что ты уйдешь в Инляндию.
— … я сейчас все уроню.
Барон ее отпустил, и волшебница протянула ему стакан. Он, покачав головой, взял термос, запрокинул голову и сделал несколько глотков пойла, такого терпкого и обжигающего, что слезы выступили на глазах.
— Не плачь, — засмеялась она тихо.
— Это глинтвейн, — буркнул он, делая еще глоток. — Не хочу расставаться с тобой, Вик.
— Но меня и так не было рядом, — заметила она рассудительно.
— Это другое. Какие-то паршивые двести километров. И то я не каждый день мог видеть тебя. Впереди самые сложные бои, а до Дармоншира выстроить Зеркало тяжелее в десять раз. Что, если мы не увидимся до конца войны?
— Главное, чтобы вообще увиделись, — шепнула Вики.
— Даже не думай про это, родная, — жестко приказал он. — Не смей.
— Не буду, Март, — она вновь ласково погладила его по лицу, и барон снова поник.
— Ведь я не смогу пойти с тобой, Вик. Не могу бросить своих ребят. И всех этих людей.
— Я знаю, — волшебница грустно улыбнулась.
— И не могу тебя не отпустить.
— Не можешь, — Виктория глотнула глинтвейна из крышки-стакана. — Я уже подала рапорт генералу Дорфингьеру. Договорились, что сначала помогу вам. Доведу вас до границы с Рудлогом, Мартин.
— Хоть одна хорошая новость, — со вздохом отозвался барон. — Ты ведь знаешь, как я боюсь за тебя, Вик? У меня зубы стучать начинают каждый раз, когда вибрирует твоя сигналка, а я не могу помочь.
— Знаю, милый, — сказала Виктория, обнимая его. — Ведь со мной происходит то же самое.
Они допили глинтвейн, легли, застегнув спальный мешок и прижавшись крепко-крепко, лицами друг к другу, словно пытаясь компенсировать будущую разлуку. И там, в этом общем тепле, пытались заснуть и не могли.
— Ко мне приходил Саша. Мотается между Севером и Югом и к своей Катерине ухитряется заглядывать. На Юге готовит отряд для помощи Максу, на Севере помогает наступлению. Наша армия скоро соединится с их частями. Но мы недолго смогли пообщаться, полчаса, не больше.
— Мы с тобой три дня назад виделись, когда вы успели?
— Позавчера. Сказал, что к ним присоединился Черныш. Алмаз ему обещал амнистию.
— Дед сдурел на старости лет, — пробормотал Мартин.
— Это Данилыч сдурел. Хочет взять его в свой отряд. Сказал, что повязали старика кровной клятвой и он безопасен. Сейчас Черныша допрашивают, но предварительно его участие согласовали. Под ответственность Алекса. Если старик кого-то еще убьет, Алекс пойдет под суд с ним в паре.
— Гениальная кадровая политика, — буркнул барон, прижимая супругу еще сильнее. — Брать в команду свихнувшегося мага, который приложил руку к убийствам половины королей Туры и самого Алекса чуть не угробил. Хотя если он поможет вытащить Малыша… как там наш герой? Данилыч не говорил?
— Встретились с Четери. Идут к порталам.
— Ну слава богам. Этот дракон всем за Малыша надерет задницы. Хотя какой он Малыш. Уже вырос. Женился.
— Не стыдно тебе? — укоризненно хмыкнула Виктория. — Бедная девочка.
— Очень стыдно, — покаялся Мартин и тихо, давясь, засмеялся в плечо жене. — Клянусь, в эти дни только две вещи поднимают мне настроение: встречи с тобой и мысли о женитьбе Макса.
Они захихикали оба, завозились, целуясь, и замолкли только когда кто-то из бойцов зашевелился. Но ненадолго.
— Ты мой бедный. Такой уставший, — Вики гладила супруга по спине, по шее.
— А ты, Вик? Одни глаза остались, — Мартин сонливо подставлялся под ласку и в темноте разглядывал волшебницу. — Ты похожа на мою маму, знаешь?
— Ты это понял после шестидесяти четырех лет знакомства?
— Угу. Как увидел тебя сейчас. Она красивая была.
— Я помню, — пробормотала Виктория. — Ты нас знакомил на седьмом курсе.
— Очень красивая. Особенно, когда я маленький был. Потом, конечно, смерть отца и бедность ее подкосили. А в последние годы она сильно болела. И тоже остригла волосы, они выпадали из-за слабости. Вот посмотрел на тебя и увидел ее.
— Ты ее любил?
— Да. Так же сильно, как тебя, но по-другому.
— Ты мало рассказывал про нее.
— Мы с тобой ведь вообще мало говорили, Вик. Я про то, что твои родители погибли в автокатастрофе, узнал от Макса. Хотел пойти к тебе, поддержать… но ты тогда уже больше года была с Сашей. Не смог.
Они помолчали.
— Я давно о них не думала, — призналась Виктория. — Это ужасно, но, когда не думаешь, кажется, что они живут где-то в другом городе, и мы просто откладываем встречу.
— Я маму тоже нечасто вспоминаю, Вики, — Мартин зашевелился, поворачиваясь на спину, и волшебница положила голову ему на плечо. — Она ведь умерла, когда я уже работал и все мог дать ей.
— Я помню.
— Выкупил наше поместье и дом в столице. Братьев устроил на учебу. Она так радовалась, Вик. Очень любила наш дом. Тоже постоянно зажигала камины. Все наладилось, у нас были деньги, я ее баловал, она стала оживать… и вдруг умерла. Просто остановилось сердце, несмотря на то что я каждый день ее проверял. Надорвалась, поднимая нас. И поэтому я боюсь, понимаешь?
— Да, родной.
— У нас с тобой тоже только все наладилось. Я до сих пор поверить не могу, Вики, что ты моя жена.
— Я понимаю, Март. Понимаю. — Она поцеловала его в щеку. — Не бойся за меня.
— Обещай мне, что не будешь рисковать. Не полезешь спасать кого-то, подставляясь под удар. Даже меня.
— Конечно, — прошептала она уверенно. — Обещаю. А ты?
— И я обещаю.
— Мы оба врем, Март, — вздохнула она.
— Я знаю. — Он снова повернулся набок, к ней лицом. — Но хоть так, родная.
Рядом недовольно забормотали, и они опять замолчали. Из-за алкоголя и тепла наконец-то начала накатывать дрема, но они то и дело открывали глаза и смотрели друг на друга. Сплетали пальцы, продолжая общаться без слов, целовались, и поцелуи эти были на вкус, как счастье и горечь.
Дождь почти закончился, и тяжелые капли падали с полога в темноте: кап, кап, кап. Под этот мерный стук они и заснули, не размыкая рук.
Двадцать
