его в отправленіе по службе, как тогда, когда-бы дело, о нем за-
328
чавшееся, пришло в совершенное ;;абвеніе. Из опыта догнано, что
ыалейшая податливость, оказанная единожды к прихотям Перваго консула,
служила ему поводом к дальнейшим настоятельным требованіям по
важнейшим предметам..." (25).
Французское правительство, вместо того, чтобы утушить искры несогласія с
Россіей, угрожавшія пожаром, не упускало случаев к изъявлению
неудовольствія и неуваженія к петербургскому двору. По настоянію Перваго
консула, в начале 1801 года, состоявши в русском подданстве эмигранта
Вернег (Vernègues) был арестован в Риме и выдан Французам слабым
папскии правительством, несмевшим ослушаться приказаній, насылаемых
из Парижа. Еслибы папа сознался откровенно, что он был принужден к тому
силою, то русское правительство, быть может, оставило-бы без вниманія его
поступок. Но, вместо того, папскій нунцій при петербургском дворе стал
утверждать, будтобы эмигрант, объявленный лишенным гражданских прав
во Франціи и водворившійся в качестве подданнаго другой державы, не
переставал быть Французом. Впрочем, не столько эти софизмы, сколько
мелочная политика и неловкія ухищренія папскаго нунція, в отношеніи к
делам католическаго вероисповеданія в Россіи, подали повод к
неудовольствію нашего правительства. В іюне 1804 года, сделано было
внушеніе нунцію— оставить Петербург, под предлогом отпуска, и тогда-же
поверенный в делах Россіи при папском дворе получил повеленіе выехать
из Рима (26),
Французское правительство также потребовало высылки из Дрездена
состоявшаго там при русской ииссіи графа д'Антрег (d'Antrègues). по тому
только, что он не нравился Первому консулу. Фран-
329
цузскій иослаинии генерал Гед}ішль (Hcdouville) сообщил нашему министерству
иностранных дел, что назначеніе графа д'Антрег дипломатическим чиновником в
Дрездене было ненріятно тюльерискому двору. Император Александр приказал
отвечать, что удивляется важности, придаваемой таким мелочам французским
правительством, и что Россія, не ьмешиваясь в назначеніе чиновников
французских миссій, не признает и в отношении себя справедливости таких
притязаній (27).
Французскіе агенты в Константинополе старались поселить в Турках недоверіе к
Россіи и поставить Диван в зависимость от Бонапарта: таким образом, уже
господствуя в Голландіи, Швейцаріи и Италіи, Французы простирали виды своей
властолюбивой политики на отдаленныя страны. Неуваженіе к народным праваи и
насилія Бонапарта сопровождались неслыханною дерзостью. Когда наследный
датскій принц, желая предохранить от нашествія Французов Голштинію,
сосредоточил там большую часть своей арміи, Бонапарте приказал напечатать в
Монитёре статью, в которой, между прочим, было сказано: „...Пристало-ли
наследному принцу вызывать Францію1?.. Без сомненія, он хочет воспользоваться
случае м для ыаневров своих войск, но это будет стоить ему больших денег,
которыя могли-б послужить с большею пользою для возстановленія его флота.
Довольно странно видеть такое военное увлечете у неболыпих КНЯЗЬКОВ (la manie
militaire est une étrange manie chez les petits princes); оно более разорительно для их
іюдданных, нежели страсть к игре..." (28). Въответ на эту ругательную статью,
наследный принц поместил в нескольких немецких газетах полуофиціальный от-
330
зыв. в заключеніе коего писал: ,,...К неуместным и несправедливым упрекам
редактор присоединил неприличное выраженіе шболъшаго князька, не
имеющее точнаго смысла. Монарх, обладатель значительнаго государства,
истощающій средства своей страны, дающій прошвольныя приказанія,
гнетуіцій собственных подданных, возмутив против себя общее мненіе и
потеряв любовь своего народа, ыожет сделаться небольшим князьком;
напротив того, государь, владеющій тремя милліонами подданных, котораго
власть основана на привязанности подданных, котораго прямодушіе и
мужество известны всему его народу и служат ручательством спокойствія
его соседей — такой государь не может быть назван небольшим князьком»
(29).
Высокомеріе и заносчивость Перваго консула возбуждали справедливыя
опасенія Европы. Россія, по своему ноложенію, была обезпечена от его
покушеній более других держав, но уже наставало время, когда он — с
одной стороны мог запереть Зунд, а с другой — пріобресть господство на
Черном море, что поставило-бы русскую торговлю в совершенную
зависимость от его произвола. В таких обстоятельствах, Императору
Александру не оставалось ничего более, как войти в сношеніе с прочими
государями и соединиться съними, чтобы обуздать властолюбіе Бонапарта
(вд).
