– Сейчас тебе очень трудно?
– Да, – со вздохом подтвердила она.
– Но ты не голодна, – это было утверждение, не вопрос.
– Почему ты так думаешь?
– Твои глаза. У меня есть теория на этот счет. Похоже, их цвет связан с настроением, а люди обычно становятся раздражительнее, когда проголодаются, так?
Она засмеялась:
– Ты наблюдательнее, чем я думала.
Я слушал ее смех, запоминая его.
– Значит, все, что, как мне казалось, я видел – в тот день с фургоном… и впрямь произошло. Ты остановила его.
Она пожала плечами:
– Да.
– Насколько ты сильная?
Кинула на меня взгляд искоса:
– Достаточно.
– Ну, к примеру, можешь ты поднять пять тысяч фунтов? (Прим.ред.: примерно 2300 кг)
Казалось, она была немного ошарашена моим энтузиазмом:
– Если понадобится. Но я не слишком увлекаюсь силовыми рекордами. Они способны только вызвать дух соперничества у Элинор, а я никогда не стану такой сильной.
– Что ты имеешь в виду?
– Честно говоря, если бы она захотела, то, думаю, могла бы поднять над головой гору. Но я никогда не скажу этого рядом с ней, потому что тогда она обязательно попробует, – смех Эдит прозвучал безмятежно. Ласково.
– Ты охотилась в этот уикенд с э… Элинор? – спросил я, когда снова наступила тишина.
– Да… – она на секунду замолчала, словно решая, добавить ли что-то или нет, а потом продолжила: – Я не хотела отлучаться, но это было необходимо. Немного легче находиться возле тебя, когда я не голодна.
– А почему ты не хотела уезжать?
– Мне… тревожно… вдали от тебя, – ее взгляд был нежным, но напряженным, и мне стало трудно дышать. – Я не шутила в четверг, когда просила тебя постараться не свалиться в океан и не попасть под машину. Все выходные мне не удавалось сосредоточиться, я беспокоилась о тебе. А после того, что случилось сегодня, остается только удивляться, как ты ухитрился прожить целый уикенд невредимым, – она покачала головой, а потом, похоже, вспомнила о чем-то: – Ну, не совсем невредимым.
– Что?
– Твои руки, – напомнила Эдит. Я посмотрел на почти зажившие царапины у основания ладоней. Она ничего не упустила.
– Я упал.
– Так я и думала, – уголки ее губ приподнялись. – Зная тебя, можно было опасаться чего-то гораздо более страшного – и это мучило меня всё время, пока нас здесь не было. Эти три дня тянулись очень долго. Я здорово действовала Элинор на нервы.
– Три дня? Разве вы вернулись не сегодня?
– Нет, в воскресенье.
– Тогда почему же ты не была в школе? – при мысли о том, как меня изводило ее отсутствие, я почувствовал раздражение, почти гнев.
– Ну, ты спрашивал, не опасно ли мне находиться на солнце… нет, не опасно. Но нельзя выходить из дома в солнечную погоду – по крайней мере, туда, где меня могут увидеть.
– Почему?
– Когда-нибудь я покажу тебе, – пообещала она.
Я обдумал ее слова.
– Ты могла сказать мне.
Она была явно озадачена:
– Я же знала, что с тобой всё в порядке.
– Да, но я не знал, гдеты. Это… – опустив глаза, я замолчал.
– Что? – шелковистый голос Эдит был таким же завораживающим, как ее взгляд.
– Это прозвучит глупо… но… ладно, это сводило меня с ума. Я думал, что ты можешь не вернуться. Вдруг ты каким-то образом догадалась, что я все знаю, и… Я боялся, что ты просто исчезнешь. Не знал, что делать. Мне необходимо было увидеть тебя снова, – я почувствовал, что щеки становятся горячими.
Она молчала. Я взглянул на нее и увидел на ее лице страдание – словно что-то причиняло ей боль.
– Эдит, что с тобой?
– Ах… – тихо простонала она. – Это неправильно.
Я не понял ее реакцию:
– Что такого я сказал?
– Разве ты не понимаешь, Бо? Одно дело, когда я сама несчастна, но совершенно другое – когда в это настолько вовлечен ты, – она отвернулась и уставилась с тем же страдальческим видом на дорогу, ее слова обгоняли друг друга, я с трудом улавливал их смысл: – Не хочу слышать, что ты чувствуешь такое. Это неправильно. Это небезопасно. Я причиню тебе боль, Бо. Тебе очень повезет, если ты уцелеешь.
– Мне всё равно.
– Очень глупо так говорить.
– Возможно, но это правда. Как я уже сказал, мне не важно, кто ты. Слишком поздно.
Ее голос прозвучал тихо, но резко:
– Никогда так не говори. Не поздно. Я могу вернуть все обратно. И сделаю это.
