Она взглянула на меня и улыбнулась; солнечный свет мерцал на ее лице, зубах:
– Да?
– Скажи, почему ты до этого убежала от меня?
Ее улыбка потускнела:
– Ты знаешь почему.
– Нет, я имею в виду, что именно я сделал не так? Мне нужно знать, что можно, а чего нельзя делать, чтобы тебе было легче. Например, с этим, – я погладил большим пальцем ее запястье, – похоже, все в порядке.
– Ты не сделал ничего плохого, Бо. Это все я.
– Но я хочу помочь.
– Ну… – она на мгновение задумалась. – Просто ты был слишком близко. Большинство людей инстинктивно избегают нас, отталкиваемые нашей чужеродностью… Я не ожидала, что ты подойдешь вплотную. И запах твоего горла… – она умолкла, проверяя, не расстроился ли я.
– Хорошо, – я опустил подбородок. – Никакой демонстрации горла.
Эдит усмехнулась:
– Нет, правда, это было скорее от неожиданности, чем от чего-либо еще.
Она подняла свободную руку и осторожно положила ее сбоку на мою шею. Я сохранял абсолютную неподвижность, только теперь осознавая, что холод ее прикосновения должен служить естественным предостережением, и удивляясь, почему не чувствовал этого. Мои ощущения в корне отличались.
– Видишь? – сказала она. – Полный порядок.
Кровь быстро неслась по венам, и я жалел, что не в силах замедлить ее бег. Должно быть, он очень усложняет всё для Эдит – мой лихорадочный пульс.
– Мне нравится это, – пробормотала она, осторожно высвобождая другую руку. Мои руки безжизненно упали на колени. Она нежно погладила теплый участок моей щеки, а затем обхватила мое лицо маленькими холодными ладошками.
– Сиди очень смирно, – прошептала она.
Я оцепенел, а она внезапно наклонилась и припала щекой к моей груди, слушая мое сердце. Тонкая ткань футболки не мешала мне ощущать ледяное прикосновение Эдит. Нарочито медленно она подняла руки к моим плечам и обняла меня за шею, крепко прижимая к себе. Я слушал ее осторожное размеренное дыхание, которое, казалось звучало в такт с моим сердцебиением. Вдох на каждые три удара, выдох еще на три.
– Ах, – сказала она.
Не знаю, как долго мы сидели без движения. Возможно, больше часа. Постепенно мой пульс успокоился. Я знал, что в любой момент всё это может оказаться не по силам Эдит и моя жизнь закончится – так быстро, что я даже не замечу. И по-прежнему не боялся. Просто не мог думать ни о чем, кроме того, что она прикасается ко мне.
А затем – слишком скоро – она убрала руки с моей шеи и отодвинулась. Ее взгляд снова был безмятежным.
– В следующий раз будет легче, – с удовлетворением сказала она.
– Тебе было очень трудно?
– Совсем не так плохо, как я себе представляла. А тебе?
– Нет, мне не было… плохо.
Мы улыбнулись друг другу.
– Вот, – она взяла мою руку – легко, будто даже не задумывалась об этом – и положила ее на свою щеку. – Чувствуешь, как ты согрел меня?
И она действительно была почти теплой, обычно ледяная кожа Эдит. Но я едва обратил на это внимание, потому что касался ее лица, то есть делал то, о чем мечтал и фантазировал постоянно, со дня нашей первой встречи.
– Замри, – прошептал я.
Никто не умеет так застывать, как вампир. Она закрыла глаза и превратилась в статую.
Я вел себя еще осторожнее, чем она, тщательно избегая любых неожиданных движений. Погладил ее по щеке, провел кончиком пальца по лавандовым векам, по теням под глазами. Очертил контуры ее прямого носа, а затем, очень бережно, ее совершенных губ. Они приоткрылись, и я ощутил на пальцах прохладное дыхание. Я хотел наклониться, вдохнуть ее аромат, но знал, что это, вероятно, уже слишком. Если она может владеть собой, значит, и я смогу – хотя бы в гораздо меньших масштабах.
Я старался двигаться как в замедленном кино – чтобы она успевала заранее предугадать каждое мое действие. Мои ладони скользнули по ее тонкой шее и остановились на плечах, а большие пальцы обвели невероятно хрупкую линию ключиц.
Эдит была намного сильнее меня, во многих отношениях. Похоже, я потерял контроль над своими руками, когда плавно провел ими по ее плечам и вниз, вдоль выступающих лопаток. Я не смог удержаться и обнял ее, снова притянув к груди. Мои руки сошлись у нее за спиной на талии.
Эдит подалась ко мне, но это было ее единственным движением. Она не дышала.
Поэтому мое время было ограничено.
Я наклонился, чтобы на одну долгую секунду уткнуться лицом в ее волосы, глубоко, полной грудью вдыхая ее аромат. А потом заставил себя отпустить Эдит и отодвинуться. Одна ладонь подчинилась не до конца: она спустилась вдоль ее руки и обосновалась на запястье.
