С руками вокруг ее талии, я прислонил ее к стене. Она застонала, когда я прижал свое тело к ее. Ее трусики слегка касались моих боксеров, и она закричала, когда я толкнулся бедрами к ней. Ее бедра извивались вперед-назад, из-за чего я застонал в ее рот.
— Ты любишь меня? — выдохнула она тяжело.
— Да, — я вдохнул у ее шеи, мои зубы заскользили по ее коже.
— Покажи мне. — Она спустила свои трусики вниз. Затем она избавилась от моих боксеров, позволив мне вышагнуть из них. — Покажи мне, как ты любишь меня.
Я потянулся за ее спину и расстегнул бюстгальтер, позволяя ему упасть на пол. Я вытянул руку под ее правое бедром, и поднял ее ногу с пола. Я расположил ее ногу на своей талии, и она обняла меня руками за шею. Моя твердость прижалась к ней, и я слышал, как она закричала от удовольствия.
— Я люблю тебя медленно, — сказал я, сжимая ее бедра руками. Я толкнулся в нее, любя то, какой узкой она была и как приняла меня. Ее рот открылся, и я замер, позволяя ей привыкнуть ко мне внутри нее. — Я люблю тебя глубоко. — Я поднял вторую ее ногу вокруг своей талии, удерживая ее. Я прижал рот к ее мочке и прошептал, когда всосал ее медленно: — Я люблю тебя спокойно. — Мои бедра качнулись по направлению к ее, мое дыхание было тяжелым, жаждущим. — Я люблю тебя сильно. — Ее голова прислонилась к стене, задыхаясь. — Я люблю тебя безоговорочно.
Я целовал, облизывал, посасывал ее грудь. Затем впился зубами в ее левый сосок и щелкнул по нему языком, делая это снова и снова, прежде чем всосал его, любя то, как она простонала мое имя. Она увеличила свои движения, когда я вбивался в нее.
— Я люблю тебя нежно и жестко, медленно и быстро. До и после. — Моя рука переместилась к ее затылку, и я перенес ее на кровать, положив ее, все еще находясь внутри нее. — Я люблю тебя, потому что был рожден для этого. — Наши бедра двигались в гармонии, наши тела стали одним целым. Ее любовь вдохнула жизнь во все мое существо.
До нее я не знал настоящей жизни. После нее не узнаю смерти.
Наши тела достигали истинного блаженства в ту ночь снова и снова. Мы занимались любовью, и наши пальцы на ногах подворачивались, наши сердца учащенно бились в груди.
Ничего не имело значения в мире. Все проблемы были заглушены в пределах спальни в холодную декабрьскую ночь. Мы отстранились от всех громких шумов и всех видов боли.
Я продолжал любить мисс Дженнингс, пока наши глаза не закрылись, и мы не скользнули в состояние покоя.
И затем я любил ее в своих снах.
29 глава
Я напишу тебе, когда ты будешь одинока,
Если ты напишешь мне, когда я буду напуган.
И я буду любить тебя, даже если в мире останется лишь отчаяние.
Наша любовь жива.
Никогда не умрет.
Всегда с нами, всегда с нами.
~ Скитания Ромео
Я была подавлена солнцем. Дневной свет вынуждал столкнуться с реальностью. Я не была уверена, что была готова к этому. Мое голое тело слегка поерзало в одеяле, и я закрыла глаза в последний раз. Я позволила разуму вспомнить прошлую ночь с Дэниелом. Насколько в безопасности я себя чувствовала, то, какой свободной я была, когда он любил меня.
Звук моего телефона, уведомляющий о сообщении, заставил мои глаза открыться. Сев в кровати, я провела ладонями по лицу. Мои глаза переместились на место рядом со мной. Он все еще здесь. Было хорошо знать, что он все еще здесь, — умиротворенно спит. Некоторое время я просто наблюдала за его дыханием, за тем, как его грудь приподнималась и опускалась.
Динь. Динь. Динь.
Я еще больше выпрямилась в постели при звуке телефона, который пиликнул в кровати еще три раза подряд. Потянувшись к тумбочке рядом с кроватью, я ахнула.
Фальшивая пачка сигарет Райана.
Она лежала рядом с моим телефоном. Я осторожно подняла ее, как будто что-то ужасное могло случиться, если бы она порвалась в моих руках.
Я открыла ее, а внутри была записка. Земля начала уходить из-под ног. Я не могла заставить себя прочитать ее.
Мой телефон снова издал звук. Мое горло сжалось.
— Дэниел, просыпайся, — прошептала я слишком тихо, и он едва двинулся. — Дэниел, — сказала я громче, не в состоянии двигаться. — Просыпайся!
Динь.
Дэниел повернулся и обнаружил, что я дрожу с коробкой в руках. Я знала, что должна проверить телефон на входящие сообщения. Но я не могла. Мне было страшно. Его тело резко дернулось вверх, когда он увидел беспокойство в моих глазах.
