подлила в его чашку возбуждающее зелье. Когда хозяин кабинета вернулся, распивая чай, девушка начала нести какую-то чушь о том, что она вот уже выпустилась из Хогвартса, а так пока ещё себя и не нашла в жизни и хотела бы пойти работать в Аврорат, но не знает, к кому с этим вопросом обратиться. А Шеклболт «плыл». Сначала глаза его загорелись каким-то странным светом, потом он начал потирать руки и облизывать губы, а когда Кэрроу замолчала, сказал:
— Не нужно тебе в Аврорат. Ты такая сладкая нежная девочка, а у нас тут сплошь грубые и неотёсанные мужики.
— Такие, как вы, — произнесла Алекто, взяв Шеклболта за руку и проникновенно глядя ему в глаза, — сильные и мужественные.
— Такой, как я — я один. И ты такая одна-единственная.
После этих слов Кингсли одним движением каким-то образом и вышел из-за стола, и успел прижать к себе лже-Джонсон. Оглядев её лицо бегающими, слегка безумными глазами, он впился в рот Алекто страстным поцелуем. Кэрроу, которую никто никогда не целовал, обомлела от нахлынувших новых ощущений и застонала в рот аврора от удовольствия.
— Мы можем прямо сейчас отправиться ко мне домой? — спросил Шеклболт, покрывая лицо Алекто поцелуями.
— Можем, но я никогда ещё не была с мужчиной и не знаю, что и как должна делать, — искренне смущаясь, заявила Алекто.
— Так ты девственница, о Йоруба Ошун! [5] Тебя мне послало небо за все мои страдания. Идём скорее, я буду тебя любить, а тебе ничего делать и не нужно — просто получай удовольствие.
Когда дома у Кингсли хозяин сначала раздел Алекто, а потом, наслаждаясь видом молодого красивого тела, быстро скинул с себя одежду, Кэрроу испугалась, увидев очень внушительное достоинство чернокожего аврора. Оно было как минимум в два раза больше члена её брата, который она видела, частенько раздевая Амикуса, чтобы подлечить после рейдов или освежить после пьянки. Брат имел любовниц, и все они были довольны его параметрами.
— Смотришь на моего акуко нла? [6] Нравится?
— А этот «кукан» не слишком большой для меня?
— Твой ошо дуду [7] умеет сделать так, что тебе не будет больно, а только приятно. Расслабься, ифеми, [8] сейчас я буду тебя любить.
И отлюбил её пять раз, практически не останавливаясь. Что сделал этот чернокожий шаман с её телом, Алекто так и не поняла. Но благодаря его заклинаниям она испытала лишь легкий дискомфорт, когда Кингсли сделал её женщиной, а её девственное лоно вместило в себя акуко нла Шеклболта под самый корень, даря волны наслаждения неискушённому магией секса разуму. Габаритный любовник гнул юное тело Джонсон, как ивовую ветку, заставляя Алекто стонать от каждого прикосновения. Когда же измученные сексуальным марафоном любовники уснули в объятьях друг друга, стало понятно, что первая часть плана — внедрение соблазнением — прошла успешно.
***
Северус и Ригель сразу после завтрака отправились в Хогвартс. Минерва встретила их в своём старом кабинете заместителя директора.
— Что-то мне, Северус, не комфортно в кабинете Альбуса. Все эти артефакты и портреты плохо действуют на меня. Вы с Гарриет без меня сегодня там управитесь?
— Конечно, Минерва, постараемся разобрать, что сможем, и потом дадим вам отчёт.
— Спасибо! Пароль к двери «меч Годрика».
— О! И не сливочные тянучки? И не шоколадные ириски?
— Идите, молодые люди, а то у меня сейчас от ваших предположений зубы заболят, — грустно улыбнулась Минерва.
***
В кабинете Дамблдора было тихо. Ничего больше не крутилось, не свистело и не выдыхало пар. То ли со смертью Светлейшего ушла его магия, если это она поддерживала это перманентное безобразие, то ли Макгонагалл, устав от такого мобильного перфоманса, как-то его успокоила.
— О, леди Блэк, рад приветствовать вас здесь! Какими судьбами? — обратился к Ригель Финеас Найджелус Блэк, один из предыдущих директоров Хогвартса.
— Доброе утро, директор Блэк. Вот, декан Снейп сообщил, что они с деканом Макгонагалл обнаружили тайное хранилище Альбуса, и там предположительно находятся вещи родов Поттер и Блэк. Пришла посмотреть.
— Альбус! Альбус, старый ты козёл! Выходи и объяснись! — грозно прокричал портрет директора Блэка пустой раме портрета Дамблдора.
— Похоже, что у нашего дорогого Альбуса в наличии не один портрет. Интересно, где висят другие? Это можно как-то установить? — спросила Ригель, обращаясь одновременно к Северусу и к портретам.
— Портрет точно не один, а вот где другие, я лично понятия не имею, — ответствовал Финеас Найджелус, и остальные портреты стали пожимать плечами.
— Пойдём, осмотрим хранилище, — предложил Северус. — Может, к тому времени, как вернёмся, и Альбус найдётся, его и спросим.
— И как тут что искать? — растерялась Ригель, осматривая стеллажи высотой до потолка, забитые всем подряд.
— Попробуй манящие чары. Только призывай отдельно вещи Поттеров и Блэков, чтобы список составить и Макгонагалл предъявить.
«Акцио вещи Поттеров» порадовало парой десятков книг, двумя гримуарами и десятком артефактов непонятного назначения. «Акцио вещи Блэков» принесло более богатый улов. Больше тридцати книг, причем всё очень старые фолианты, несколько пергаментных свитков, стопка исписанных тетрадей в кожаных переплётах и приличного размера шкатулка. При открытии она оказалась ларём с расширенным пространством, в одном из отделений которого лежали мешочки с золотом по сто галеонов в каждом, в другом — теснились какие-то зелья, разлитые по хрустальным фиалам, а в третьем лежали разные украшения: колье, браслеты, серьги, кольца и даже золотой орден Мерлина I степени.
— Это же когда он всё утащил? Когда Сириус, полубезумный и вечно пьяный, по дому шатался?
— Скорее, это Уизли собрали, а он у них изъял под каким-нибудь предлогом. Слабо верится, что Альбус стал бы по ящикам собирать колечки.
— Уж орден Арктуруса Блэка III наверняка бы не тронул, хотя... кто его знает… Я уже ничего не понимаю. Постой, ты говоришь, нашёл тут и свои вещи, а если так: Акцио вещи Томаса Марволо Риддла!
На призыв отозвалась небольшая чёрная тетрадь с дырой посередине, бывший крестраж Воландеморта, и красный бархатный футляр для кольца.
— Надо же, — сказал Северус, открывая коробочку, — это то самое кольцо, которое иссушило Дамблдору руку. Он говорил, что Лорд его проклял.
— Надо вернуть ему и тетрадь, и кольцо. Может, у него какие-то воспоминания с ними связаны. А что делать с остальным?
— Это пусть Минерва решает. Тетрадку и колечко припрячь, не будем
