выправлять. В принципе, никто не ведет разговор о расколе между Церковью и государством; но наличие конфликтов возможно. Более того, норма “Основ социальной концепции РПЦ”, допускающая в некоторых ситуациях гражданское неповиновение верующих, нашла сторонников и среди писателей-фантастов: если правитель футурсоциума, кто-то из чиновников, силовиков и т. п. поступает безбожно, Церковь в лице верховного архиерея или даже простой христианин должны и смеют поправить зарвавшегося.
ЧТО ОТТОРГАЕТСЯ
Некоторые выводы можно сделать на основе отсутствия определенных черт политического строя в фантастических текстах.
В минусе: демократия, парламентаризм...
Так вот, наши фантасты не могут представить себе демократическую парламентскую республику и систему необходимых для этого выборов как нечто, присущее будущему, - причем не видят такого сценария не только в России, но и в мире. В отдельных случаях [15] по некоторым деталям видно: вроде бы государственное устройство единой Земли (вариант - России) тяготеет к чему-то расплывчато демократическому (и у того же Николаева это вызывает явственное раздражение: хаос, бесхребетность правительства и неадекватная сила внеправительственных структур). Но все то,что относится к сфере существования политических партий, выборного процесса, функционирования парламента, находится на далекой периферии, более того, до настоящего времени ни разу не было представлено в нашей фантастике как действующая система. Михаил Тырин и Лев Вершинин, написав несколькими мазками демократическую будущность, немедленно разносят ее в пух и прах. У Вершинина если что-то и действует в таком государстве, то исключительно силовые структуры. У Тырина сама атмосфера подобного политического устройства пронизана безнравственностью, надо всем нависает давящая мощь системы, ощущение “офисной регламентации”, характерной для крупных фирм, банков и т. п. Впрочем, если бы критика системы предварялась презентацией системы, еще можно было бы сказать: наша фантастика видит, как это может быть, но отрицает перспективность подобного варианта. Но нет, в фантастических текстах происходит разнос ряда характерных черт государственной демократической практики, узнанных Россией в годы “рыночных реформ”. Период примерно с конца 80-х до середины 90-х родимыми пятнами разбросан по наиболее критическим и негативным зарисовкам будущего; некоторые лица и реалии - узнаваемы, намеки абсолютно прозрачны. Никакой системы никто не хочет строить даже в воображении. Похоже, парламентская демократия отвергается на уровне инстинкта: нет не только стремления утвердить демократическое общество и уверовать в благие цели демократии - но даже желания узнать, что это такое. Похоже, терапия начала 90-х оказалась “шоковой” не только для экономики, но и для общественного сознания. А на негативный опыт того времени наложился опыт более свежий: картины работы в крупных корпорациях также видны в текстах наших фантастов, и работают они главным образом в роли компромата на либерализм.
...а также весь либеральный путь развития
Вполне ощутимым признаком подобного инстинктивного отторжения стало появление либерпанка - литературного направления, конституировавшегося в первые годы нашего столетия. Что это такое?
“Либерпанк - антиутопия, построенная на описании гипертрофированного Запада и западного образа жизни. Либерпанк описывает общество, где либеральные ценности И В САМОМ ДЕЛЕ почитаются, а всякие отступления от них (даже системные) переживаются примерно как “родимые пятна капитализма” при советской власти: то есть признаются чем-то весьма прискорбным, хотя и неизбежным” [16]. Это мир “угнетающей свободы”. Жизнь человека регулируется (притом довольно жестко) с помощью экономических и юридических механизмов, не оставляя ни малейшего пятачка для маневра. Мир глобализован - а значит, унифицирован. Поэтому бежать некуда, выбора нет, любая борьба за модификацию существующего строя крайне рискованна и - в большинстве случаев - заранее обречена. Такова обстановка целого ряда рассказов и повестей Михаила Харитонова, романа Олега Дивова “Лучший экипаж Солнечной”, а также романа К. Бенедиктова “Война за «Асгард»” и “феминной” дилогии Александра Громова [17].