Я уставился вперед, снова радуясь тому, что на мне шарф. Моя шея наверняка превратилась в скопище малиновых пятен.
– Не хочу, чтобы все вернулось обратно, – пробормотал я. И задумался, можно ли мне двигать рукой. Я держал ее неподвижно. Может быть, тогда Эдит забудет, что моя рука там.
– Прости, что поступила так с тобой, – в ее голосе слышалось искреннее сожаление.
Темнота тихо проносилась мимо нас. Я почувствовал, что машина замедляет ход, и даже сумел разглядеть знакомые места. Мы въезжали в Форкс. Вся поездка заняла меньше двадцати минут.
– Я увижу тебя завтра?
– А ты этого хочешь? – прошептала Эдит.
– Больше всего на свете, – в этих словах была настолько очевидная правда, что они прозвучали жалко. Вот тебе и изобразил неприступность.
Она закрыла глаза. Машина ни на йоту не отклонилась от центра полосы.
– Значит, я там буду, – сказала наконец Эдит. – Мне действительно надо сдавать письменную работу.
Потом она посмотрела на меня, лицо ее стало спокойнее, но во взгляде читалась тревога.
Внезапно оказалось, что мы уже перед домом Чарли. В окнах горел свет, мой пикап стоял на обычном месте, все выглядело совершенно нормально. Это напоминало пробуждение ото сна – который не хочется потерять, ради которого лежишь, крепко закрыв глаза, поворачиваешься на бок и накрываешь голову подушкой, только бы вернуться в это сновидение. Эдит выключила мотор, но я не двигался.
– Займешь мне место во время ланча? – нерешительно спросил я.
И был вознагражден широкой улыбкой:
– Это довольно просто.
– Обещаешь? – я не мог заставить свой голос звучать достаточно небрежно.
– Обещаю.
Я пристально смотрел ей в глаза и снова чувствовал себя так, словно она магнит и притягивает меня к себе, а у меня нет сил сопротивляться. И желания тоже. Слово «вампир» всё еще стояло между нами, но игнорировать его было легче, чем я считал возможным. Каждый взгляд на ее невыносимо прекрасное лицо причинял какую-то странную боль. В то же время мне совсем не хотелось отводить глаза. Вот бы узнать, так ли шелковисто-гладки ее губы, как кожа на руке…
Внезапно я увидел, как ее левая ладонь взметнулась в предостерегающем жесте в дюйме от моего лица. Эдит съежилась в дальнем углу, у самой дверцы, испуганно округлив глаза и крепко стиснув зубы.
Я отпрянул:
– Прости!
Эдит долго смотрела на меня, и я мог бы поклясться, что она не дышит. Через несколько бесконечных мгновений она слегка расслабилась.
– Ты должен быть осторожнее, Бо, – сказала она наконец глухо.
Осторожно, словно я стеклянный, она убрала мою руку со своей и отпустила. Я сложил руки на груди.
– Может быть… – начала Эдит.
– Я сумею вести себя лучше, чем сейчас, – быстро перебил я ее. – Только скажи мне правила, и я буду им следовать. Выполнять все, что от меня требуется.
Она вздохнула.
– Серьезно. Скажи мне, что надо сделать, и я сделаю это.
Я пожалел о своих словах, как только они слетели с губ. Что если Эдит попросит меня забыть о ней? Я не всесилен.
Но она улыбнулась:
– Хорошо, у меня есть одна просьба.
– Какая? – осторожно поинтересовался я.
– Не ходи больше один в лес.
– Как ты узнала? – мне не удалось скрыть изумления.
Она прикоснулась к кончику своего носа.
– Правда? Должно быть у тебя невероятное обо…
– Так ты выполнишь мою просьбу или нет? – перебила она меня.
– Конечно, это просто. А можно узнать, почему?
Эдит нахмурилась и напряженно уставилась в окно, избегая моего взгляда:
– Существует риск встретиться там с созданиями, которые даже опаснее меня. Давай на этом и остановимся.
Мрачные интонации, внезапно появившиеся в ее голосе, заставили меня вздрогнуть, но одновременно я почувствовал облегчение. Ведь она могла попросить и о чем-то гораздо более трудном.
– Как скажешь.
Она вздохнула:
– До завтра, Бо.
Я понял, что она хочет, чтобы я ушел, и неохотно открыл дверцу.
– До завтра, – с нажимом повторил я и начал выбираться из машины.
– Бо?
Обернувшись, я неловко согнулся, чтобы снова заглянуть в салон, а она уже наклонялась ко мне, ее божественно прекрасное бледное лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Сердце мое остановилось.
– Сладких снов! – сказала Эдит. Я почувствовал на лице ее дыхание – тот же притягательный аромат, который наполнял ее машину, но в более концентрированном виде. Я моргнул, совершенно ошеломленный. Она отстранилась.
