столь сомнительный дар? Этого, к сожалению, не знает никто кроме самих Проклятых.
***
И вновь мы оказались среди сырости и мрака, шагая по огромной церковной зале. Зверек моего
мрачного знакомого гордо восседал у него на плече, с интересом вглядываясь во тьму. Я, молча
шѐл вперед, освещая путь старым тусклым фонарем.
Мы миновали один огромный кабинет, затем быстро пробежали по длинному коридору, вдоль
покрытых пылью статуй, и вновь вышли в полуразрушенный зал. Невероятно, но снаружи церковь
казалась гораздо меньше, чем внутри. Хотя стоило ли чему-то удивляться, здесь, где мир был
совсем другим…
Всю дорогу мы молчали не произнося ни слова. Я не спрашивал, проклятый – не отвечал. И в
этом была странная гармония, заставившая меня прогнать прочь терзающие меня мысли.
В какой-то миг факел осветил огромные колонны и вытянутое арочное окно. Избегая света,
неведомое мне существо очень похожее на человека, двигаясь по стене, будто пузатый мерзкий
паук, поспешило укрыться за высокой черной кафедрой.
Я замер как вкопанный.
- Лууу, - протянул зверек.
Проклятый лишь резко кивнул и засопел, пытаясь сдержать накопившуюся ярость.
До конца не понимая, что происходит, я испуганно попятился назад. Что это за тварь? И что,
побери его Подземный владыка, Душеприказчик собирается делать?
Приблизившись к кафедре, Проклятый осторожно извлек из-под длинных лохмотьев небольшой
стилет и, сняв с плеча зверька, медленно опустил его на каменные плиты.
Ша сделал несколько коротких шажков остановился, принюхался и уверенно произнес:
-Там…та…
Я не слышал шороха или другого шума. Существо вылетело внезапно, одним прыжком пытаясь
добраться до шеи Душеприказчика.
До моего слуха донесся противный булькающий звук, словно взорвалась кадушка с вареньем.
Стилет оказался стремительнее самых быстрых хищных лап - лишь мгновение и смертельный
удар пригвоздил тварь к полу. Ша недовольно фыркнул и закрыл мордочку лапками, словно ему
была неприятна эта кровавая сцена.
Между тем Душеприказчик уже опустошал карманы умершего. Я со страхом и пренебрежением
посмотрел на мрачное тело, облаченное в старые лохмотья.
- Помоги мне, Ша, - попросил Проклятый.
Зверек легко заскочил на безжизненное тело и, обнюхав его с ног до головы, тихо пролепетал:
- Там…
Душеприказчик выдернул из мрака, словно из гнусного бурлящего болота маленький лучик
света. Я лишь успел заметить крохотный шарик, источающий приятный белый свет.
Душеприказчик тяжело сглотнул, и странный трофей, на миг осветив изнутри его горло, исчез
внутри.
***
Я сидел в углу и тяжело дышал. Меня мутило и бросало то в жар, то в холод. Напротив, на
огромном резном стуле восседал Ша отвлеченно вылизывая свое крохотное тельце. Переведя
взгляд со зверька на Проклятого, я грустно всхлипнул, едва сдерживая ужасную обиду. За
последние пару часов он вспорол брюхо еще парочке кошмарных тварей и холоднокровно сожрав
светящиеся шары, все-таки успокоился. Будто насытившийся зверь, Душеприказчик тщательно, с
нескрываемым удовольствием, протирал старой ветошью лезвие стилета.
- Хочешь есть?
Я не поверил своим ушам. В животе призывно заурчало, однако я не поддался резко
нахлынувшему желанию. Вопрос так и растворился в тишине.
Возможно, мне это послышалось, успокоил я себя.
Зверек, не отвлекаясь, продолжал наводить лоск.
В голове стоял противный гул. Казалось, я уже долгие тысячелетия нахожусь в этом забытом
всеми святыми мучениками месте. Осторожно поднявшись, я не сводил глаз с Проклятого, тот не
обращал на меня никакого внимания. Ноги сами сделали шаг в сторону двери. Шаг за шагом. Рука
коснулась огромной металлической ручки.
Скрипнула дверь.
Я напрягся. Неужели заметят? Замер. Привычные звуки не изменились. Вжик по лезвию, вжик…
Нога уже оказалась на пороге. Я сделал еще один шаг, когда почувствовал уткнувшееся в спину
острое лезвие.
Я закрыл глаза, приготовившись к смерти.
- Что это?
