развернется и пойдет домой.
Но этого не произошло.
Гэвин перешел дорогу, и железные ворота начали открываться без единого
к ним прикосновения. Двери отворились на достаточное расстояние, чтобы он
прошел внутрь, и с лязгом закрылись обратно. Она не видела, чтобы он
обернулся или хоть как-то прикоснулся к воротам.
Дэлайла не знала, как на это реагировать, и застыла за старым деревом.
Зачем кому-то автоматические ворота, если подъездной дороги нет? Может, у
него в кармане было что-то наподобие пульта? Но руки Гэвина не были
засунуты в карманы. Он держался ими за лямки рюкзака. Если у него и был
пульт, то он им не воспользовался.
Она перешла дорогу и встала перед внушительной изгородью, окружающей
Лоскутный Дом. Заглянув сквозь густые виноградные лозы, она заметила, что с
входной дверью произошло то же самое: она широко распахнулась, стоило
Гэвину к ней приблизиться. И за дверью никого не было, его встретила лишь
темнота.
Она планировала пойти домой, но после увиденного была не в силах этого
сделать. Не долго думая, проверив носком ботинка нижнюю опору и
набравшись храбрости, она вскарабкалась вверх по крепкой лозе, перелезла
через изгородь и свалилась на газон с другой стороны.
Переведя дыхание, она огляделась. И что это был за вид!
Появившийся перед ее взглядом дом мало походил на образ из ее
воспоминаний. На самом деле, он выглядел так, словно кто-то соединил два или
три дома разных стилей и эпох. Он был разных цветов: темно-бордового, ярко–
желтого, зеленого и небесно-голубого, – и казалось, он ни разу не бывал под
бурей, дождем или даже пылью. Наверху витражные окна сверкали на
послеполуденном солнце и по виду напоминали глаза, следящие за округой.
Одна часть передней лужайки была изумрудно-зеленой, блестящей и густой. А
вот другая, наоборот – почему-то засохшей и пожелтевшей. На задней дворе
красовались деревья, усыпанные рубиново-красными яблоками. На самом деле, каждое дерево в саду цвело, будто весной… но на дворе была середина января.
Дэлайла заморгала, привыкая к свету и чувствуя себя попавшей из
обычного мира в какой-то потусторонний, наполненный богатыми,
насыщенными и яркими красками.
Оглянувшись через плечо, она убедила себя, что попала в какую-то
кроличью нору, или сейчас спит, и ей все это кажется. Разве такой дом может
существовать в реальном мире?
Она обернулась на звук его голоса, когда он с кем-то поздоровался и бросил
на пол рюкзак. Дэлайла подкралась к ближайшему окну и заглянула в него. В
темном каменном камине уютно горел огонь, и ее накрыла головокружительная
волна облегчения: в доме есть кто-то, ждущий Гэвина. Возможно,
приготовивший ему суп и испекший к обеду хлеб.
Но как только его высокая фигура попала в поле ее зрения, шторы перед
ней задернулись с такой силой, что на мгновение Дэлайле показалось, будто
весь дом содрогнулся.
Глава четвертая
Он
Гэвин услышал визг и царапающий звук с улицы, и подбежал к окну,
сражаясь со Шторами
– Дай мне посмотреть! – крикнул он, сообразив, что сейчас произошло. Он
увидел ботинок Дэлайлы, когда она пыталась перелезть через ограду. Тонкие
ветки лозы потянулись к ее ноге. Он постучал по окну, и ветки неохотно и
обиженно отступили назад.
Он не общался с ней раньше, даже зная, что она шла за ним, потому что не
мог себе представить, что даже бесстрашной Дэлайле хватит смелости
перелезть через забор. Прежде чем успел одуматься, он выскочил из дома, пронесся через Ворота и догнал ее на улице.
– Дэлайла!
Она замерла и повернулась к нему с румянцем на щеках, от которого его
губы начало покалывать.
– Прости меня! Я просто… – она моргнула и пожала плечами, не зная, что
сказать. – Просто хотела знать, ты все еще живешь здесь или нет.
– Живу, – ответил он, и неловкость этой ситуации сменилась на какое-то
другое чувство, стоило их взглядам встретиться.
У нее были зеленые глаза и россыпь веснушек на носу. Ему стоило бы
сфокусироваться на факте, что Дэлайле совершенно здесь не место. Он должен
был почувствовать желание защитить Дом, а не странное желание притянуть
Дэлайлу к себе поближе. До этого никто не осмеливался перелезать через
изгородь, окружающую Дом, и уж тем более за многие годы никто не пытался
подобраться настолько близко. Для Гэвина это было в новинку – говорить с
другим человеком, в то время как позади него молча вибрирует Дом.