Либерпанк содержит важное предупреждение: нельзя унифицировать человечество; даже объединять его под эгидой какого-нибудь мирового правительства - и то рискованно: оно потеряет жизненную силу, поблекнет, выцветет. Но это в глобальном смысле, а если спуститься “пониже”, то станет ясно: либерпанк четко проговаривает коллективный подсознательный (а отчасти и вполне сознательный) страх перед рождениемсверхтоталитарного строя на основе эволюционного развития либерально-демократической среды. Беда не в каком-то особенном концлагерном “гнете” - этого мотива в текстах наших фантастов просто нет; ужас в другом: каждый, кто не принадлежит к абсолютной верхушке, шлифуется до полной потери индивидуальности, оригинальности. Например, так: у нас полная свобода мысли, и тот, кто это отрицает, будет раздавлен. Нельзя сходить с “желтой линии”, как это показано в одноименном романе Михаила Тырина. Некоторые педагогические новшества представлены в романе Вячеслава Рыбакова “На будущий год в Москве” в качестве средства для создания этого самого “общества болванок”. Общий мотив: как бы не реализовалось замятинское предсказание о бессовестных энергичных дуболомах, только другим способом.
При всем том авторов либерпанковских текстов слабо интересует “проектная реконструкция”, то есть подробное описание общества, которое они разносят; важнее обличение общественной практики, с которой сталкивается индивид на работе, в семье, в творчестве, - на самом нижнем, персональном уровне. В рамках либерпанка ответ на вопрос “как устроено?” имеет вспомогательное значение, а главным является ответ на вопрос “почему это плохо?” [18]
Либерпанк по сути своей - более продуманный и осознанный уровень отторжения либерально-демократических ценностей. Это уже не инстинкт, а система основных возражений определенному сценарию развития. И тяготеет он не к реакции истерического неприятия, а - чисто ассоциативно - к обвинениям капиталистическому развитию Европы, выдвинутым поздним Герценом и Леонтьевым.
На фоне отторжения либерально-демократического устройства мира и, в частности, России включается религиозное чувство. На втором плане создатели подобного “либерпанковского” пространства видят дьявола - как истинного хозяина нового мироустройства; в полный рост он не высовывается, но рожки иной раз кажет. Автор этих строк пытался показать подобное присутствие в романе “Убить миротворца”. Сам-то new order нередко выглядит как совершенно нечеловеческий, не для людей он устанавливается.
Показательна в этом отношении дилогия Юлии Вознесенской “Путь Кассандры” - это одновременно и сакральная фантастика, выполненная в православной мистической традиции, и либерпанк - жестокий, страшный, правдивый. Либерпанк-универсум абсолютно соединяется у Вознесенской с царством антихриста. Таким образом, если в начале 90-х с нечистой силой многие фантасты связывали советский режим (одна мумия Ильича так накуролесила в фантастических текстах!), то в наше время связь с потусторонней теменью инкриминируется демократии и либерализму. А в качестве посредника выступают разного рода оккультные инициатические организации, масоны и т. п. В маленьком рассказе Боброва бес принимает присягу у коленопреклоненного президента США - сразу после инаугурации.
Что-то еще не народилось, что-то уже ушло
Но, кстати, нет в современной отечественной фантастике и четкой схемы национального государства, основу которого составлял бы “примат крови”. В рассказах (да и в некоторых романах - мельком) такие варианты встречаются, но широкой популярности они пока не пользуются [19].
Нет и сценария, в котором происходит раскол России на несколько самостоятельных государств. А ведь посреди ельцинской эпохи он обсуждался вовсю! В качестве примера можно привести роман Вячеслава Рыбакова “Человек напротив” [20]. Идея была навеяна “парадом суверенитетов”, начавшимся на территории России после принятия Декларации о госсуверенитете РСФСР. По всей видимости, в начале 90-х возник массовый страх распада России по сценарию распада СССР, впоследствии рассосавшийся.
КАК ИЗМЕНИТЬ СИТУАЦИЮ?
Очевидно, что положение дел в России не удовлетворяет ни писателей-либералов, ни патриотов. Первые не создали в фантастических текстах сколько-нибудь устойчивого, прописанного в подробностях образа будущего. Вторые смоделировали несколько разных вариантов. Но и те, и другие хотели бы перемен. Тексты фантастов дают целый спектр ответов на вопрос, как добиться желаемого.