Голос Проклятого напоминал оглушающий набат. Я открыл глаза, и первое что увидел перед
собой, горящий огнем номер на щеке Душеприказчика. Он сжимал в руке скомканный листок с
моим рисунком.
- Откуда? Откуда у тебя это?! – во взгляде Проклятого царил неподдельный ужас.
На смятом листке, среди размазанных чернил едва угадывалось лицо измученного старца,
испещренное горами и реками. Это был мой рисунок, написанный еще в повозке теперь уже
мертвого Филджи, упокой святые его грешную душу.
Я осторожно потянулся к наброску не в силах поверить своим глазам. Как он мог оказаться
здесь? Я отчетливо помнил, что выкинул его…
Сильная встряска в мгновение ока привела меня в чувство. Душеприказчик требовал ответа, а я
лишь удивленно качал головой, не зная, как обьяснить этот удивительный факт.
- Пойдем…
Зажатый в тиски крепких рук Проклятого, я, не в силах сопротивляться, нырнул вместе с ним в
темноту. Ноги едва касались земли, но я даже не пытался вырваться. Да и какой смысл? - бежать-
то все равно некуда...
Чувствуя как за спиной попискивает Ша, а впереди мелькают серые стены, я едва различал в
темноте длинные узкие коридоры.
Правое плечо отозвалось болью – слишком узкий проход.
Стальные пальцы Проклятого разжались, и я обессилено упал на ледяной пол, кашляя от
забившей нос пыли.
-Смотри.
Я поднял голову. Посреди небольшой обветшалой комнаты, первое, что бросилось в глаза -
изящное в резной металлической оправе зеркало. Узкие окна были зашторены плотной старой
тканью, а высокие деревянные скамьи с глубокими трещенами и подломанными ножками,
стоящие по обеим сторонам комнаты, напоминали измученных жизнью старцев.
Ша легко запрыгнул на скамью и, прижав ушки, замер, испуганно глядя на зеркало. Тяжело
дыша, Проклятый приблизился ко мне и вновь показал чернильное пятно через которое
проглядывал образ древнего, словно сама жизнь человека.
- Смотри.
Его лицо повернулось в сторону зеркала.
Я вгляделся в пыльную поверхность, где также как и на рисунке из-под серой пелены проступало
безжизненное лицо старца, возраст которого, сильно отличался от действительности. Только этот
дряхлый человек в отличие от нарисованного был живым. Скулы отражения непроизвольно
поддергивались, выдавая излишнюю нервозность, а в белых, словно лунь глазах, читался
неподдельный страх.
Я перевел взгляд на Проклятого. ОН и его зеркальное отображение разделяло лет пятьдесят.
- Говори, щенок! Откуда этот рисунок! – с раздражением прошипел Душеприказчик.
Ша вторя своему хозяину, нервно пискнул.
- Я..я..просто… Нарисовал…
Не в силах выдержать ледяного взгляда, я отвернулся и вновь встретился с безжизненными
глазами старца: серые и глубокие, словно омут, они поглотили меня, заставив вздрогнуть от
ужаса. Мне показалось, будто внутрь меня что-то протиснулось горячей сталью невидимого меча,
и все мысли открылись Проклятому и его странному животному.
- Когда это было? – последовал вопрос и его голос вновь стал спокойным.
- Вчера, или … может сегодня, - я на миг растерялся, не зная что ответить. – Мне трудно сказать…
Лицо старика откликнулось из-за идеальной глади зеркала нескрываемой печалью. Его молодой
собрат стал медленно удаляться, исчезая в полумраке комнаты: лицо закрыли дрожащие от
волнения руки, а клочок бумаги упав на каменный пол скользнул под резную скамью, на которой
сидел Ша.
Мой взгляд в очередной раз коснулся ледяной поверхности. На этот раз из-под толстого слоя
пыли взирало лицо юноши, мое собственное лицо - слегка исхудавшее, чумазое, с запекшимися от
крови губами.
ЧАСТЬ 2: Переправа слепого Езефа
Многие кто видел боль и страдания душеприказчиков перед смертью, утверждают, что и в
последующей жизни их ожидают подобные, а возможно, и более ужасные муки. Малокровие или
нервное истощение - это самое безобидное чем может быть омрачена хрупкая жизнь проклятых;
неисполненная воля умершего – вот та ужасная напасть, которая может преследовать их веками. И
не будет им нигде покоя – изнывая от тоски и одиночества, они закончат свой недолгий век, и до
последнего вздоха будут пытаться исполнить возложенное на них слово.
Но эта ли высшая форма страдания?
Оказывается, что нет. Отдаленные дороги, заброшенные деревни и опустевшие после великого
