Она прижала письмо к груди и нахмурилась, но в то же самое время ее глаза улыбались.
— Я скучаю по ней как безумная.
— Она тоже скучает по тебе.
— Как ты думаешь, она с Райаном? — она сделала паузу. — Ты вообще веришь в небеса? Черт, я не знаю, верю ли я.
Я прочистил горло и расположил локти на коленях.
— Я верю возможность чего-то большего, кроме этого мира. И я верю, что они оба вместе, в безопасности и больше не испытывают боль.
Она легко выдохнула.
— Держу пари они тусуются с Шекспиром.
— Ну, очевидно. Зачем общаться с кем-то другим, кроме Шекспира, на земле мертвых?
Она улыбнулась. Я влюбился в нее еще сильнее. Наполнив еще две рюмки, она протянула одну мне.
— За Габриэллу Дженнингс и Райана Тернера. Может, они будут болтать с Уильямом Шекспиром постоянно.
За Габи и Райана!
Рука Эшлин подняла следующий конверт от Габи.
— Номер двенадцать... Заняться сексом в машине. — Когда она произнесла эти слова, ее щеки покраснели, и она накрыла лицо ладонями. — О боже мой. Мы занимались сексом в джипе!
Я ухмыльнулся.
— Дважды.
Она посмотрела на меня, ее волосы были растрепаны, взъерошены, идеальны. Она села, расположив руки на коленях. Наклонившись, она закусила нижнюю губу.
— Я хочу заняться с тобой любовью везде дважды.
Я поцеловал ее в лоб и провел рукой по ее волосам. Она протянула мне письмо, и я изогнул бровь.
— Ты хочешь, чтобы я прочитал его? — спросил я.
— Конечно.
Открыв, я ухмыльнулся.
— Ты шлюшка.
Она кивнула.
— Я знаю-знаю. Теперь, что говорится в письме?
Моя улыбка стала еще шире, когда я повернул письмо к ней.
#12. Заняться сексом в машине
Ты шлюшка.
— Габи.
Эшлин вырвала письмо из моих рук и уставилась на слова на бумаге. Ее глаза расширились от веселья, и она фыркнула.
— Какая сучка.
Я подумал, что это было закодированное «моя лучшая подруга».
34 глава
Закрой дверь.
Сними одежду.
Позволь мне раскрыть твои секреты.
~ Скитания Ромео
Мы переместились в спальню Дэниела и уснули в объятиях друг друга. Утром, когда я проснулась, Дэниела нигде не было. Зато у меня была интенсивная головная боль. На подушке рядом со мной стоял поднос. На нем стояли ромашки в бутылке с водой, миска с хлопьями Cap’n Crunch, смешанными с зефирками, тарелочка с двумя обезболивающими и апельсиновый сок.
Моя улыбка осталась на месте, когда я увидела утренний свет, просачивающийся в спальню.
Завтрак в постели. Еще один наш первый раз.
Я закинула таблетки в рот и запила их апельсиновым соком.
Дэниел вошел в комнату в одном лишь полотенце, обернутом вокруг талии. Из-за того, как ткань висела на его бедрах, я окончательно осознала, каким слаженным он был сверху донизу. Вода стекала по его накачанным шести кубикам пресса, и я покраснела, когда пялилась. Я любила то, что еще краснела из-за него время от времени. Он ухмыльнулся на мою реакцию.
— Доброе утро. — Он подошел ближе, и я вытянула руку, схватила его и притянула его влажное тело к себе. Он лег на меня сверху, прижимая меня к себе. Он пах так свежо, пах лесом. И я убедилась, вдохнув его аромат.
— Ты сделал мне Cap’n Crunch и добавил зефирки? — спросила я.
Он поднял кусочек и расположил между моих губ.
— Как ты любишь. — Он поцеловал меня слегка, и я поморщилась.
— Мне нужно почистить зубы и принять душ. Ты чистый и свежий. Это несправедливо, что ты целуешь меня с неприятным утренним дыханием.
— Мне все равно, — рассмеялся он.
Я прикрыла руками рот и отвернулась от него.
— А мне нет.
Дэниел встал и сгреб меня в свои объятия, все еще посмеиваясь.
— Тогда пойдем приведем тебя в порядок.
Заняться любовью в душе.
Еще один наш первый раз.
35 глава
Боль — это не то, что тебе нужно, чтобы спастись.
Но, детка, пожалуйста, продержись еще один день.
~ Скитания Ромео
Зимние каникулы начались через неделю после похорон Райана. Я оставалась у Генри большую часть этого времени, мне нужно было убедиться, что Ребекка и Хейли находят время поесть, поплакать, погоревать. Я потеряла Габи в августе, но поняла, что самое худшее время терять кого-то — в течение праздников. До Рождества было пять дней, но, тем не менее, оно совсем не ощущалось.
