На этом основании и памятуя о деятельности Бадмаева в годы царствования Александра III, современники приписывали «тибетскому врачевателю» большое влияние на Царское Село, Эта точка зрения отражена и в советской исторической литературе. Однако она не соответствует действительности. В описываемче время тибетский доктор, хотя и был широко известен в высших кругах, никакой политической роли не играл. Слухи о близости
Бадмаева ко двору распускал прежде всего сам Бадмаев, чтобы преувеличить свое значение в глазах клиентов. Руднев позже писал, что «следствие показало полное несоответствие этих слухов с действительностью». Связи Бадмаева с руководящими политическими деятелями, подчеркивал Руднев, имели место только в предшествующее царствование 201. Правда, он не оставлял надежды вернуть утраченную роль. С этой целью сочинял брошюры и записки, которые адресовал царской чете, их детям, Вырубовой и т. п. В них он излагал свои политические концепции. В личном архиве Бадмаева сохранились некоторые из его сочинений, написанные хотя и русскими словами, но абсолютно не по-русски. Они свидетельствуют в основном о графомании, а не о политике. Даже Протопопов считал, что у Бадмаева был «политический хаос» в голове 20 8.
Другой персонаж, причастный к назначению Протопопова, Курлов, сделал в основном административно-полицейскую карьеру, хотя начинал после окончания военно-юридической академии с прокурорских должностей. Весь служебный путь Курлова изобилует поступками, превратившими его в крайне одиозную фигуру даже среди собратьев, что в конечном итоге отрицательно сказалось на его карьере. Будучи в 1905 г. минским губернатором, проявил себя настоящим карателем и вызвал такую ненависть, что в начале 1906 г. в него была брошена бомба. Поведение Курлова I было настолько скандальным, что его пришлось отрешить от долж- 1 ности и назначить специальное расследование о его действиях при 'подавлении в Минске революционных выступлений.
' Тогда Курлов отделался легким испугом и снова стал продвигаться по служебной лестнице. В 1907 г. он вице-директор и и. о. директора департамента полиции, затем начальник главного тюремного управления. В 1909 г. становится товарищем министра внутренних дел при Столыпине и командиром корпуса жандармов. Полицейская карьера оборвалась в сентябре 1911 г. в связи с убийством Столыпина. Курлов был уволен в отставку с назначением сенатского расследования. В широких думских и помещичье-буржуазных кругах господствовало мнение, что ; Курлов прямо причастен к убийству своего шефа и, следует / сказать, что оно имело под собой достаточно серьезные : основания 20 9. По высочайшему повелению дело было прекращено, но Курлов оказался в довольно плачевном положении — без денег и без должности.
Война открыла снова некоторые перспективы, но Курлов опять довольно быстро сорвался. В октябре 1914 г. он был командирован в Ригу с правами генерал-губернатора, но уже в августе 1915 г. за очередное злоупотребление отставлен, и по его делу назначили расследование. Снова Курлов оказался на мели, больной и без средств. Его пригрел Бадмаев. Он поселил Курлова на своей даче-санатории, содержал и лечил за свой счет.
Курлов являл собой тип абсолютно аморального и циничного человека. Его везде подводила страсть к неумеренной трате денег,
ради которых он и пускался во все тяжкие, не останавливаясь ни перед какими злоупотреблениями по службе. Еще будучи молодым, залез в крупные долги. Спустив родовое имение, растратил приданое жены, единственной дочери ярославского купца- миллионера Вахрушева. «Он всегда старался показаться богатым человеком, не стесняющимся в средствах»,— свидетельствовал Муратов210. Все это сделало имя Курлова почти нарицательным. Он стал неприемлем не только в либерально-буржуазных и думских кругах, но даже и в кругах чиновничьей и военной бюрократии.
Естественно, что в такой ситуации и Курлов и Бадмаев пришли к выводу, что им было бы совсем не худо обзавестись «собственным» министром внутренних дел. Тонко чувствуя обстановку и досконально изучив своего друга и клиента, они остановили свой выбор на Протопопове.