– Прости, – пробормотал я.
Эдит открыла глаза, и в них был голод. Не тот, что мог бы испугать меня, а тот, который скрутил в узел мышцы под ложечкой и заставил мое сердце снова заколотиться.
– Хотела бы я…– прошептала она, – …чтобы ты почувствовал эту… запутанность… это замешательство… которое я испытываю. – Тогда ты смог бы понять.
Она подняла руку к моему лицу, а затем быстро провела пальцами по моим волосам.
– Расскажи мне, – выдохнул я.
– Не знаю, получится ли у меня. Знаешь, с одной стороны, голод – точнее, жажда, которую я, будучи тем, что я есть, чувствую по отношению к тебе. И ты, наверное, в какой-то степени способен это понять. Хотя, – она неуверенно улыбнулась, – так как ты не страдаешь пагубным пристрастием к каким-либо запретным веществам, то, скорее всего, не можешь достаточно глубоко сопереживать мне. Но… – ее пальцы легко коснулись моих губ, и мое сердцебиение ускорилось. – Я желаю и кое-чего другого, испытываю другой голод. Голод, которого даже сама не понимаю.
– Зато я, возможно, понимаю его лучше, чем тебе кажется.
– Я не привыкла чувствовать настолько по-человечески. Это всегда так?
– Для меня? – я помедлил. – Нет, никогда. До этого никогда.
Она взяла мое лицо в ладони:
– Я не знаю, как быть близкой тебе. Не знаю, смогу ли.
Накрыв ее руку своей, я медленно наклонялся вперед, пока наши лбы не соприкоснулись.
– Этого достаточно, – вздохнул я, закрывая глаза.
С минуту мы сидели так, а потом пальцы Эдит зарылись в мои волосы. Она подняла лицо и прижалась губами к моему лбу. Ритм моего сердцебиения взорвался рваными скачками.
– Тебе это удается гораздо успешнее, чем ты думаешь, – сказал я, когда снова обрел дар речи.
Отстранившись, она снова взяла меня за руки:
– Я родилась с человеческими инстинктами… возможно они спрятаны глубоко, но всё же существуют.
Еще одно бесконечное мгновение мы смотрели друг на друга, и я пытался догадаться, испытывает ли она такое же нежелание двигаться, как и я. Но день угасал, а тени деревьев уже почти касались нас.
– Тебе пора ехать.
– Я думал, ты не умеешь читать мои мысли.
Эдит улыбнулась:
– Они становятся более ясными, – ее глаза внезапно вспыхнули волнением. – Можно я кое-что тебе покажу?
– Что угодно.
Она спросила с усмешкой:
– Как насчет ускоренного способа вернуться к пикапу? – Я настороженно взглянул на нее. – Разве ты не хочешь увидеть, как я передвигаюсь по лесу? – надавила она. – Обещаю, это безопасно.
– Ты… превратишься в летучую мышь?
Она разразилась смехом.
– Будто я не слышала этого прежде!
– Точно, уверен, ты постоянно это слышишь.
Очередным неуловимо быстрым движением она оказалась на ногах. Протянула мне руку, и я вскочил. Быстро развернувшись, Эдит оглянулась на меня.
– Забирайся ко мне на спину.
Я моргнул.
– Чего?
– Не будь трусом, Бо, я обещаю, больно не будет.
Она так и стояла спиной ко мне в ожидании, совершенно серьезная.
– Эдит, я не… То есть…как?
Она повернулась ко мне, приподняв одну бровь:
– Тебе наверняка хорошо известен принцип езды на закорках.
Я пожал плечами:
– Конечно, но…
– Тогда в чем проблема?
– Ну… ты ведь такаякрохотная.
Эдит сердито выдохнула, а затем исчезла. На этот раз, когда она пробегала мимо, я почувствовал порыв ветра. Через секунду-другую она вернулась, держа в руке валун.
Настоящий валун. Который она, должно быть, вырвала из земли, потому что нижняя его часть была покрыта прилипшей грязью и корешками. Если бы она опустила его на землю, то по высоте он доходил бы ей до пояса.
Она склонила голову набок.
– Это не то, что я имел в виду. Я не говорил, что ты недостаточно сильная…
Эдит легко перебросила валун через плечо, и он пролетел далеко за край леса, а потом рухнул со звуком ломающегося дерева и разбивающегося камня.
– Это очевидно, – продолжил я. – Но я… Как я помещусь? – я посмотрел на свои слишком длинные ноги и снова перевел взгляд на ее изящную фигурку.
Она опять повернулась ко мне спиной:
– Доверься мне.
Чувствуя себя самым глупым, самым неуклюжим человеком в истории, я нерешительно обхватил Эдит за шею.
– Давай же, – сказала она нетерпеливо. Завела руку назад и, схватив меня за ногу, поддернула мое колено к своей талии.