ГЛАВА XII.
Разрыв с Франціею. Образованіе коалиціи (3-й) против
Франціи.
(1804—1805 г.)
В начале 1804 года, когда все домогательства россійскаго правительства,
касательно исполневія Франціей условій мира, остались напрасны, приступлено
было, в глубочайшей тайне, к открытію переговоров с европейскими державами,
наиболее могшими опасаться дальнейшаго развитія замыслов Бонапарта. Сам он
облегчил образованіе союза враждебнаго Франціи дерзким нарушеніем народнаго
права.
В то время, в соседстве французской границы, в неболыном баденском городке
Эттенгейме, проживал спокойно потомок знаменитаго дома Конде, герцог
ангіенскій (d'Enghien). Привлеченный туда страстью к принцессе Роган-Рошефор
(de Rohan-Rochefort), чуждый честолюбивых видов, принц посвящал свою жизнь
любви и дружбе, в кругу немногих лиц, оставшихся ему преданными в изгнаніи из
отечества. Нередко проводя целые дни на охоте, напоминавшей ему военные
подвиги, совершенные им под началь-
332
стволгь своего деда, принца Іъонде, герцог посеіцал берега Рейна, откуда мог
бросить взгляд ira враждебную, но дорогую ему родину.
Л, между тем, Бонапарте, уже простирая руку к царственному венцу Франціи, но,
снедаемый опасеніями грозивших ему заговоров, полагал, что причиною
нребыванія принца в Вадене были еношенія его с заговорщиками укрывавшимися
во Франціи. ІІодозренія Перваго консула были подтверждены донесеніями Савари
и шпіонов его, постоянно следивших за принцем: говорили, будтобы он несколько
раз скрытно нріезжал в Страсбургу и даже побывал в Париже. Для разъясненія
этих слухов, Бонапарте пригласил на совещаніе приближенных к нему лиц,
Лебрюна, Камбасереса. Талейрана, Дальберга, Фуше, и проч. и объявил им о
своем намереніи — захватить принца. Напрасно некоторые из них старались
доказать Первому консулу несправедливость и опасность такого поступка;
напрасно Камбасерес заклинал его, именем собственной его славы, чести его
политики, воздержаться от поступка, могшаго поставить его правительство в ряд
тех саыых революціонных управленій, с которыми он нехотел иметь ничего
общаго. Бонапарте отвечал, что нельзя сносить терпеливо заговоры эмигрантов
на границе Франціи, что надлежало дать урок не только им, но и мелким
германским владетелям (petits princes al emands), наконец — ЧТО захват принца,
без ведома курфирста баденскаго, выводил сего владетеля из затрудненія—
отказать в выдаче изгнанника французскому правительству, либо навлечь на себя
опалу всей Европы. В последствіи, по низложеніи Наполеона, Талейран, Дальберг
и другіе, старались отклонить от себя вся-
333
кое участіе в вопіющем убійстве герцога ангіенскаго, и, действительно, их голос не
иыел ни ыалейшаго веса в этом деле. Участь несчастнаго уже была решена
Первым консулом. Он хотел поразить ужасом роялистов, іюказав им, что
священная для них кровь Бурбонов не имела особой цены в глазах будущаго
властителя Франціи, что он был готов скорес принять на себя роль Кромвеля,
нежели Монка. Говорят, будтобы он сказал Камбасересу: „вы стали очень скупы на
кровь Вурбонов," Под вліяніем отуманивших его страстей, он немедленно сделал
распоряженія к захвату принца (*). По его повеленію, военный министр составил
инструкцію, для разбойничьяго набега, в виде военной окснедиціи, полковникам
Коленкуру (в последствіи представителю Наполеона при россійском дворе) и
Орденеру. Первый из них получил приказаніе перейти с отрядом чрез Рейн в
Страсбурге, двинуться от Ёеля к Офенбургу, чтобы отвлечь к этому пункту
вниманіе эмигрантов, и оставаться там, пока полковник Орденер с тремя стами
драгун, командою понтонер и несколькими взводами жандармов, перейдя через
Рейн у Рейнау, окружит Эттенгейм и арестует нринца со всеми находящимися при
нем лицами. За тем Коленкур должен был отправиться к курфирсту баденскому и
