Вера не сказала родителям, что я брат Артема. Думаю, пока это к лучшему. Ее маме и так не понравились мои татуировки, не стоит пока усложнять. Отлично ее понимаю, моим родителям они тоже не нравятся.
Врача мы, конечно, вызвали, и он выписал эффективное лечение и заверил, что смертельным исходом в нашем случае, к счастью, не пахнет.
Потянулись дни безделья, первые сутки мы только спали, потому что на самом деле ломило кости, болела голова, слабость усложняла даже прогулку до ванной комнаты. А потом смотрели фильмы, повторы баскетбольных матчей, болтали о всяких пустяках. В общем, болеть мне даже понравилось, если бы не потеря денег. Вере больничный охотно оплатили, я же упустил кучу возможностей приработка, плюс клиент по "Трахелькам" затребовал моего личного визита, чтобы проконтролировать покупку материалов и кое-какого оборудования, пришлось переносить.
Примерно через недельку после выздоровления Вера снова уезжает к себе, где оказывает очередную моральную поддержку Арине. Марк меня беспокоит все сильнее, но пока, честно, нет столько времени, чтобы припереть сестру к стенке и заставить организовать знакомство. Она ж сопротивляется всем вопросам о нем, словно этот Марк действительно для нее много значит. Влюбилась? Остается надеяться, что он хороший парень.
Следующим днем заезжаю за девочками, и мы несемся в парк. Погода замечательная, не жарко, ветра нет, солнце мягкое, греющее, что нередко для начала августа. Вера с Ариной в очаровательных платьях, я с фотоаппаратом.
Как школьники с Верой, без шуток, пока Ариша отвлекается, прячемся и целуемся, потом снова при сестре ведем себя, будто просто друзья.
Бесит, конечно, что Арина нет-нет, да стрельнет что-нибудь про Артема, дескать, какой хороший парень, и как же они хорошо смотрелись с Верой вместе. Наверное, еще и поэтому я стараюсь избегать с ней встреч...
Как подумаю о том, что Артем мою Веру... ну... мать его, даже мысленно сформулировать не могу, все существо противится. Вы же понимаете, о чем я? Он был с ней так долго, был у нее первым, был в ней... Ревную к прошлому. Недавно это началось, постепенно развернулось, затягивая. Смотрю через объектив камеры, как девочки едят мороженое, смеются, и снова возвращаюсь к вопросу, что Вера в нем так долго находила? Я ж видел их вместе на праздниках, однажды даже фотографировал в парке, Артем просил, когда только подбивал к ней клинья. Но мы с Верой никогда не обсуждаем тот день более чем двухлетней давности. Делаем вид, что его не было.
Помню, как она обнимала его, позволяла себя целовать, смотрела... никого не замечая вокруг. Меня не замечая вообще. Эти воспоминания не дают до конца поверить, что сейчас она со мной. Пожалуйста, скажите, что понимаете, о чем речь, а то я свихнусь скоро! Глупо, отдаю себе в этом отчет, но очень тревожит, что физически не могу сделать ее своей. Она как будто все еще принадлежит ему на каком-то низшем, инстинктивном уровне. Он у нее первый и единственный. Наш же секс происходит в головах, без участия тел, а значит, не по-настоящему.
- Белов, запиши себе в блокнот, что в следующую субботу проводишь фотосессию для моей подруги. У нас девичник, она замуж выходит двадцатого августа, - сообщает мне Арина командирским тоном. Выгибаю бровь, глядя на нее, поражаясь очередному всплеску наглости. Когда-нибудь эта вертихвостка у меня договорится, ей-Богу.
- В субботу я улетаю в Сочи по работе. Так что мимо на этот раз, - делаю вид, что выдыхаю с облегчением.
- Ну, пожалуйста, Вик! - начинает сразу умолять, едва ли не плачет. Вот как у нее это выходит? Актриса недоделанная, какой из нее врач-косметолог, нужно было в театральный идти. - Я тебя очень прошу, это безумно важно! Нанятый фотограф в последний момент отказался. А перенести нельзя, потому что...
Четно говоря, эту болтовню воспринимаю, как шум на заднем фоне. Куча имен, поток фамилий мне неизвестных одна за другой, нелепые причины, безумный блеск в глазах сестры. Опять ревет что ли? А синяки еще заметны на руках. Бедняжка, натерпелась в свои двадцать.
- Ладно, ладно, тогда днем фотосет, а вечером я лечу. Полтора часа и не больше, нет у меня времени угождать всем твоим подружками, у тебя их целая толпа!
- Ну, нет, Таня - самая любимая, нельзя ее подводить, потому что... - опять шум.
Отвлекаюсь на сообщение в вотсаппе от босса, и тут же прочие мысли вылетают из головы. Набираю Джей-Ви.
- Минуту, - говорю резко, Арина послушно закрывает рот, прервавшись на полузвуке, Вера хмурится. Правильно, Вера, ты как всегда чувствуешь, когда проблема серьезная. Очередная мега херня в "Континенте".
