Наумов А. Н. Указ. соч. С. 494. Падение царского режима. Т. 4. С. 164—165.
Там же. Т. 1. С. 384, 386.
Наумов А. Н. Указ. соч. С. 429. Переписка. Т. 4. С. 29 , 344. Владимир был петроградским митрополитом (и, следовательно, первоприсутствующим членом синода) с конца 1912 по конец 1915 г. (когда его место занял Питирим, а Владимира как противника Распутина перевели на митрополичью кафедру в Киев).
Переписка. Т. 5. С. 16.
Падение царского режима. Т. 2. С. 66.
Шавельский Г. Указ. соч. Т. 2. С. 67, 87.
Переписка. Т. 3. С. 326.
Там же. Т. 4. С. 420.
Шавельский Г. Указ. соч. Т. 2. С. 71—72, 79.
Воспоминания товарища обер-прокурора св. синода князя Н. Д. Же- вахова, сентябрь 1915— март 1917. Мюнхен, 1925. Т. 1. С. 5, 6, 50, 111 (Далее: Жевахов).
Там же. С. 167.
Там же. С. 98, 148.
Падение царского режима. Т. 4. С. 224.
Жевахов. С. 287.
Там же. С. 114.
ЦГАОР СССР. Ф. 102. Оп. 265. 1916 г. Ед. хр. 1064. Л. 1455. Курс. наш.— А. А.
См.: Переписка. Т. 5. С. 118.
Падение царского режима. Т. 2. С. 62, 63.
Поливанов А. А. Указ., соч. С. 119.
Переписка. Т. 4. С. 41, 65, 122, 140.
Там же. С. 140—141.
Там же. С. 416, 418, 419.
Падение царского режима. Т. 7. С. 284.
Там же. С. 85—86.
Коренев С. А. Там же. С. 15, 17.
Падение царского режима. Т. 4. С. 25.
Там же. Т. 2. С. 250.
Там же Т. 3. С. 67.
Там же. Т. 4. С. 25, 26.
Красный архив. 1928. Т. 1 (26). С. 191.
Коренев С. А. Указ. соч. С. 19.
Падение царского режима. Т. 2. С. 261.
Родзянко М. В. Государственная дума и Февральская 1917 года революция. С. 27.
ЦГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Ед. хр. 26. С. 467.
Пуришкевич В. М. Дневник. Рига, 1924. С. 48.
Родзянко В. М. Указ. соч. С. 27.
ЦГАОР СССР. Ф. 826. On. 1. Ед. хр. 58. С. 46, 47.
ЦГАЛИ. Ф. 1258. On. 1. Ед. хр. 26. С. 457.
Мурат — соловый жеребец завода графа Бенкендорфа от Жида и Болтовни. Цвета черные.
Карабчевский И. Указ. соч. С. 35.
Врангель Н. Указ. соч. С. 142, 144.
Падение царского режима. Т. 1. С. 367, 374.
Там же. Т. 5. С. 337, 338.
Там же. Т. 6. С. 14, 17, 19.
Там же. Т. 5. С. 339, 340.
Там же. Т. 1. С. 384.
Там же. Т. 5. С. 269.
Там же. Т. 4. С. 514. То, что эта идея, кажущаяся неправдоподобной, не была плодом досужей выдумки Белецкого, подтвердил Протопопов. В одном из своих письменных показаний он сообщил, что, разбирая бумаги оставшиеся после А. А. Хвостова, нашел в одном из ящиков его рабочего стола письмо и
проект Мануйлова, адресованный Штюрмеру, в котором речь шла о создании при председателе Совета министров «особой разведки, состоящей всецело в его распоряжении» (Там же. С. 55).
Там же. Т. 1. С. 288.
Там же. Т. 2. С. 256.
Там же. Т. 4. С. 488.
Предсмертная записка А. Д. Протопопова // Голос минувшего на чужой стороне. Париж, 1926. № 2 (XV). С. 178.
Там же. С. 187, 188.
ЦГАОР СССР. Ф. ДП СЮ. 1916 г. Ед. хр. 307. Л. А. Т. 1. Л. 57, 60 об. Падение царского режима. Т. 2. С. 55.
ЦГАОР СССР. Ф. 647. On. 1. Ед. хр. 109. Л. 1—5.
Там же. Л. 1.
Падение царского режима. Т. 5.
С. 466.
Там же. Т. 1. С. 372.
Завадский С. В. Указ. соч. С. 64.
Падение царского режима. Т. 4.
С. 87, 90.
Там же. С. 489; Т. 5. С. 260—261. Там же. Т. 4. С. 84.
Там же. Т. 5. С. 247, 248.
Яхонтов А. Н. Указ. соч. С. 46. Падение царского режима. Т. 1.
С. 102.
Там же. Т. 7. С. 223.
Там же. Т. 5. С. 459.
ЦГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Ед. хр. 26. С. 451.
Новое время. 1916. 6 марта.
Там же. 24 дек.
Речь. 27 февр.
Там же. 1917. 4 янв.
Там же. 9 янв.
Переписка. Т. 4. С. 425; Т. 5. С. 17.
Крыжановский С. Е, Указ. соч. С. 164—176.
Бубнов А. Указ. соч. С. 195.
