– Неизвестность убивает меня, Бо, – прошептала она.
– Прости. Я не знаю, с чего начать.
На еще одно затянувшееся мгновение между нами повисла тишина, ее нарушали только мурлыканье мотора и прерывистое дыхание – только моё, дыхания Эдит вообще не было слышно. Я снова провел пальцем по ее совершенной кисти, на этот раз в обратном направлении.
– Почему бы тебе не начать сначала, – предложила она, сейчас ее голос был более нормальным. Деловым. – Это идея пришла тебе в голову ни с того ни с сего или что-то натолкнуло тебя на нее: комиксы, может быть, или фильм?
– Ничего такого, – сказал я. – Но не могу сказать, что сам это придумал.
Она ждала.
– Это было в субботу, на пляже, – я рискнул взглянуть Эдит в лицо. Она казалась озадаченной. – Я встретил старую подругу семьи – Джулс, Джули Блэк. Ее мать, Бонни, и Чарли были близкими друзьями еще до моего рождения.
Эдит явно все еще пребывала в замешательстве, поэтому я продолжил:
– Бонни – одна из старейшин квилетов…
Маска растерянности застыла на лице Эдит. Как будто все черты ее лица неожиданно заледенели. Как ни странно, от этого она стала еще красивее – я видел лик богини, освещаемый лишь светом приборной панели. Однако она не очень походила на человека.
Эдит молчала, по-прежнему не двигаясь, и мне пришлось договорить:
– На пляже была одна женщина из квилетов – Сэм, фамилию не помню. Логан, пытаясь высмеять меня, сказал что-то о тебе. А эта Сэм ответила, что твоя семья не бывает в резервации, вот только за ее словами явно крылось нечто большее. Джулс, похоже, знала, что именно, поэтому я пригласил ее пройтись и донимал расспросами, пока она не рассказала мне… рассказала старые легенды квилетов.
Я удивился, услышав голос Эдит – настолько неподвижным было ее лицо, а губы едва шевелились.
– И что это за легенды? Кем назвала меня Джулс Блэк?
Я приоткрыл было рот, но тут же опять закрыл.
– Кем? – повторила Эдит.
– Не хочу этого говорить, – признался я.
– Для меня это слово тоже не самое любимое, – лицо Эдит слегка оттаяло, и она снова казалась человеком. – Однако оно не исчезнет, если его не произносить. Иногда… мне кажется, что это слово становится даже более значительным, если не произносится.
Я подумал, что она, возможно, права.
– Вампир? – прошептал я.
Она вздрогнула.
Не-а. Сказанное вслух, это слово не стало менее значительным.
Забавно, что оно больше не звучало так глупо, как тогда, в моей комнате – словно в разговоре о какой-то небывальщине из старых легенд, дурацких фильмов ужасов или книг в мягкой обложке. Оно казалось реальным.
И очень значительным.
Еще минуту мы ехали молча, а слово «вампир» словно всё плотнее заполняло собой салон автомобиля. Я остро чувствовал, что оно не столько характеризует Эдит, сколько способно причинить ей боль. Хотелось как-нибудь стереть воспоминание о самом звучании этого слова, но ничего не приходило в голову.
Прежде чем я успел что-то придумать, Эдит заговорила:
– И что ты сделал потом?
– О… ммм… поискал информацию в Интернете.
– И это тебя убедило? – теперь ее голос звучал очень буднично.
– Нет. Ничего не подходило. Многое было очень глупым. Но я просто…
Я резко замолчал. Она подождала, пока я продолжу, а когда я так и не договорил, пристально посмотрела на меня.
– Что ты сделал? – настойчиво спросила она.
– Ну, я хочу сказать, это не имеет значения, ведь так? Так что я просто бросил это дело.
Ее глаза открывались всё шире, а потом резко сузились, превратившись в две щелочки, которыми она свирепо уставилась на меня. Мне не хотелось снова указывать на то, что ей следовало бы смотреть вперед, но скорость уже превысила девяносто пять миль в час, а Эдит, казалось, совершенно не обращала внимания на извилистую дорогу перед нами.
– Хм, Эдит…
– Это не имеет значения? – чуть ли не закричала она на меня, и ее голос стал пронзительным и почти… металлическим. – Не имеет значения?
– Нет. Во всяком случае, не для меня.
– Тебе все равно, что я монстр? Что я не человек?
– Да.
Наконец она снова перевела взгляд на дорогу, но глаза всё еще оставались гневно прищуренными. Я почувствовал, что скорость машины ощутимо увеличилась.
– Ты расстроена. Видишь, не стоило ничего говорить, – пробормотал я.
Покачав головой, она процедила сквозь зубы:
– Нет, лучше всё-таки знать твои мысли, даже если они безумны.
– Прости.
Раздался ее раздраженный вздох, и на несколько минут снова наступила тишина. Я медленно поглаживал руку Эдит большим пальцем.
