Повторив привычную для нас процедуру приветствия, он перемолвился па-
рой слов с проводником и подал короткий знак рукой - следовать за ним.
- Кабусовы дети, как нашего капитана занесло в такое место? - едва слышно
прошептал рулевой.
- А где мы? – только сейчас такой простой вопрос соблаговолил прийти мне
в голову.
14 Мера длины – равняется двухсот двадцати ярдам
- Шут его знает, сынок. Но чтобы здесь не творили эти маленькие хорьки,
клянусь Икаром, оно мне не по нраву.
Чугунная лестница, напоминавшая хрупкий каркас одного из будущих тво-
рений вирутоза Босвела, которое носило название "верховоз" закончилось
небольшим коридором, ярко освещенным десятком факелов. Закопченные
стены создавали ощущение не уюта и затхлости, но когда наш новый про-
водник распахнул двери и пригласил нас в огромный зал, все изменилось. В
глаза ударил яркий свет, и я едва устоял на ногах, пытаясь сориентироваться
в пространстве.
Не успев прозреть, я услышал сотни всевозможных звуков: крики, клекот,
треск и даже стрекотание напоминающее шум цикад. Щурясь, мне все-таки
удалось сделать неуверенный шаг. Протянув руку, я облокотился на некую
деревянную преграду и услышал оглушающий крик младенца.
- Милостивый гамункул, куда мы попали! - Голос рулевого едва прорвался
сквозь невообразимое завывание.
Я схватился за уши, и еще сильнее зажмурив глаза, застыл, надеясь, что по-
добные мучения вскоре закончатся. Так оно и случилось.
Недолгая пауза вернула мне зрение и возможность безболезненно воспри-
нимать окружающий мир.
Открыв глаза, мне удалось различить сначала проводника, а затем и ошара-
шенного Пирса, не выпускавшего из рук обнаженную саблю.
- Успокойтесь, гости. Здесь нет ничего страшного. Просто наши воспитан-
ники немного волнуются, когда к нам приходят посторонние, - отвесив оче-
редной поклон, пояснил островитянин.
И только после его слов, я, наконец, заметил многочисленные стеллажи де-
ревянных клеток, на одну из которых я видимо и имел неосторожность опе-
реться. Но самым удивительным было ни это. Из-за деревянных стен, имев-
ших множество крохотных отверстий, на нас с интересом взирали тысячи
глаз.
Птицы. Именно, к этому виду я бы отнес тех существ, что томились внутри
клеток. Имеющие яркий окрас от ярко-розового до темно-фиолетового они
обладали огромным тонким клювом похожим на долото и, как я успел убе-
диться невероятно пронзительным голосом.
- Что за чудо! - Пирс убрал оружие в ножны.
- Самые лучшие почтари на всем просторе Небесных океанов, - улыбнув-
шись, промурлыкал проводник.
- Как их называют?
- Латосас, - охотно ответил островитянин. - Они живут высоко в горах и
чтобы отловить одного из них, охотники порой тратят целую луну.
- Луну? - не понял я.
- Лунный цикл, - буркнул рулевой.
- Все верно, - согласился проводник. - Мы считаем их добрыми вестниками
покровителя, поэтому позволяем им совершить всего один полет, а потом от-
пускаем. Иначе можно разозлить Калуку. А разозлить Калуку, означает
смерть.
- Неужели эти птахи такие умные, что сами находят адресат? - поразился
рулевой.
- Вестники покровителя не могу быть глупыми, - осторожно ответил про-
водник, и с опаской посмотрел по сторонам, словно нас могли подслушивать.
- Но для того чтобы выполнить поручение все-таки необходимы определен-
ные навыки.
- И как же вы им втолковываете, куда надобно отправить послание? - не
унимался Пирс.
- Именно втолковываем, - на лице проводника застыла загадочная улыбка.
- То есть?
- Мы с ними говорим. Я же вам объясняю - они очень умные птицы.
- И они понимают?
Островитянин выдержал паузу, его улыбка поменялась на сдержанную и он
произнес:
- Следуйте за мной, господа, и вы сами все увидите.
Следующий зал был чуть меньше предыдущего, и походил на ученический
класс, завешенный всевозможными картами, черными досками и массивны-
ми полками с книгами и только вместо привычных парт вдоль стен тянулись
жердочки. Вся комната разделялась на ровные участки. Мой бывший учитель
Босвел назвал бы их - квадратурином.