ЦГАЛИ. Ф. 1208. On. I. Ед. хр. 9. Л. 17—21.
8 ноября царица писала: «Я нахожу, что Григорович и Шуваев не взяли надлежащего тона в своих речах (в Думе.— А. А.), а Шуваев поступил хуже всех — он пожал руку Милюкову» (Переписка. Т. 5. С. 140).
Падение царского режима. Т. 4. С. 57.
Там же. С. 380.
Там же. Т. 2. С. 431.
Там же. С. 433.
Муратов приводит следующий характерный эпизод, показательный для настроений чиновничества незадолго до Февральской революции. На одном из совещаний подчиненный Муратова «рассыпался» в похвалах Земгору. На вопрос, как следует понимать подобное славословие в стенах Министерства внутренних дел, был дан ответ: «Нельзя отставать». На упреки Муратова со ссылкой на прежнюю службу, чин, совесть и прочее чиновник заявил: «У нас совесть складная, из воли начальства мы не выходим, а по нынешним временам кто его знает, кто будет начальством...» В февральские дни этот чиновник, писал далее Муратов, нацепил на себя красный бант и всех уверял, что он давно уже по убеждениям республиканец (ЦГАЛИ. Ф. 1208. On. 1. Ед. хр. 26. Л. 449 об.).
Глава третья
ТРИ ОПОРЫ
(ставка, «объединенное дворянство», ’ черносотенцы)
Названные институты — это три кита, на которые опирался царизм в исследуемый период. Именно поэтому и с этой точки зрения они объединены и исследуются вместе как составные части единого целого. Помимо того, хотя они и различны по своему происхождению и природе, их объединяло единство цели, тот факт, что они являлись политической опорой царизма. Ставка верховного главнокомандования, Совет объединенного дворянства и «союзники» — это вера, надежда, любовь последнего российского самодержца. Ставка, верилось, обеспечит военную победу, благодаря которой можно будет раз и навсегда выйти из революционного кризиса, ибо, как показывает история, ничто так сильно и эффективно не противодействует революции, как победный шовинистический угар. «Объединенное дворянство» в послереволюционные годы было неизменной надеждой, как самая твердая и верная политическая опора, сторонник самого жесткого реакционно-репрессивного внутриполитического курса. Черносотенцы пользовались столь же неизменными симпатиями при дворе, поскольку там считали, что черносотенные главари обеспечат поддержку народных масс, крестьянства в первую очеррдь. Итог оказался печальным: вера сменилась горьким разочарованием, надежда была иллюзорной, и лишь любовь осталась взаимной до, конца вопреки очевидному отсутствию у черносотенцев народной поддержки.
Исследованию причин, приведших к подобному результату, и посвящена настоящая глава.
Ставка
Значение ставки именно как политической силы (военный аспект ее деятельности не рассматривается) в значительной мере выявилось уже в ходе предыдущего изложения, когда речь шла об отставке нескольких реакционных министров летом 1915 г., «министерской забастовки» и уходе с поста верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Значение ставки определялось уже самими масштабами войны, поставившей под ружье миллионы людей и потребовавшей крайнего напряжения всех материальных и духовных сил страны. Благодаря огромным полномочиям, полученным верховным главнокомандующим, и колоссальным ресурсам, которыми он распоряжался, ставка была фактически вторым правительством не только на театре военных действий, но и в столице. От ее позиции зависели важнейшие внутри- и внешнеполитические решения, без санкции ставки и военных властей Совет министров не мог принять решений по многим жизненно важным вопросам. При определенных условиях ставка могла стать самодовлеющей политической силой, и именно это соображение, как мы видели, стало основной причиной, приведшей к отставке Николая Николаевича.
О великом князе как верховном главнокомандующем довольно много написано, но трудность использования этой литературы состоит в том, что она в массе своей крайне тенденциозна, представляет собой либо неумеренную апологетику Николая Николаевича, либо, наоборот, его полное развенчание. Типичным примером восхваления его талантов и добродетелей является упоминавшаяся выше книга генерала Ю. Н. Данилова, а также воспоминания адмирала Бубнова, который, в частности, писал: «Мы все, проникнутые безграничной преданностью великому князю и глубоко преклоняясь перед его полководческим даром», были подавлены его отставкой, «в душах многих зародился во имя блага России глубокий протест, и, пожелай великий князь принять в этот момент какое-либо крайнее решение, мы все, а также и армия последовали бы за ним»1. Полное несоответствие этого утверждения истинному положению вещей очевидно.
Что же касается полководческих талантов Николая Николаевича, то адмирал утверждал: «Великий князь на деле (!) доказал свои исключительные способности как полководец. Россия давно уже не имела во главе своих вооруженных сил такого сведущего вождя, и никто даже в отдаленной степени не был в состоянии
О
его заменить» .
Обратным примером, где все оценки продиктованы исключительно личной враждой и неприязнью к Николаю Николаевичу, является книга Сухомлинова, от начала до конца посвященная доказательству «злополучной для судеб России и царствовавшей династии роли этого человека»3 . К этому надо добавить, что в своих воспоминаниях, вышедших раньше, Сухомлинов не жалеет ни места, ни бранных характеристик в адрес великого князя.
