этого? Что, если это не в моей натуре и я сделаю сомнительный выбор в воспитании? А
если, мне все придется делать в одиночку?
Двери снова открываются, я вдыхаю свежего воздуха и захожу внутрь. Прохожу мимо
стойки регистрации и направляюсь к лифтам, намереваясь достичь места назначения.
Атмосфера внутри больницы отличается от той, что снаружи. Она, конечно, стерильная, но ощутимая. Нажав кнопку вызова лифта, я думаю о том, что не знаю, здесь ли Люк.
Обычно, днем в пятницу, я на учебе. Большую часть времени, Люк проводит здесь, насколько я могу судить.
Выхожу из лифта и иду в сторону кабинета Люка, запах антисептика жжет мне нос.
— Софи!
Подходит врач, которая наблюдала меня здесь, пару недель назад.
— Софи, — повторяет она. — Я доктор Каллам. Я лечила вас, когда вы попали сюда, —
говорит она и ищет на моем лице признаки узнавания. — Вы здесь, чтобы встретиться со
мной или с Люком?
Ах, точно, она хотела видеть меня, через неделю, после амбулаторного лечения.
— Да, я помню, вас, доктор Каллам. Я здесь, чтобы увидеться с Люком, но думаю, что
следует записаться к вам. Понятия не имею, что делать, — признавшись, обнаруживаю, что трогаю свой живот. Я что, уже свыкаюсь с этим? — Я… это нормально? — не
уверенно смотрю на доктора Каллам. — Мне ведь не нужно делать что-то особенное, правда?
Доктор Каллам улыбается мне. Она красивая женщина, примерно, ровесница Люка.
Чувствую укол раздражения, что на работе, Люка окружает такое количество
привлекательных женщин, все они, более компетентны, в делах с младенцами.
— Еще рано, Софи. Мне бы хотелось, чтобы вы начали принимать витамины для
беременных, исключили алкоголь, кофеин и больше отдыхали. На первое время, этого
достаточно и вам нужно начать регулярно посещать акушера-гинеколога.
Качаю головой:
— Я еще никуда не записывалась.
— Вы можете записаться на прием в моем кабинете, или Люк сможет предоставить вам
список на выбор. Удивлена, что он вам не объяснил этого, — доктор Каллам заправляет
идеальный локон за левое ухо и смотрит на меня.
— Мы не очень-то много говорили, — уклоняюсь я.
Она кивает:
— У него сейчас пациент. Я провожу вас в его кабинет. Сожалею, что позволила вам уйти, не поговорив со мной, но Люк очень настаивал на том, чтобы дать вам возможность самой
рассказать ему.
— Я не знала, — говорю я, пока она отпирает дверь его кабинета, и мы садимся у стола. —
Я и понятия не имела. Я регулярно принимала противозачаточные. Он думал, что я знала?
— смотрю на доктора Каллам, для подтверждения.
Она молчит и кивает:
— Ему было очень важно, услышать это от вас.
— Почему? Ведь он построил карьеру, сообщая женщинам, что они беременны.
— Так и есть, — улыбается доктор Каллам, моему описанию его работы. — Представляю, как он не хотел, чтобы вы чувствовали давление с моей стороны.
— Он хотел, чтобы я решила, оставлять ли ребенка, без его на это влияния?
Она слегка кивает, прежде чем сказать:
— Мы с Люком уже давно дружим, — говорит она и оставляет меня, чтобы заполнить
бланки. Она берет одну страницу и встает. — Мне нужно бежать, Софи. Позвоните, пожалуйста, в мой офис, чтобы узнать расписание или дайте знать, если вам понадобится
направление.
Она уходит, оставляя за собой запах парфюма, дверь закрывается, и я остаюсь одна в
кабинете Люка. Постукивая пальцами по краю стула, рассматриваю тумбочки вдоль стены.
Над ними висит огромная доска во всю стену, заполненная фотографиями детей, которые, при ближайшем рассмотрении, оказываются благодарственными письмами от
новоиспеченных родителей. Хм, я ничего не знаю о младенцах. Разглядываю фотографии.
Они такие маленькие. Как, на такую кроху, вообще можно что-то надеть? Ищу на полках
какое-нибудь руководство по уходу за малышами. Здесь в основном медицинские
журналы, но вижу несколько экземпляров книги « Чего ждать, когда ждешь ребенка».
Похоже, они новые, будто Люк держит их для чрезмерно мнительных, потенциально
беременных, пациенток. Ведь ему не нужно читать что-то подобное, он все выучил
наизусть в медицинской школе. Хоть один из нас знает, что делать.
Беру книгу с полки и обхожу стул Люка, чтобы положить ее на стол. Почему она такая
большая? Открыв первую страницу, просто поражаюсь, а дойдя да двадцатой, поражаюсь
еще больше. Мне нужно это записать. Ищу на столе Люка чем можно написать, но открыв
ящик стола, столбенею.
