Тут он ровным счетом ничего не мог поделать.
«Форд» модели «Т», грузовичок Ли Чонга, имел достославную историю. В 1923 году, еще легковой машиной, он принадлежал доктору В.-Т. Уотерсу. Доктор ездил на машине пять лет и продал ее страховому агенту Рэттлу. Мистер Рэттл был беспечен. Машину, доставшуюся ему в отличном состоянии, он гонял как безумный. По субботам мистер Рэттл пил, и машина от этого страдала. Крылья погнулись. Он не снимал ног с педалей, так что тросики приходилось то и дело менять. Когда мистер Рэттл присвоил деньги клиентов и удрал в Сан-Хосе, его поймали с ослепительной блондинкой и через десять дней упекли в тюрьму.
Кузов машины до того помялся, что новый владелец разрезал его пополам и заменил заднюю часть небольшим грузовым кузовом.
Следующий владелец снял верх кабины и ветровое стекло. Он перевозил каракатиц и хотел, чтобы лицо овевал морской ветерок. Звали его Фрэнсис Элмонс, и жизнь его была печальна. Он всегда зарабатывал чуточку меньше, чем хватило бы на прожитье. Отец оставил ему немного денег, но год за годом, месяц за месяцем, как Фрэнсис ни потел, как ни экономил, деньги таяли, и в конце концов он совсем обнищал и куда-то сгинул.
Машина перешла к Ли Чонгу за долги Фрэнсиса в бакалейной лавке.
К тому времени от машины мало что осталось, кроме колес и мотора, и мотор стал капризным и мрачным, совсем одряхлел и требовал исключительной заботы и почтенья. Ли Чонг его этим не баловал, и потому машина вечно стояла в высокой траве позади бакалеи и между спицами прорастала мальва. На задних колесах были прочные, целые шины, а передние стояли на подпорках.
Наверное, любой бы из ребят легко починил машину, – в Ночлежном Дворце подобрались опытные механики, но Гэй был прирожденный механик. В применении к механикам нет такого термина, как абсолютный слух, а жаль. Есть люди, которым достаточно глянуть, послушать, тронуть, постукать, подвернуть – и механизм налаживается. Да, есть такие люди. От одного их присутствия машина идет лучше. И Гэй был такой. Пальцы его касались хронометра или карбюратора и делались добрыми, умными, точными. Он налаживал тонкие электрические приборы в лаборатории. Он бы не переставая трудился на консервной фабрике, только б захотел, ибо в этой промышленности, горько сетующей на судьбу, когда ежегодная прибыль не покрывает общую сумму вложений, с оборудованием не так носятся, как с финансовыми бюллетенями. Да, если б можно было консервировать сардины с помощью гроссбухов, владельцы бы ликовали. Но им приходилось пользоваться выдохшимися, бессильными, страшными одрами, требовавшими постоянного внимания такого человека, как Гэй.
Мак рано поднял ребят. Выпили кофе и тут же отправились к машине по высокой траве. Гэй приступил к делу. Он лягнул переднее колесо.
– Насос у кого-нибудь возьмите, их накачать надо, – сказал он.
Потом он сунул палочку в бензиновый бак под доской, служившей сиденьем. Каким-то чудом там осталось немного бензина. Гэй взялся за главное. Он снял коробку передач, почистил, отрегулировал зазор и поставил коробку на место. Он открыл карбюратор и посмотрел, не течет ли бензин. Он подвернул заводную ручку – проверить, не заржавели ли вал и поршни в цилиндрах. Тут прибыл насос, и Эдди с Джоном стали, сменяя друг друга, накачивать шины.
Гэй напевал: «Тэк-тэк, тэк-тэк». Он вытащил свечи, почистил электроды, соскреб нагар. Потом Гэй вылил немного бензина в каждый цилиндр, прежде чем ставить свечи на место. Он распрямился.
– Нужна парочка батарей, – сказал он. – Спроси, может, Ли Чонг парочку подкинет.
Мак отбыл и почти тотчас возвратился с обобщающим «нет», которое Ли Чонг предназначал и для дальнейших ходатайств. Гэй призадумался.
– Я знаю, где можно достать парочку классных батарей, но сам туда пойти не могу.
– Где? – спросил Мак.
– В подвале, дома у меня, – сказал Гэй. – На них входной звонок работает. Если кто, ребята, пойдет ко мне в подвал – только чтоб жена не сцапала, – так это сразу налево. Чтоб только не сцапала!
Для этой задачи избрали Эдди, и он отбыл.
– Сцапает – смотри не расколись! – крикнул ему вдогонку Гэй.
Гэй пока что проверил тормоза. Педаль сцепления не доходила до пола, и Гэй понял, что от тросика там почти ничего не осталось. Тормозная педаль, наоборот, доходила до пола, и он понял, что тормозов уже нет, зато в педали заднего хода трос был в порядке. С педалью заднего хода на «форде-Т» не пропадешь. Отказали тормоза? Используй педаль заднего хода. А если трос сцепления так изношен, что по крутому склону не подняться, пожалуйста, развернул машину на сто восемьдесят градусов и кати задним ходом вверх. Гэй убедился, что задний ход в порядке, и совершенно успокоился.
