Глава 17
Дерек был удивлен встрече в штаб-квартире «Силовых игроков». Обычно он или Камаль назначали общий сбор, но сейчас это оказался Тиг, послав ему смс-ку в этот же день, написав прибыть строго в восемь вечера. Дерек запасся большой пиццей и прибыл на пять минут раньше.
— Вот он — герой дня, — пошутил Тиг, как только Дерек вошел в дверь.
— Я знаю, что особенный, но почему именно сегодня?
Тиг и Камаль переглянулись, и Дерек прищурился на них.
— Что происходит? — с подозрением спросил он.
— Ничего особенного, ты же принес пиццу, — ответил Скотт, предложив Дереку пиво, пока тот ставил коробку с пиццей на стол.
Все тут же разобрали по кусочку и заняли свои места перед большим экраном, Дерек спросил:
— Что на самом деле произошло, что вы собрали нас всех?
— Мы хотели бы кое-что посмотреть, — ответил Камаль, отправляя в рот колбасу вместе с перцем.
— Какой-то скандал, о котором я еще не знаю? — Дерек покосился на телевизор, пока он нагревался и не появилось изображение.
— Не совсем, — промямлил Джефф.
Тиг переключил на канал WNN, логотип канала красовался в правом углу, и баритон диктора завибрировал через стереодинамики. «Сегодня в прямом эфире из Вашингтона, округ Колумбия, специальный выпуск канала WNN «Политика Америки».
Дерек посмотрел на Камаля, лишь пожавшего плечами в ответ.
Радостная блондинка, обычно ведущая утренние новости, появилась на экране.
— Добрый вечер и добро пожаловать на специальный выпуск «Политика Америки», — сказала она. — Сегодняшний гость и тема обсуждения, которые потрясли нацию до Белого дома... — Она развернулась в своем кресле, и камера устремилась на Лондон, сидящую слева от нее.
Сердце Дерека подпрыгнуло к горлу, и он изо всех сил пытался сглотнуть, чтобы вернуть его обратно.
— Какого черта..., — прошептал он.
Блондинка продолжила свое интервью и представила Лондон, как женщину, которая сделала кампанию Мелвилла неудачной, глаза Дерека были прикованы к экрану, он пытался уловить любой шорох. Он всем телом подался в сторону экрана, его инстинкт сохранения, связанный с ней, опять сработал, и он готов был рвануть к ней в студию и ничего не мог с этим поделать.
— Мисс Шарп, — начала репортер. — Расскажите нам, почему по прошествии нескольких месяцев, вы согласились дать интервью?
У Лондон порозовели щеки, но она смотрела в камеру, четко произнося слова, весь ее вид был наполнен силой, особенно голос. Боже, она была такой красивой, самой красивой, кого ему довелось видеть.
— Потому что я совершила ужасную ошибку, и должна попытаться ее исправить, — ответила она.
— Вы имеете ввиду, работу проституткой? — спросила блондинка. Дерек почувствовал тошноту. Он видно никогда не свыкнется с тем, что люди будут относиться к ней подобным образом. У него тут же возник образ Мелвилла и других мужчин, которые не понимали, что имели в своих руках, мужчин, совершенно не уважающих ее душу и ее, как человека, а только использующих ее.
Лондон одарила репортершу грустной улыбкой.
— Проституция была ошибкой, но не той ошибкой, о которой я пришла рассказать сегодня. Видите ли..., — она посмотрела в камеру, и Дерек понял, что она смотрит конкретно на него. Через радиоэфир, через разделяющие их мили, через весь город, она смотрела на него и говорила только для него, все это интервью было для него, ни для кого больше.
— Как-то несколько месяцев назад я встретила мужчину, он очень отличался от всех других мужчин, которых я знала раньше. Дерек Эмброуз был... один из самых трудолюбивых, самых ярких, самых преданных людей, которых я когда-либо встречала. У него огромное сердце, такого больше нет ни у кого. Дерек дал мне «кредит доверия». Он готов был пожертвовать своим именем и репутацией из-за меня, несмотря на то, что знал, каким образом я зарабатывала на жизнь последние восемь лет. Он был готов защищать меня, защищать и помогать мне обрести себя снова, после того, как я очень долгое время была потерянной.
Дерек сглотнул, у него пересохло в горле, на экране Лондон потянулась за стаканом воды, словно они были чем-то единым целым и чувствовали друг друга.
— Мне стыдно признаться, что я не оправдала преданность Дерека, поскольку скрывала от него, кем на самом деле являлся мой отец.
— Понятно, — мрачно произнесла блондинка. — И что бы вы хотели сказать?
— Я хочу, чтобы американский народ знал, что Дерек Эмброуз очень любит свою страну. Он любит свое правительство и свой народ, и всю свою карьеру он посвятил компаниям по выбору лидеров, которые смогут сделать страну еще лучше. Дерек не знал, кем является мой отец. Я даже сама не знала, кто мой отец, пока мне не исполнилось семнадцать лет. Насколько мне известно, мой отец видел меня всего лишь один раз и всего лишь несколько минут, очень быстро. Моя мать скрывала от него мое существование из-за того, кем он был. Когда он случайно обнаружил меня, мне было уже два года, он пытался забрать меня к себе. В Иране он юридически может легко это сделать. Именно из-за этого мама убежала из страны и переехала сюда.