Он сомневался, что на таком расстоянии Дэлайла могла ощущать это, но он
мог.
А когда она так близко, Гэвину с трудом удавалось не смотреть на ее рот: губы были мягкими и розовыми, а верхняя такая же полная, как и нижняя. Этот
рот явно создан для греха, а губы – чтобы их кусали.
За последние шесть лет, видя ее мельком и издалека во время ее приездов
на школьные каникулы, он представлял себе, как она изменилась и повзрослела, и с недавних пор эти мысли включали в себя любопытство, что он почувствует, когда наконец поцелует Дэлайлу Блу. А сейчас, стоя с ней на тротуаре возле
своего дома, он был близко к ней, как никогда раньше.
– Больше не ходи за мной, – как можно мягче сказал он. – Пожалуйста, Дэлайла, больше никогда не ходи за мной домой.
– Мне было любопытно, – призналась она и добавила: – Когда ворота… Я
просто хотела убедиться, все ли с тобой в порядке.
Ее челюсть напряглась со знакомым защитническим выражением.
– А почему это должно быть не так? – не глядя ей в глаза, спросил Гэвин.
Дэлайла передвинулась и посмотрела на Дом позади него, словно всамо
существование такого вопроса было спорным.
– Люди говорят об этом месте, – сказала она.
– Люди говорят и о тебе, – заметил он.
– Зато они не думают, будто я окружена призраками.
– Спорю, тебя бы это не оскорбило, даже если бы они так и думали, – он не
забыл ее рисунки на полях учебника по английскому.
– Нет, не оскорбило бы, – их разговор на мгновение зашел в тупик, пока она
не добавила: – Так там есть призраки?
– А ты как думаешь? – спросил Гэвин.
– Я не знаю, – ответила она, и ему было понятно, что она действительно не
знает. – Возможно, я не знаю точно, почему он так выглядит, но я не слепая, Гэвин. Посмотри на него.
Ему не нужно было оборачиваться и смотреть на дом, он знал его лучше, чем кто-либо.
– Дэлайла, мне приятно, что ты хотела убедиться в моей безопасности. И я
уверяю тебя: все хорошо. Но прошу тебя больше так не делать.
Он совсем не это хотел сказать, но понимал, что так будет лучше. Дэлайла
больше никогда не подойдет к нему так близко и уж тем не войдет внутрь.
Она прищурилась, и на минуту ее взгляд стал жестким и решительным. Он
не смог сдержать расплывающуюся на лице улыбку. На секунду ему показалось, что она его ударит, потому что, судя по ее виду, ей этого очень хотелось, да и он
всегда хотел узнать, каково это – ощутить ее сильный удар. Дэлайла задержала
взгляд на нем еще немного, потом развернулась и ушла прочь.
Гэвин не знал, чего ждать от Дэлайлы на следующий день. Он всегда знал
про слухи о его доме, как он будто заселен призраками, или что тут произошло
убийство всей его семьи, а самый любимый из них – что его дом был
неофициальной штаб-квартирой сатанинских сект Канзаса. Он не знал, верил
ли кто-то в эти рассказы, но даже ужасающая вероятность заставляла их
держаться подальше от этого места.
За исключением Дэлайлы. Она шла за ним и не испугалась ворот, в отличие
от всех остальных. И даже когда он поймал ее на тротуаре, она выглядела
смущенной больше из-за того, что ее поймали, нежели испуганной, что ее
удерживали ветки с его ограды. Кажется, она была совершенно бесстрашной. А
хотел ли он, чтобы она боялась?
Гэвин всегда плохо разбирался в людях и давно перестал даже пытаться, после того как пригласил друга в гости на выходные, а тот выбежал из дома, крича, что тут полно призраков. Всю последующую неделю он ловил на себе
взгляды и слышал перешептывания, но они прекратились сразу после того как
Дэлайла побила двух хулиганов на спортивной площадке. Ее перевели в
католическую школу за восемь штатов отсюда.
Даже в одиннадцать лет Гэвин был высоким и сутулым, долговязым с
длинными волосами, бледной кожей, но на удивление добрыми глазами. Но
после того как Дэлайла – самая красивая и дерзкая девчонка в школе –
заступилась за него, нападки со стороны хулиганов прекратились. Конечно же, люди его игнорировали, но, по крайней мере, они оставили его в покое. Он
жалел, что так и не смог поблагодарить ее.
Тем же вечером, после того как она ушла, оставив Гэвина немного