Эдди в целости и сохранности вернулся с батареями. Доброе предзнаменованье! Миссис Гэй возилась на кухне. Эдди слышал ее шаги, зато она не слышала, как вошел Эдди. Эдди на этом деле собаку съел.
Гэй подключил батареи, подкачал бензину и поставил позднее зажигание.
– Крутани-ка ей хвост! – сказал он.
Ну и чудо этот Гэй – маленький механик милостью Божией, Франциск Ассизский всего, что подкручивается, заводится, ломается, святой Франциск гаек, винтов, шестеренок. И если в один прекрасный день покалеченные «дузенберги», «бьюики», «десотто», «плимуты», «остины» и «изотта-фраскини» восславят Господа в дружном хоре – в том будет, конечно, заслуга Гэя и его собратьев.
Поворот рукоятки, один всего поворот – и мотор заурчал, захлебнулся, заурчал опять. Гэй поставил более раннее зажигание и уменьшил подачу бензина. Он переключил зажигание на магнето, и «фордик» Ли Чонга крякнул, вздрогнул и весело застрекотал, словно почуял доброго хозяина. Все же у машины было два небольших технико-юридических дефекта. Отсутствие номера и отсутствие фар. Но сзади ребята небрежно и прочно навесили плед, а спереди аккуратно и густо заляпали машину грязью. Снарядились в поход скудно: взяли сети для ловли лягушек да несколько рогожных мешков. Выезжающие на охоту спорта ради волокут с собой из города целый воз еды и питья. Мак же справедливо считал, что продовольствие добывают на лоне природы. Взяли только две буханки хлеба и остатки в сборной бутыли Эдди. Забрались в машину. Гэй правил, Мак сидел рядом. Завернули за бакалею и загрохотали по пустырю, между трубами. Мистер Мэллоу сидел у котла, он им помахал. Переезжая улицу, Гэй затормозил и съехал с тротуара мягко и осторожно, все-таки на передних шинах здорово проглядывал корд. Как ни спешили, выбрались только после обеда.
Машина затормозила у бензоколонки Рыжего Уильямса. Мак вылез и протянул Рыжему свою бумагу. Он сказал:
– У Дока мелочи не нашлось. Так что если нальешь только пять галлонов, а вместо остальных подкинешь доллар – Док спасибо скажет. Ему на юг надо, понимаешь. Важные дела у него там.
Рыжий добродушно улыбнулся.
– Понимаешь, Мак, – сказал он, – Док прикинул, нет ли у тебя хода, и он все вычислил. Он дико умный. В общем, он мне вчера звонил.
– Лей все десять, – сказал Мак, – хотя нет, погоди. Плескаться будет, разливаться. Вливай пять, а остальное давай в бидоне – у тебя есть такие, знаешь, запечатанные.
Рыжий совершенно просиял.
– Док и это обмозговал, – сказал он.
– Лей все десять, – сказал Мак. – И чтоб в шланге не осталось.
Экспедиция отправилась не через центр Монтерея. Из-за отсутствия номера и фар Гэй застенчиво избирал тихие улицы. И так еще четыре мили ехать в гору под Кармел-Хилл, а потом – целых четыре мили по шоссе, под носом у фараонов, пока можно будет свернуть на пустынную дорогу к Кармел-Вэлли. Гэй выехал боковой улочкой на главное шоссе у Питерс-Гейт, как раз там, где оно круто поднимается по Кармел-Хилл. Гэй с грохотом понесся вверх, а через пятьдесят ярдов нажал на педаль и попытался переключить скорость. Он знал, что ничего у него не выйдет, уж очень паршивенький тросик. На ровном бы месте еще сгодился, а на холме никак. Поэтому Гэй остановился, развернулся и стал спускаться. Потом он прибавил газу, включил задний ход, а педаль заднего хода хорошо сохранилась. Машина медленно и упорно поползла задом вверх по холму. Радиатор, конечно, закипел, но некоторые специалисты считают, что модель «Т» неисправна, если он не кипит.
Надо бы написать ученый трактат о воздействии «форда» модели «Т» на здоровье, нравственность и эстетические взгляды среднего американца. Два поколения жителей Америки знали о сцеплении «форда-Т» больше, чем о солнечном сплетении, и о системе его тормозов больше, чем о Солнечной системе. Модель «Т» изменила понятия о частной собственности. Плоскогубцы сделались общественным достоянием, а насос доставался тому, кто его подберет. Большинство детей этого периода было зачато в «фордах» модели «Т», а кое-кто там даже родился. Англосаксонскую теорию о доме-крепости так исказили, что ее уже не удалось восстановить.