Лондон замолчала, камера по-прежнему показывала ее крупным планом, и было видно, насколько она борется с собой, пытаясь сохранить самообладание.
— Моя мама входила в движение сопротивление в Иране, — продолжила она. — И ее связь с моим отцом, основывалась на получении информации о фундаменталистском режиме, который захватил страну в 1980-е годы. Итак, все было сосредоточено на моем отце, которого я видела всего лишь раз в жизни, но который полностью игнорировал мою мать, растившую меня. Мама, находясь в Иране, боролась за демократические идеалы, за свободу страны. Она готова была пойти на все, ради процветания демократии, и ее партия сопротивления поддерживалась тогда Соединенными Штатами, причем очень много лет.
Репортер кивнула, переместившись в кресле. Дерек почувствовал, что перестал дышать и глубоко вдохнул, поскольку она проложила свой путь к его сердцу.
— Когда она родила меня, ей пришлось отказаться от борьбы. Она скрывалась в подполье, пытаясь выжить и сохранить меня. Как только отец ее обнаружил, она вынуждена была обратиться к своему подпольному движению сопротивления, чтобы покинуть страну и получить убежище здесь. Каждый, услышав все эти новости, сфокусировался на человека, чье ДНК я разделяю, но никто не обратил внимание на женщину, чьи убеждения разделяю я.
— Мисс Шарп, — произнесла репортер, хотя ее лицо по-прежнему оставалось серьезным, но она еле сдерживалась, чтобы не заплакать, и Дерек не мог ошибиться, все кто, сидел у телевизора находились на грани слез, — общественность захочет узнать, как случилось, что вы стали проституткой, обслуживающей известных политиков и сенаторов, таких как сенатор Мелвилл, с матерью, которая посвятила свою жизнь борьбе за демократию?
Лондон печально улыбнулась.
— Мама настолько сильно любила меня, пытаясь защитить от того, кем на самом деле являлся мой отец, мне кажется я точно также пыталась защитить Дерека Эмброуза от этого. Мне было семнадцать, когда я узнала всю правду о своем отце, я была упрямой и непримиримой. Честно, была в ужасе, мне казалось, что я не знала, кем являюсь теперь на самом деле, поскольку вся моя предыдущая жизнь стала ложью. Я сбежала из дома, и в конечном итоге сделала то, что делают многие отчаявшиеся молодые женщины, я стала работать в секс-индустрии.
— И на что вы надеетесь, находясь здесь сегодня, в этой студии?
— Дерек узнал о моем отце одновременно со всей общественностью, вернее, как узнала вся страна. Мне бы хотелось дать понять, что Дерек никогда не скрывал от нации этого, поскольку просто не знал. Скорее всего, если бы он узнал об этом, то у нас никогда бы не было никаких отношений. Это полностью моя вина, и я готова понести всю ответственность за свой обман.
Репортер ободряюще улыбнулась Лондон.
— Зачем вы пришли сегодня сюда, мисс Шарп?
Лондон глубоко вздохнула и снова посмотрела прямо в камеру, Дерек почувствовал ее взгляд, прикоснувшийся к его душе.
— Я люблю его, и у меня никогда больше не будет шанса сказать ему об этом.
Ночь была холодной, но Дерек уже чувствовал приближение весны. В следующем месяце начнут цвести вишневые деревья, и Вашингтоне наполнится туристами, фотографирующимися у памятников. Он не любил это время года, но вдруг подумал, что в этом году он возможно возьмет передых от работы и посетит вместе с туристами Национальный Зоологический парк Смитсона. Может даже поедет на Ма́унт-Ве́рнон (Маунт-Вернон находится на северо-западе США, в северной части штата Вашингтон, недалеко от Сиэтла. Город лежит в районе Северных Каскадных гор, на берегу реки Скаджит.), а может купит тур в Монтичелло. (Монтичелло (Monticello) — усадьба Томаса Джефферсона на юге штата Виргиния, в 2 км к югу от Шарлотсвилля. Представляет собой эталонный пример раннего американского классицизма и памятник Всемирного наследия (с 1987 года). Усадьба стоит на гребне 264-метрового холма, отсюда происходит её название, означающее по-итальянски «пригорок». Усадебный дом был заложен Джефферсоном в 1769 году по собственному проекту, навеянному рисунками Андреа Палладио. По сторонам господского дома простирались две длинные террасы в форме буквы L, которые скрывали от глаз гостей кухню, прачечную и прочие подсобные помещения, где жили и работали рабы-негры). Много лет прошло с тех пор, как он посещал такие места, которые представляли гордость и ценность для любого американца, откуда и началась история его народа, откуда и началась история великих людей государства.