Проводник повернулся к нам лицом и, приставив указательный палец ко
рту, попросил вести себя тише. В комнате шел урок.
Почти на цыпочках мы приблизились к одному из учителей: тощий криво-
носый островитянин, приспустив очки на самый кончик переносицы, громко
размахивал руками и что-то курлыкал будто настоящая птица. Я обратил
внимание на сложную схему, нарисованную на доске. Мел кое-где стерся из-
за чего общая картина походила на неразборчивую мазню разбаловавшихся
школяров.
Учитель продолжил свои странные манипуляции и, судя по его надрывно-
му голосу и отчаянным взмахам, он почти выбивался из сил. В отличие от
него, птицы, сидевшие на своих ученических местах, вели себя довольно
смирно. Вылупившись на островитянина, они лишь изредка издавали до-
вольное кряканье, видимо подтверждая тем самым, что прекрасно понимают,
о чем идет речь.
- Как продвигаются дела, мастер Лоп-ло-Вега? – поинтересовался провод-
ник.
Учитель отвлекся, растеряно оглядел нас с ног до головы, и тщательно вы-
терев выступивший на лбу пот, изрек:
- Данные великие особи весьма сообразительны. Треть морского пути я уже
объяснил, осталось еще тридцать миль сушей, горный перевал и они с легко-
стью доберутся до адресата. - В конце он издал некий свист и радостный го-
гот сравнимый с гусиным кряканьем.
- Тогда не будем вам мешать, мастер.
На этот раз проводник поклонился еще ниже – чуть ли не до самого пола.
Повернулся к нам и указал на массивную дверь в конце зала.
- И как долго они шныряют туда-сюда? – явно утомившись долгим экскур-
сом, спросил рулевой, не забыв при этом сладко зевнуть.
- Я же говорил: всего один раз, - пропел в ответ островитянин.
- Как один? В чем же тогда соль так долго и упорно вдалбливать в их кро-
хотные головки маршрут?!
Проводник остановился, и уставился на нас так, словно мы несмышлене
ребятишки.
- Поймите, - с должным терпением пояснил проводник, - латосас просто
оказывают нам услугу. Мы взываем к могущественному покровителю, тот в
свою очередь откликается на наши молитвы и дарует нам возможность при-
бегнуть к помощи его пернатых слуг. Но если мы задержим их больше чем
нужно - Калуку может разгневаться. Поэтому только один раз в своей жизни
латосас несут письмо в далекие страны, и если того требуют условия сделки,
возвращаются обратно. В знак признательности, они получают от нас сереб-
ряное кольцо, и мы обязуемся никогда больше не просить их о новой прось-
бе...
- По-моему, он слегка того, - недослушав проводника до конца, шепнул мне
Пирс.
Я не мог с ним не согласиться.
На материке никогда с таким трепетом не относились к птицам. Конечно, их
не истребляли почем зря, но и не ставили в один ряд с великим Икаром. Хотя
по слухам, некоторые механикусы пытаясь выведать у пернатых секрет сво-
бодного полета, усыновляли целые стаи голубей, изучая их особенности. На
подобные чудачества все смотрели сквозь пальцы - среди представителей
Цеха Изобретателей мало кого можно было назвать нормальным.
Следующий этаж башни растворился в полумраке тусклого света. Сотни
свечей будто прорастали сквозь деревянные столешницы огромных рабочих
мест, где трудились повторятели. Со всей скрупулезностью, они копировали
строчки из оригинального письма, на свежей лист бумаги. Букву за буквой,
слово за словом.
Щурясь, они внимательно изучали все завитушки, наклоны и угловатости
почерка. Взмах и письмо получало великолепную копию, а иногда две, три -
столько, сколько прикажет хозяин Башни на краю.
Сложный механизм работал как часы и не останавливал ни на минуту. Ко-
гда один из повторятелей уставал, он поднимал руку и на его места вставал
новый. Письма ложились на поднос ровными стопками: оригинал - слева, ко-
пия – справа.
- Зачем они это делают? - устало спросил рулевой.
- На случай если послание не сможет достигнуть адресата, - без особого ин-
тереса ответил проводник.
- Хотите сказать, что птицы не всегда добираются до цели? - вопрос сам со-
рвался с моих губ.
- Это довольно частое явление, - кивнул островитянин и, уставившись на
наши удивленные лица, поспешил продолжить: - Понимаете, жизнь латосас
коротка. В лучшем случае - это один небесный оборот. Но зачастую они сго-
рают гораздо чаще.
