камина, Северус.
— Да тут, наверное, куда ей ещё лететь. Кричер!
— Сова, хозяйка Ригель, в совятне, — сообщил откуда-то сверху, не появляясь, домовик.
— Мы сейчас с тобой должны сочинить письмо для одной гриффиндорки, Анджелины Джонсон, и отправить его совой Поттер.
— А что за письмо?
— Приглашение на встречу, — ответил Северус и кратко рассказал о плане внедрения шпиона в Орден.
— Идея неплохая. Но Кэрроу? Зачем ты её предложил — она же тупая!
— А кого было отправлять? Беллу? Нарси? Там умная и не нужна, главное — ведьма, и чтобы память была. Лорд вложит ей сейчас нужные закладки, и она будет работать чётко по ним.
— Да к чему это всё вообще? Можно подслушки наставить у всех дома и всё. Ты думаешь, они будут что-то серьёзное предпринимать?
— Думаю, да. Меня очень встревожил сегодня школьный портрет Альбуса. У него явно есть какой-то план дальнейших действий, и он был просто взбешён поведением Минервы, которой я внушил относиться к портрету с недоверием. Пришлось лишить его права голоса. Но могут где-то быть и другие его портреты. А, кроме того, мы случайно нашли с Минервой тайное хранилище Дамблдора и завтра с тобой вместе идём его разбирать, так как Макгонагалл обнаружила там книги Поттеров. Думаю, там есть и другое имущество Поттеров и Блэков. А могут найтись и иные важные вещи. Надо внимательно всё осмотреть.
— Осмотрим. Это всё, что тебя тревожит?
— Марволо выдвинул предположение, что Светлейший мог создать свой крестраж.
— Это звучит реалистично. А кто такой Марволо?
— Лорд велел мне так его называть.
— Ах вот как. Я тут ему мороженое у Фортескью покупаю, а он там с Лордом любезничает, — и Ригель шуточно стукнула Северуса по руке. — Блэки все очень и очень ревнивые, не забывай это, Ворон!
— Давай отправим Джонсон приглашение, и я с удовольствием съем твоё мороженое.
Через пять минут сова была отправлена, а через полчаса получен ответ, что да, она может встретиться сегодня, проживает Анджелина в Сент-Олбанс, рядом с Кларенс-парк. На углу парка, где Кларенс-роуд пересекается с Хартфилд-роуд, есть итальянский ресторанчик Verdi's Trattoria, в шесть часов она там будет сидеть на веранде за крайним левым столиком.
— Отлично, — сказал Северус и переслал всю эту информацию письмом через камин в Малфой-мэнор. — А теперь мороженое?
— Сначала ужин, — ответила Ригель. — А там посмотрим на твоё поведение, а то пусть Марволо тебя кормит десертами.
***
Клитемнестра Элвисия Флинт сидела за столом справа от своего супруга, наследника Флинта.
— Спина, плечи, локти, подбородок, — корректировала её посадку и осанку леди Карсавия Флинт.
Она делала это просто на автомате, без цели унизить, а с намерением привить. К Клитти, как её прозвал Маркус, здесь все относились очень хорошо. Накупили ей одежды в Твилфитт и Таттинг, о чём она всегда мечтала. Подарили несколько комплектов драгоценностей, достойных супруги наследника. Утром приходил целитель и сообщил радостную для всех Флинтов новость — наследница беременна! После этого её обвешали драгоценными защитными артефактами и провели все вместе обряд Благодарения Магии.
— Может быть, мы сходим на Диагон-аллею и начнём там присматривать детские вещички? — предложила Клитти Маркусу. Ей хотелось вырваться из мэнора и из-под постоянного контроля леди Карсавии.
Отец и сын Флинты переглянулись и ничего не сказали, а слово взяла Карсавия.
— Это хорошо, что ты заговорила о детских вещах сама. Я отведу тебя после ужина кое-куда и много чего покажу, — с улыбкой пообещала леди Флинт невестке.
Этим «кое-куда» оказалась большая комната под крышей одной из башен мэнора. Там стояли большие столы, заваленные чем-то белым, а ещё какие-то непонятные сооружения и приспособления.
— Вот это, — махнула рукой на один из столов Карсавия, — пуховый подшёрсток книзлов. А это прялка. Все леди сами прядут из него нитки и вяжут для своих детей носочки, пинетки, кофточки, шапочки — всё, что нужно для гардероба новорождённого мага.
Она прошла дальше и указала на второй стол и какой-то деревянный агрегат.
— А вот это — шерсть единорога. Мы ткём из неё полотно, а потом шьём из того, что получится, распашонки и рубашечки для малыша. Я научу тебя, как правильно вышить на них рунные цепочки, которые будут оберегать ребенка от дурного и делать его счастливым и здоровым.
— Но зачем? Вы же так богаты — это всё можно купить за десять минут!
— Настоящая леди всегда всё делает для детей своими руками. А также ещё и для мужа шьёт нижние рубахи и вышивает их рунами.
— Но я ничего этого не умею!
— Я тебя научу. А пока ты будешь работать руками, я буду читать тебе историю рода Флинт, чтобы ты её хорошо запомнила и рассказывала детям ещё с колыбели. И больше никаких просьб о выходе из мэнора. Пока ты беременна и потом, пока ребёнку не исполнится год, ни ты, ни он не выйдете за пределы поместья. Таковы традиции всех родов, направленные на безопасность. Очень легко проклясть беременную женщину или младенца. А это — трагедия для рода. Так что привыкай.
Клитемнестра всхлипнула от разочарования. Жизнь леди оказалась совсем не такой, какой она ее себе представляла.
— Ну, будет, будет. Завтра после завтрака проведём следующий урок этикета, а после поднимемся сюда, и ты начнёшь учиться работать с прялкой. Когда у тебя начнёт хорошо получаться, я подарю тебе поясок из селенита с агатами. Эти камни помогают выносить и родить здорового ребёнка. Он очень красивый, совсем не тяжёлый и будет расти вместе с твоим животиком.
Наследница Флинт, которая ещё совсем недавно была Джинни, поднялась в их с Маркусом супружескую спальню, села перед туалетным столиком и посмотрела на себя в зеркало. Она получила всё, что хотела: мужа из богатого рода, жизнь в мэноре, дорогую одежду и драгоценности. Её никто не обижал, даже наоборот, все старались помочь в возникающих затруднениях. Даже Маркус оказался совершенно не злобным. Просто он не красавец и не особо умён, потому производит такое обманчивое впечатление на людей. Она получила всё, чего желала, но не так, как хотела. Наверное, нужно было чётче представлять свои желания.
***
Анджелина Джонсон облажалась. «Вот она только что присела за столик в траттории в родном Сент-Олбанс, и кто-то за спиной крикнул: «Анджелина!», — она обернулась на голос — и всё, дальше темнота. Сколько
