со средней скоростью 187 километров в час за пять часов, двадцать минут и сорок одну секунду. Со всеми семью включёнными фарами.
И каждый уступал ему дорогу. Понимали, что человек спешит к родной матери. Иначе не зажигал бы он все семь своих фар.
Перед тем как войти в незнакомый дом, Хозяин решил изучить обстановку. Нет ли тут засады? Не провокация ли это партнёров по бизнесу?
Он взобрался на дерево. И вот… Изучил. Даже прослезился. Чуть ли ни первый раз в жизни.
А за празднично накрытым столом собрались и хозяева, и гости. И Лизуня со своей дочкой-Машкой, и мышка Машка, и подпольщики – мышата.
– Надо же, – сказал Василий. – Кошки и мышки – за одним столом. Чего только не бывает в жизни!
– И даже имена у нас общие, – сказала мышка Машка.
– Потому что все мы – мыслящие существа! – сказал Иван Терентьевич.
Вера Денисовна, в новом по такому случаю халате, поставила на стол специально испечённый пирог.
Мура Алексеевна, в праздничных очках, накапала себе и Лизуне валерьяночки.
Кот Василий переоделся в фирменную майку и уселся на самое почетное место, поближе к пирогу.
Ивану Терентьевичу и его супруге подложили на стулья книги, чтобы они были за столом наравне со всеми. Много книг, целую стопку книг.
А Лизуня… Она сидела за столом впервые. Уклейкин держал всегда её под столом.
Василий торжественно вручил бабушкам их серьги, кольца и очень красивый медальон.
Вера Денисовна расплакалась. Открыла медальон и показала фотографию:
– Родители мои. Папа и мама.
– Родители – самое дорогое, – сказал Василий.
Но тут распахнулась дверь. На пороге стоял браконьер Уклейкин. И с ним ещё два гнусных типа. Про таких говорят в народе: «Морда кирпича просит». Просит, но жалко… Этого самого кирпича.
– Вот, значит, – сказал Уклейкин. – Вот где вы скрываетесь. А за кражу знаете, что полагается? Какая это статья?
– 158, – жалобно сказал Иван Терентьевич. – Зато ваша статья – сто 105, покруче будет.
Уклейкин хотел врезать ему по статье. Лучше не говорить по какой. Но тут заметил Лизуню.
– И ты здесь? Теперь понятно, кто у меня стащил драгоценности. Тебя, Лизуня, я просто за хвост подвешу. Будешь висеть, пока не околеешь.
– Не надо, – сказал Василий. – Лучше подвесьте меня.
– Одно другому не мешает! Будете висеть рядом. Как брат с сестрой. Будет вам семейная вешалка… Ну?! Где мои кольца-серёжки?! Снимайте медальон! Или помочь?
Вера Денисовна потянулась к медальону.
– Не надо снимать! – раздался голос.
Это в окно впрыгнул Хозяин.
– А ты кто такой? – удивился Уклейкин.
Два типа вытащили из карманов огромные кулаки.
– Сыночек, – ахнула Вера Денисовна.
– Проваливайте, ребята, – дружелюбно сказал Хозяин. – Не люблю драться. И больница здесь неблизко.
– А доктор там – Валериан Валерианович, – сказал Василий. – Лучше к нему не попадать.
– Да кто ты такой? – заорал
