Иногда история повторяется.
Сегодня души плакали и на земле, и на небесах.
32 глава
Не имеет значения, что ты чувствуешь.
Просто помни, что чувства — реальны.
~ Скитания Ромео
Похороны были похожи на другие. Печаль, боль и все завернутое в отчаяние. Ребекка стояла в углу, разговаривая со священником, а Генри приветствовал гостей и благодарил их за то, что они пришли. Было много людей — пришли большинство учеников из нашего старшего класса.
Я оглянулась и увидела, что Эйвери стоит с Хейли, слезы текут по его лицу. Хейли обнимала его, и не смела сказать ему, что все будет хорошо.
— Здравствуйте все. Я Отец Эванс. Если мы все сможем зайти внутрь, я верю, что мы готовы начать церемонию.
Я сгладила руками черное платье, которое надевала на похороны Габи, и гордилась своей способностью, что до сих пор не расплакалась в течение дня. Было пролито так много слез в больничной палате, в машине, в доме. Поэтому я пообещала себе, сделать все что угодно, но быть сильной в церкви. Когда остальные разваливались на части, я оставалась сильной ради них.
Служба продолжалась, и много слез было прилито другими. Я сидела между Хейли и Ребеккой на передней скамье. Ребекка не говорила много с несчастного случая, но я сидела, сжимая ее колено, когда она быстро стучала ногой по полу. Я пыталась прочитать ее эмоции. Должно быть, она чувствовала вину за то, что отталкивала Райана. Изолировав его таким образом. Должно быть, она хотела быть в машине вместо своего сына. Она хотела быть мертвой внутри.
Хотя чувство вины никому и никогда не приносит никакой пользы.
И не сегодня.
Пришло время для людей коротко сказать о Райане и его короткой жизни на этой планете, и многие вставали: некоторые шутили, некоторые разражались слезами. Я повернулась к Хейли, которая сказала мне ранее, что планирует произнести пару слов, но ее взгляд был опущен к полу.
— Я не могу... я не могу. — Она смахнула слезы, встала и вышла из церкви.
Я не знала, должна ли пойти за ней, или поддержать Ребекку, которая дрожала все больше и больше. Ее дыхание начало учащаться, и я ощутила, что паническая атака собирается поглотить ее.
Пододвинувшись ближе к ней, я прошептала в ее ухо:
— Он любил вас. Он все еще любит вас. Это нормально плакать.
Слезы текли по ее лицу, и она кивнула, ее тяжелое дыхание становилось спокойнее, пока она не начала дышать, как будто была морем в состоянии покоя.
Я повернулась и увидела, что Джейк сидит на одной из скамеек, его глаза наполнены слезами. Я нахмурилась. Он просто кивнул мне, прежде чем пошел проверить Хейли.
Отец Эванс позвал последнего оратора, и когда я подняла голову и увидела, что Дэниел идет вперед, мое дыхание перехватило в горле. Когда он достиг возвышения, то посмотрел прямо на меня. Его глаза были глубокими колодцами сопереживающего уныния. Он потянулся в карман своего пиджака и вытащил листок бумаги, развернув его перед собой.
— Я не уверен, что должен стоять здесь сегодня. Эм... я знал Райана только один семестр, но если вы были знакомы с Райаном, то было достаточно одного дня, чтобы быть очарованным им. Он был шутником, но всегда таким мудрым, умным ребенком. Когда он написал первую работу на моих уроках продвинутого английского, я понял, какой глубокий и сложный ум у Райана Тернера. В начале года было задание... — Дэниел сделал паузу, прочистив горло, борясь со слезами. Он немного потоптался на месте, пытаясь совладать с эмоциями, но проиграл битву. — Извините, — пробормотал он, отвернувшись от микрофона и проведя рукой по лицу.
Когда он снова повернулся, я видела красноту его глаз, которая вела глубоко до самой сути.
— В начале года было задание... Я спросил учеников, где они видят себя через пять лет. Кем хотят быть. И я держу листок Райана и хотел бы прочитать его вам. — Он повел плечами и выпрямился, держа листок в руке. — Кем я хочу быть, когда вырасту? Мистер Д, это кажется очень сложным вопросом для человека моего возраста. Жизнь тяжелая, и взрослые всегда говорят нам «детям», что со временем она просто становится хуже. Я изо всех сил пытаюсь понять, что заставляет людей двигаться дальше, что заставляет их пытаться достигнуть чего-то большего в этом мире: Вера? Надежда? Любовь?
— Я гей, мистер Д. Я никогда не говорил этих слов учителю, но то, как вы вошли в класс в первый день, так сильно нервничая, заставило меня осознать, что я могу доверять вам. Вы также боитесь какого-то секрета, как и я. Поэтому я подумал, что могу поделиться своим с вами. Но моя сексуальная ориентация не должна определять меня, да? Во мне так много всего. Мне нравятся грозы. Я люблю бейсбол. Я думаю, что рок-музыка — это лучшая музыка. У меня голубые глаза. Я ненавижу горох. Моя кровь красная, а мое сердце плачет иногда, так же как ваше, я думаю.