В последний раз Протопопов очутился в санатории Бадмаева в качестве пациента осенью 1914 г. Он страдал какими-то сильными нервными расстройствами «с припадками страха и отчаяния», граничащими с сумасшествием. Во всяком случае, его жена однажды «просила Бехтерева выдать свидете [льство] о необходимости опеки над Ал [ександром] Дм [итриевичем] ». Бехтерев отказал, но сам факт показателен. «С осени я вожусь с этим рамоликом,— негодовал по этому поводу брат,— который пишет духовную в пользу жены — свиньи, которая норовит его засадить в дом сумасшедших... Она просила Бехтерева... и Александр] Дмитриевич] это знает»2И. Болезнь Протопопова, по-видимому, была следствием сифилиса 212.
Как видно из дневника С. Д. Протопопова, именно тогда окончательно сложился «тройственный союз»— Протопопов, Бадмаев, Курлов 213. Вся троица отлично понимала, что решающим звеном является Распутин, и по возвращении Протопопова из-за границы провела интенсивную серию тайных совещаний друзей со «старцем» на Поклонной горе, где находилась дача Бадмаева. Протопопову такие свидания были не в диковинку. Он уже и раньше, будучи товарищем председателя Думы, встречался подобным образом с Распутиным на квартире некоего Книрши (по профессии альфонса), где происходили «большие пиры [и] пьянства»214.
Когда дело было сделано и назначение Протопопова состоялось, его брат резюмировал это событие следующим образом:
добравшийся до поста мин [истра] это при помощи Гр. Распутина, Курлова, Бадмаева, Бордукова, Вырубовой и т. д. ... Младенец, похищенный чертями. И в их власти. Сам по душе добрый и честный Александр] Д[митриевич] в руках этих чертей»215. Спустя месяц, когда Протопопов был уже «задействован» как министр, его брат снова записывает: «Младенец во власти чертей; Гаккебуш пишет ему ответы в газеты216, Гурлянд его инспирирует, Курлов начиняет, Павлушка (по-видимому, тот же Курлов.— А. А.) оберегает, Бадмаев доит и т. д.»217.
Автор дневника явно односторонне изображал положение своего высокопоставленного брата. Тот отнюдь не был жертвой, а являлся полноправным членом шайки, таким же коварным и способным на любой предательский шаг по отношению к своим партнерам, если этого потребуют его интересы. Куда более проницательный Распутин, по свидетельству Мануйлова, говорил о Протопойове: «Честь его тянется как подвязка... Он из того же мешка (из Думы.— А. А.) вышел, а пошел против, значит, может пойти и против царицы в конце концов». Не верил Распутин и Бадмаеву: «Этот китаец за грош продаст»218. Друзья дружили по законам мафии: поддерживали друг друга, следили друг за другом, подозревали друг друга.
Но в главном все же Протопопов обманул Распутина. Дело в том, что одним из важных соображений, которым руководствовались Распутин и царская чета при назначении Протопопова, была уверенность, что новый министр внутренних дел как человек, разбирающийся в торговле и банковском деле, поможет разрешить самую критическую проблему момента — продовольственный вопрос. Протопопов и назначался с таким условием, что продовольственное дело перейдет из Министерства земледелия в Министерство внутренних дел. При первой же аудиенции после назначения царь, как рассказывал сам Протопопов, сказал ему: «Ну делайте, что надо — спасайте положение», т. е. не допускайте беспорядков на почве продовольственной нужды 2|9. Сам Протопопов горячо настаивал на том, чтобы продовольственное дело перешло в его руки, объясняя, что у него есть великолепный план его успешного решения. На допросе Протопопов подтвердил рассказанное брату. «При первом моем разговоре с государем он мне поставил вопрос так: „Самое важное — продовольствие". Вообще все надежды по продовольствию возлагались на меня — что я это устрою. Действительно, мне казалось, что я это сделаю, непременно устрою» 2,0.
Как истый Хлестаков, Протопопов вначале ужасно хорохорился. Когда Совет министров, не желая излишне обострять отношения с Думой, высказавшейся категорически против передачи продовольственного дела в Министерство внутренних дел, и уже получив достаточное представление о деловых возможностях его главы, также восемью голосами против шести высказались против передачи, Протопопов поспешил с жалобой к Распутину. Под диктовку последнего министр написал телеграмму на имя царя, которая начиналась словами: «Все вместе ласково беседуем». Дальше говорилось: «Дай скорее Калинину власть, ему мешают, он накормит народ, все будет хорошо...» 221 Калинин — полуконспиративная кличка, которую дал Распутин Протопопову и которой стали также широко пользоваться при телефонных разговорах и переписке царская чета и Вырубова.