От содержимого ящика, мозг медленно старается воспринять увиденное. Раздается стук в
дверь и заходит Джина, будто имея на это полное право. Закрываю ящик и наблюдаю, как
улыбка, предназначавшаяся Люку, сползает с ее лица.
— Обыскиваешь кабинет Люка, Софи? Могу научить, хочешь?
О, Боже, хорошо, сегодня мы возьмемся за дело.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь, Джина? Может, обзвонить бюро знакомств? Уверена, хоть одно из них ищет подходящую кикимору.
— Мило, но оставь это при себе. У меня есть Люк, — самодовольно отвечает она.
— Его у тебя нет, — качаю я головой. — Он у тебя был, но сейчас, он не с тобой. Потому
что он мой, и я его не брошу.
Ее взгляд падает на открытую книгу, и на ее лице зарождается ужас.
— Ты беременна? — ошеломлена она. — Не могу поверить, что Люк допустил такое, он
ведь так осторожен.
Хочу блевануть в мусорное ведро Люка, от осознания того, что она знает, как Люк
настаивает на противозачаточных, но, внезапно, все встает на свои места.
— Ты сделала аборт, не так ли? Когда встречалась с Люком, ты сделала аборт, — я даже не
нуждаюсь в ее подтверждении. Наконец-то, все складывается.
— Люк не хочет детей, Софи, — выплевывает Джина. — Он сосредоточен на своей
карьере, у него нет времени на детей, которые будут его отвлекать. Он бросит тебя, и ты
станешь толстой и одинокой.
Знаю, она лжет. Стена заполнена ангелоподобными младенцами и благодарственными
словами родителей, что доказывает ее ложь. Человек построил карьеру, помогая
женщинам стать матерями, фотографии горделиво задокументировали его успех. Даже на
секунду, я не задумываюсь о том, что он не хотел такого же для себя. Все же, ее слова
жалят. Даже лживые слова обидны.
— Думаю, — говорю я медленно, — ты лгунья. Думаю, Люк осторожен с контрацепцией, потому что одна кикимора из его прошлого сделала аборт, которого он не хотел. Люк
уважает меня и хотел дать мне время сделать выбор. И, Джина, я знаю, что Люк хочет
этого ребенка. Нашего ребенка. Все кончено, Джина. Ты пыталась привить Люку чувство
вины, чтобы он лечил тебя, но твоя попытка провалилась. У тебя хоть были проблемы с
бесплодием или это всё уловки, чтобы проводить с ним больше времени? — качаю я
головой. — Тебе нужна помощь психолога, а не гинеколога. А теперь убирайся из
кабинета Люка и из моей жизни.
За ней закрывается дверь и я ныряю в ящик стола, трогая содержимое руками. Беру один
из предметов и провожу пальцами по ткани, что дарят на Рождество. Оно было месяц
назад – Люк узнал, что я беременна, лишь пару недель назад. Выдвигаю ящик дальше и
вижу крошечных вышитых индеек. День Благодарения, был два месяца назад. Он
коллекционировал детские носочки, уже как минимум два месяца. Такие же носки как у
меня, только в миниатюре. Тут есть и пара розовых, с красными сердечками. Другая пара, украшена бутербродами с арахисовым маслом и джемом. У меня в руках, крошечные
носочки эльфа в красно-белую полоску.
Этот горячий сукин сын, хочет от меня ребенка.
Я не чувствую себя одураченной. Я верю в то, что сказала Джине. Думаю, он искренне
желал дать мне время сделать выбор. Кладу носочки обратно в ящик и закрываю его.
Я смотрю на огромную книгу перед собой и чувствую, как все, чего я не знала накрывает
меня с головой, закрываю книгу и ставлю на полку. Возвращаясь к стулу, я подтягиваю
ноги и обнимаю руками колени.
Интересно, сколько я еще смогу так сидеть, пока живот не начнет мешать такой позе, и тут
входит Люк. Увидев меня за его столом, он замирает с рукой на дверной ручке.
— Софи, — говорит он, глядя на меня с облегчением и настороженностью одновременно.
Со щелчком закрывает за собой дверь и садится напротив меня.
— Ты купил машину, в которую можно будет установить детское кресло?
— Да, — отвечает он, никак не реагируя на мое беспорядочное начало разговора. Я
ожидала какого-нибудь возражения, а что делать с этим, не знаю.
— Ты купил машину для детского кресла, не сказав мне, — я указываю на себя, — о том, что у нас будет ребенок. Это неправильно, ты так не считаешь? — говорю я с намеком на
гнев. — Ты смешной. Еще восемь месяцев, нам не понадобится детское кресло.
Он улыбается самой широкой улыбкой, которую я видела на его лице.