Жоркин, мать его, не берет трубку. Снова открываю сообщение Костикова, перечитываю: "Твой друг меня кинул, ты, надо полагать, тоже?"
Джей-Ви сам перезванивает через минуту, надо же.
- Жоркин, бл*ть, что за фигня? - ему вместо приветствия.
- Вик, ты о чем? - сдержанно.
- Угадай. Говорят, у тебя доход появился внеплановый. И как тебе оно? Ничего не делал, а денежки на счет с неба упали. Как в сказке. Ты не забыл, что я за тебя поручился перед Костиковым? От кого, а от тебя не ожидал, брат.
Молчит.
- Ты что творишь, а? - говорю резче, поворачиваясь к девочкам спиной и отходя, чтобы не слышали детали разговора. - Да с тобой больше ни одна фирма не свяжется, забудь про интересные проекты!
- Да и похрену! - кричит в истерике. Замолкаю, так как не ожидал услышать столько злости и обиды. - Ты, видимо, со своей Верой последние мозги растерял, оторвись от ее сисек хоть на минуту и оглядись, прежде чем мне с наездами звонить! Да я лучше завтра из страны свалю, чем буду потом свои кости гипсом сращивать. Ты соображаешь, с кем собрался конфликтовать?
- Твой отец одобряет такой подход? Или он тоже бегает и прячется при первой угрозе?
- Папа сказал отступиться и не лезть во все это! Ты пойми, Белов, не телефонный это разговор, но... Это проблемы Костикова. Не твои, и не мои. Нас они не касаются, мы пешки. Там завязаны совсем другие деньги и другие люди. Нас просто в расход пустят. Анатолий Петрович просил передать, чтобы ты взял калькулятор и умножил на четыре, а потом перезвонил ему. Это твой последний шанс.
- Идите вы оба к черту, - кладу трубку. Гребанный трындец! И что же делать?
Костиков взял меня к себе в "Континент", невзирая на образование, закончил-то я захудалое училище по специальности художник-постановщик в театре, и то с огромным трудом. В то время день - через день в припадках бился, Костиков заступался перед заказчиками, лично ездил на объекты, когда я по больницам мотался после очередных приступов. Денег мне дал. Много дал, мне тогда нужны были сильно на трудерму, папа помог, но не хватало. Хотя бы кисти рук и шею прооперировать, иначе противно со мной за руку здороваться было клиентам, вдруг проказа какая.
Босс одолжил сумму при условии, что пять лет на него работать буду. Разглядел во мне что-то, тащил на себе первые проекты, когда я только вливался, да ошибался сплошь и рядом. Не поступлю я так с ним. Пишу Костикову: "Я с вами". Отвечает смайлом - большой палец.
Надо хорошенько подумать, что делать. Возле дома опять эти твари на черной Бэхе, стоят напротив подъезда, выжидают. Хорошо, что девочек отвез к Вере, не нужно с ними светиться.
Увидев меня, Анатолий Петрович выбегает, но я лишь качаю головой. Страшновато, если честно, но ведь не пристрелят же. Много чести захудалому дизайнеришке.
- Виктор Станиславович, вы, кажется, не узнали меня? Идете мимо, не здороваетесь, - почти вслед. Оборачиваюсь.
- Узнал, как же. Потому и мимо иду. Опять искушать станете? - усмехаюсь. - С памятью у меня пока все в порядке, документы по-прежнему не теряются, пальцы на лишние кнопки "удалить" не нажимают.
Он смеется, будто шутка удалась, показывает большой палец, услужливо открывает дверь, предлагая сесть, снова качаю головой:
- Дико извиняюсь, но очень спешу. Работы много в "Континенте", лучшие дизайнеры бегут, как крысы позорные, кому-то надо проекты доделывать.
- Да забудьте вы про "Континент", через пару месяцев о нем никто не вспомнит, как и о его преданных сотрудниках, - он подходит ближе, улыбается. - Ваш вопрос решается, Виктор Станиславович, и решится с вами или без вас, - протягивает мне брошюру с трудермой. Мать его, откуда они знают?! - Вы-то в курсе, куда деньги потратить можно, и уж лучше многих других, - как бы с намеком говорит. Справки обо мне навели, значит. Интересно, какой источник информации использовали, вроде бы я везде прикрыт.
- Про четверку мне передавали, спасибо. Если надумаю, обязательно перезвоню. О существовании экспериментальной синтетической кожи - в курсе, но спасибо за заботу, - беру из его рук брошюру, сминаю и сую в задний карман, иду в подъезд. Сердце колотится, будто готовлюсь принять спиной удар. Надеюсь, Костиков знает, что делает. Сказал, что прорвемся, что у него есть план, и чтобы я ему верил. Пока еще верю, но уже на грани. Особенно теперь, когда есть что терять.