Дэниел писал мне каждый день, убеждаясь, что я нахожу время, чтобы поесть, поплакать, погоревать. Каждое сообщение заканчивалось одинаково: «Я тебя люблю».
Мне это было нужно.
В ночь перед Рождеством я не могла уснуть. Я сидела в гостиной со своим ноутбуком и писала, наполняя своих вымышленных персонажей своими мыслями. Я услышала приближающиеся шаги позади себя, повернулась и увидела, что Генри идет с кружками.
— Чаю? — спросил он. — У Ребекки в шкафчике есть какие-то странные ароматические добавки, но я подумал, что можно попробовать. — Я кивнула и подвинулась на диване, чтобы освободить место для него. Он сел и протянул мне кружку. — Над чем работаешь?
— Мой роман.
— О чем он?
Я прикусила нижнюю губу.
— Я еще не совсем уверена. Но дам тебе знать, когда разберусь. — Закрыв ноутбук, я повернулась к нему. — Габи простила тебя, — сказала я. — Она никогда не обвиняла тебя в том, что ты ушел.
Глаза Генри встретились с моими.
— А что насчет тебя?
— Меня? — я сделала паузу. — Я работаю над этим.
Он кивнул.
— Это прогресс.
Дальше по моим щекам потекли слезы, и я потрясла головой.
— Я так ужасно обращалась с тобой.
— Я делал это еще хуже, Эшлин. Меня вообще не было рядом. Я пропустил так много. — Он опустил голову. — Куда нас это приведет?
— Я не знаю. Но давай просто переживем сегодняшний вечер. — Я подняла свой чай, сделал глоток, затем выплюнула в кружку. — О боже мой! На вкус как оленья моча!
Генри рассмеялся и приподнял бровь.
— А ты знаешь, какова на вкус оленья моча, потому что...
Я указала на его кружку.
— Попробуй. Сам поймешь.
Когда чай коснулся его губ, он поперхнулся и выплюнул его назад в кружку.
— Да, это определенно моча Рудольфа (прим. пер. имеется в виду олень из мультфильма «Оленёнок Рудольф»).
— Правда? Я думала Кометы (прим. пер. имя одного из оленей Санты-Клауса).
Он улыбнулся. Я улыбнулась. Мы улыбнулись. Не неловкой улыбкой, не отчужденной улыбка отца и дочери, которые не могут найти общий язык, а настоящей. Это первая такая улыбка, которую мы разделили за... годы.
— Я думаю, что поеду проведать ее... побуду с ней на праздники. Если ты не против, я, возможно, уеду завтра.
Он поморщился.
— Я вернусь, Генри, — пообещала я.
— Она любит тебя, Эшлин. ей станет лучше... — он подошел к елке в углу и поднял подарочную коробку. — Вот, держи.
Я провела пальцами по подарочной упаковке. Когда увидела свое имя, написанное на ней, мое сердце пропустило удар.
— Ты всегда посылал нам подарочные сертификаты, — прошептала я.
— Да, ну... я подумал, что попробую кое-что другое в этом году. Открой.
Я медленно разворачивала подарок, чувствуя, что это как будто какой-то сон, и я могу проснуться. Я ахнула, когда увидела диск в своих руках: «Скитания Ромео».
Генри прочистил горло.
— Я знаю, что это может быть странно. Но я видел их выступление несколько недель назад. Они хороши, Эшлин. — Он сделал паузу. Его нижняя губа дрожала. — Дэн... — он снова сделал паузу... — Мистер Дэниелс рассказал мне, что каждая их песня основана на пьесах Шекспира. Ты любишь Шекспира, верно? Но если тебе не понравится, мы можем купить что-то другое. Я свожу тебя по магазинам…
Я глубоко выдохнула, затем обернула руки вокруг Генри и прижала его ближе.
— Спасибо тебе, Генри. Это идеально. — Когда мы отстранились, я вернулась к чаю и сделала еще один глоток, скривившись от вкуса.
— Почему ты вообще пьешь эту отвратительную дрянь? — спросил Генри, смотря на чай.
— Он не весь отвратительный, — спорила я. — К тому же Габи любила чай, она причина, почему я начала его пить.
Его брови опустились.
— Как думаешь, ты можешь рассказать мне больше о Габи?
Мои уголки губ опустились, и я почувствовала, что мой пульс ускорился от мысли поделиться великолепными подробностями о моей лучшей подруги с мужчиной, который уже должен знать ее.
— Что ты хочешь узнать?
Его голос был едва слышным шепотом.
— Все.
После нескольких часов болтовни с Генри о Габи, я обнаружила, что сижу в ванне и разговариваю с Дэниелом. Было около трех утра, и у него не было никаких планов, чтобы повесить трубку.
— Прости, что звоню так поздно, — вздохнула я.
— Не беспокойся. Я просто лежу, обнимаю свою подушку, думая о тебе.