— Что такое?
— Что-то не так, — пробормотала я. Дрожь увеличивалась, а страх углублялся.
— Милая... — он положил свои руки мне на плечи. — Поговори со мной.
— Проверь мой телефон, — умоляла я
Он потянулся через мое тело, его рука задела мой живот, и он схватил телефон. Когда он открыл его, я увидела, как его глаза изучают слова.
— Они от Ребекки и Генри.
— Прочитай их, пожалуйста, для меня.
— Эш, Ребекка хочет, чтобы вы оба вернулись домой, — сказал он. — Эш, ты в порядке? — он сделал паузу. — Эшлин, это Ребекка, пожалуйста, передай Райану вернуться домой... — пауза. — Почему вы двое не отвечаете? Пожалуйста, пожалуйста. Я звонила пятнадцать раз. Верни моего мальчика домой, пожалуйста... — пауза. — Эшлин, вы двое в порядке? Мы волнуемся...
Сообщения продолжались. Ребекка хотела, чтобы он вернулся домой. Утром на ясную голову она подумала и осознала свои ошибки.
Но что, если она осознала их слишком поздно?
— Он ушел, — плакала я, пачка тряслась в моей руке.
Дэниел уставился на меня, потерянный от моей реакции.
— Эш... все в порядке. Они хотят, чтобы он вернулся. — Он провел пальцами по моим волосам и поцеловал меня в лоб, но я не была так оптимистично настроена. Я прекрасно все понимала.
— Нет, это не так.
Я продолжала рыдать, чувствуя, что что-то не так. Я чувствовала то же самое, когда Габи...
Я моргнула. Я не могла думать об этом
— Нам нужно одеться, — приказал Дэниел. Он покинул комнату и вернулся с моей вчерашней одеждой. Я не могла сдвинуться с кровати. Он начал одевать меня, добавляя каждую деталь одежды одну за другой. С каждым предметом одежды тяжесть ситуации становилась еще больше.
Мы прошли по коридору, и, конечно же, кровать Дэниела была пуста.
— Он ушел, Дэниел, я знаю. — Он не ответил. Когда мы посмотрели на двор перед домом и увидели, что машины Хейли нет на месте, я клянусь, услышала, как он сделал глубокий вдох. Он поднял рюкзак, который лежал открытым на переднем крыльце.
— У него были деньги? — зашипел Дэниел.
Мой разум замер, я была в замешательстве. Он повторил еще раз, более резко:
— Генри дал ему триста баксов...
— Джейс... — пробормотал он, когда побежал к лодочному сараю.
Я поспевала за ним. Двери распахнулись, и Дэниел направился к лодке, даже не останавливаясь, чтобы вдохнуть. Он поднял деньги, что лежали на палубе. Триста долларов. Его брат спал, и Дэниел начал трясти его.
— Джейс! Клянусь Господом, если ты сделал это...
Джейс открыл глаза, вздрагивая.
— Какого черта ты делаешь?
— Ты продал ребенку! Моему ученику, Джейс! — он бросил пустой рюкзак в своего брата. Мое лицо покраснело. Ноги ощущались деревянными. Желудок завязался в узел. — Несчастный случай с Сарой не был твоей виной. Смерть мамы тоже. Но клянусь Богом, если что-то случится с этим парнем, это все из-за тебя! Только из-за тебя, Джейс!
Джейс сел, поначалу не понимая своего местонахождения.
— О чем ты, черт побери, говоришь? Дэнни, я ничего не делал...
— Нам нужно идти, — сказа Дэниел, хватая меня за руку и потянув из сарая. — Если он умрет, Джейс... Если он умрет, это будет на твоей совести! Это будет из-за тебя!
Если он умрет?
Я снова начала плакать.
Потому что я уже знала, что он мертв.
30 глава
#56. Отпусти его
Эшлин, прошлой ночью я подслушал, как мистер Дэниелс ругался со своим братом из-за каких-то наркотиков. Я позаимствовал кое-какие таблетки у парня. Пожалуйста, дай ему знать, я оставил деньги.
Я хотел разбудить тебя, но ты выглядела счастливой рядом с ним. Он выглядел счастливым. Не позволяй этому счастью уйти. Если кто-то и заслуживает счастья, так это ты.
Можешь сжечь коробку для меня? Мне больше не нужно напоминание.
Пожалуйста, передай Хейли, что я все еще здесь.
Всегда буду здесь.
— Райан.
31 глава
Звезды взорвались, и я был рожден. Пожалуйста, зовите меня Тони.
~ Райан Тернер
Заголовок газеты повторял заголовок его отца.
Райан Тернер, сын Ребекки Тернер, погиб в ужасной автокатастрофе на углу Джефферсон-авеню и Пайн-стрит.
Иногда история повторяется.
Сегодня души плакали и на земле, и на небесах.