– О чем ты сейчас думаешь? – поинтересовалась она более спокойным тоном.
– Хм… ни о чем, если честно.
– Незнание сводит меня с ума.
– Я не хочу… ну, обидеть тебя.
– Выкладывай, Бо.
– У меня много вопросов. Но тебе не обязательно на них отвечать. Мне просто любопытно.
– Что именно?
– Сколько тебе лет?
– Семнадцать.
С минуту я смотрел на Эдит, пока уголок ее рта не приподнялся в улыбке.
– И давно тебе семнадцать? – уточнил я.
– Давненько, – призналась девушка.
Я тоже улыбнулся:
– Хорошо.
Она посмотрела на меня как на умалишенного.
Но так было лучше. Легче – когда она просто жила, не беспокоясь о том, чтобы держать меня в неведении. Мне нравилось быть в курсе. Я хотел стать своим в ее мире.
– Не смейся… но как ты выходишь на улицу днем?
Она все-таки засмеялась:
– Миф.
Ее смех отдавал теплотой. Казалось, я проглотил пригоршню солнечных зайчиков. И улыбнулся еще шире:
– Сгораете на солнце?
– Миф.
– Спите в гробах?
– Миф, – секунду поколебавшись, Эдит тихо добавила. – Я не могу спать.
Минута у меня ушла на осознание сказанного.
– Совсем?
– Вообще, – прошептала она и печально посмотрела на меня. Я выдержал ее взгляд, попав в прекрасную ловушку золотых глаз. И через пару секунд полностью потерял нить размышлений.
Резко отвернувшись, она опять прищурилась:
– Ты не задал самый важный вопрос.
– Самый важный вопрос? – повторил я, не понимая, о чем она.
– Неужели тебе не любопытна моя диета? – спросила она с насмешкой.
– А, этот.
– Да, этот, – безрадостно подтвердила она. – Разве ты не хочешь узнать, пью ли я кровь?
Я поморщился.
– Ну, Джулс кое-что сказала об этом.
– Да неужели?
– Она сказала, вы… не покушаетесь на людей. Вашу семью сочли не представляющей опасности, потому что вы охотитесь только на животных.
– Она сказала, что мы не опасны? – со скептицизмом переспросила она.
– Не совсем. По словам Джулс, вы не считались опасными. Но квилеты все равно не хотели видеть вас на своей земле, просто на всякий случай.
Хотя взгляд Эдит был устремлен вперед, я не мог с уверенностью сказать, следит ли она за дорогой.
– Так она права? В том, что вы не охотитесь на людей? – как можно ровнее проговорил я.
– У квилетов хорошая память, – прошептала она.
Я понял это как подтверждение.
– Только не позволяй этому успокоить тебя, – предупредила Эдит. – Они правы, что держатся от нас на расстоянии. Мы все равно опасны.
– Не понимаю.
– Мы… стараемся, – объяснила она медленно и обреченно. – Обычно у нас хорошо получается. Иногда мы совершаем… ошибки. Я, к примеру, когда позволяю себе быть с тобой наедине.
– Это ошибка? – я услышал боль в своем голосе, но не уверен, уловила ли ее Эдит.
– И очень опасная, – пробормотала она в ответ.
Мы оба замолчали. Я наблюдал, как фары освещали изгибы дороги. Их свет двигался слишком быстро, нереально, как в видеоигре. Я ощущал время, ускользающее так же быстро, как черная лента дороги под нами, и вдруг пришел в ужас от мысли, что мне может не выпасть еще одного шанса побыть с ней вот так – открыто, в кои-то веки без всяких стен между нами. Ее слова были похожи на прощание. Моя рука, лежащая поверх ее, напряглась. Нельзя было терять ни минуты из того времени, которое оставалось провести вместе с ней.
– Расскажи мне еще что-нибудь, – мне было все равно, о чём она будет говорить. Просто хотелось слышать ее.
Похоже, перемена в моем тоне испугала Эдит, и она кинула на меня короткий взгляд:
– Что еще ты хочешь узнать?
– Расскажи, почему охотишься на животных, а не на людей, – спросил я о первом, что пришло в голову.
Мой голос звучал хрипло. Я дважды моргнул, прогоняя излишнюю влагу с глаз.
Ответ был очень тихим:
– Не хочу быть монстром.
– Но животных недостаточно?
Эдит помолчала.
– Не уверена, но я сравнила бы это с жизнью на соевом молоке и тофу, мы ведь и зовем себя вегетарианцами – семейная шутка. Это не вполне утоляет голод… точнее, жажду. Но дает силы сопротивляться. Большую часть времени, – мрачно добавила она. – Иногда бывает труднее, чем обычно.
– Сейчас тебе очень трудно?
– Да, – со вздохом подтвердила она.