— Вы знаете, чего я не понимаю? Я не понимаю, как люди, которые должны любить вас безоговорочно, отворачиваются от вас. В последнее время, мне приходилось убеждать себя, что это не я, от кого она отвернулась, это не я, кого она обвиняет в смерти отца — она любит меня, я знаю это. Она просто не может понять различные способы, которыми любовь может проявляться. Способы, которые только подростки могут понять, прежде чем земля взрослой жизни отнимет наше волшебство, наше чудо. Быть подростком — это проклятие и дар. Это тот возраст, когда сказки перестают существовать и Санта ненастоящий, но часть наших сердец хочет сказать: «А что, если...»
— Это время, когда ты чувствуешь все, но каждый утверждает, что ты просто принимаешь все слишком близко к сердцу. Вы и администрация школы, и общество задаете нам вопросы, на которые подростки понятия не имеют, как ответить. Кто мы? Где мы видим себя через пять лет? Кем мы хотим быть? Самое страшное для меня выбрать занятия, выбрать жизненный путь, чтобы следовать ему в таком молодом и наивном возрасте. Никто не знает, кто они, в нашем возрасте. Никто не имеет гребаного понятия, где он будет через пять лет. Последний вопрос мой любимый: Кем ты хочешь быть? Он самый легкий.
Дэниел сделал паузу и посмотрел на меня, цитируя последнюю часть мощного письма Райана.
— Живым. Я хочу быть живым, и я понятия не имею почему, видя, какая отвратительная жизнь порой. Может, это вера, надежда и любовь — все обернуто в одну форму, что лежит в моей груди. Может, мое сердце просто молится, чтобы завтра стало лучше и заменило все это дерьмо прошлого. Поэтому ответ на ваш вопрос в очень депрессивной, подростково-подавленной манере: я хочу быть живым, когда вырасту. Поэтому теперь я спрашиваю вас, мистер Д. Кем вы хотите быть, когда вырастите? Потому что взросление нескончаемый процесс, а мечтания редко прекращаются.
Комната наполнилась тишиной. Дэниел сложил листок и засунул его в свой карман. Он говорил в микрофон с печальной улыбкой.
— Я не знаю, кем хочу быть, когда вырасту. Но если и есть тот, на кого бы я хотел быть похожим, — так это на молодого парня, что написал эти слова. Я хочу не бояться развязки жизни. Я хочу помнить, каково это — задыхаться от смеха и смеяться до слез. Я хочу погрузиться в надежду и закопаться в любовь. Я хочу быть живым, когда вырасту, потому что... Я не был живым никогда в своей жизни. И я думаю, что самое меньшее, что мы можем сделать, чтобы почтить память Райана, — это начать жить с сегодняшнего дня. И простить себя за ужасное прошлое.
На ступеньках церкви стояли Хейли и Джейк. Зимний ветер не проявлял любезность к любому виду кожи, и я наблюдала, как Джейк прошептал ей что-то, и она понимающе кивнула.
— Джейк. — Он повернулся в мою сторону на звук моего голоса. Я кивнула, чтобы он подошел. Он посмотрел на нее, а затем двинулся ко мне.
Он сделал шаг ближе.
— Она довольно сильно сломлена.
— Я знаю.
Печальная улыбка, что Джейк подарил мне, почти разбила мое сердце.
— Она винит тебя.
— Я знаю.
Он смотрел вдаль, руки в карманах.
— Довольно много людей со старших классов пришлю сюда ради него. Все любили парня. Ты знала, что он был королем на нашем выпускном одиннадцатиклассников в прошлом году? — он сделал глубокий вдох. — Как ты доходишь до точки, когда чувствуешь себя таким одиноким?
Не существовало ответа на этот вопрос. Я думаю это то, что больше всего ранит людей, — оставшиеся без ответа вопросы.
Он ущипнул себя за переносицу большим и указательным пальцем и закрыл глаза.
— Послушай, Эшлин. Я знаю, что, вероятно, время неподходящее, но... — он вздохнул. — Парень, которому ты отдала свое сердце... Почему он не здесь?
Мой голос надломился. Глаза забегали туда-сюда.
— Ты прав, Джейк. Сейчас неподходящее время.
— Да. Точно. Но... — его голос дрожал. — Райан мертв. И когда люди умирают, ты начинаешь думать о недосказанных вещах. О тех вещах, что ты боялся сказать. И я собирался поехать на рождественские каникулы, чтобы навестить бабушку и дедушку в Чикаго, поэтому просто собираюсь сказать это сейчас...
