днище с берегом, и сейчас, возымей даже Ахирам такое странное намерение,
купец не смог бы выйти в море.
Мальчишки давно и отчаянно спорили, действительно ли остров – обломок
легендарной Антиллы-Аталанда, но ни тот, ни другой не могли подобрать
достойных аргументов в свою пользу. Лок утверждал, что да, это Аталанд, а
Гими – что такого быть не может. И опирался прежде всего на авторитет отца.
– Мы бы наткнулись на обломки городов, будь это Антилла! – горячо
доказывал другу юный сидонянин.
– Сидя на одном месте? Разумеется!.. – насмешливо кривил губы Лок.
– …А не слабо в лесу поискать? Поглубже? – однажды спросил он, щуря
шальные зелёные глаза. – Конечно, если ты боишься проспорить…
– С чего ты взял? – вскинулся Гими. – Просто в одиночку идти в лес,
зимой… Отец говорил, чтобы мы…
– А, – хмыкнул северянин. – Ты боишься отца. Ладно, понимаю! – он
хлопнул Гими по спине. – Прости. У нас мальчики быстрее становятся
мужчинами, чем у южан.
Гими словно подкинули пружиной.
– Слушай, Лок! Я не моложе тебя! И я… Отлично. Идём!
– Идём, – кивнул приятель. – На следующий день, до восхода?
– До восхода, – холодно сузив карие глаза, согласился Гими. Никогда он не
чувствовал себя таким взбешённым.
– Только не забудь прихватить лук и стрелы. Подыщи с вечера вещи
потеплее, кремень и кресало…
– Я знаю! – фыркнул оскорблённый финикиец. – Не учи меня!
Приятель только примирительно поднял кверху руки.
Оказывается, у Лока и две пары самодельных снегоступов дожидались
наготове, и мальчишки, набив украдкой до отказа мешки провиантом, с
нетерпеливым замиранием стали дожидаться утра.
Они выскользнули за лагерный частокол, когда на небе ещё мерцали звёзды,
и скрылись в дремлющем безмолвном лесу. Гими переполняло сознание
собственного мужества и значительности, хотя в глубине души грызло
беспокойство: что-то скажет отец? Но, с другой стороны, они ведь не уйдут
далеко… Они просто разочек… разок… переночуют в лесу… да, переночуют в
лесу, как настоящие мужчины… И вернутся! Подумаешь!
Зато Лок не станет больше его задирать. И поймёт, что остров – никакая не
Антилла. Не Аталанд, как друг его называет.
Да и что, в сущности, за опасность? Крупных хищников тут на три дня
пути отцовские охотники распугали… кстати, как бы на папиных людей не
наткнуться. Тогда приключение закончится, не начавшись.
Лок обернулся, улыбаясь от уха до уха.
– Ну что, нравится? – с блестящими глазами спросил он. – Ты послушай,
какая тишина! Вот так же в северных странах. Выйдешь на охоту до зари,
морозец, звёзды… Благодать!
– А ты… – Гими старался говорить небрежно. – Ты на охоте был, что ли?
– Был, что ли, – хмыкнул Лок, поправляя лук. – Ты не волнуйся, со мной не
пропадёшь.
– А я давно хотел спросить… ты откуда финикийский знаешь? – с сопением
продираясь через глубокий снег, спросил в спину приятелю Гими.
– А у нашего конунга наложница была финикиянка. Добрая девушка. И
меня всегда жалела… Да что говорить! – Лок махнул рукой. – Быльём поросло.
Я не жалею, что выучил.
– А конунг… это кто?
– Вроде царя, – отмахнулся Лок, останавливаясь. Он скинул капюшон и
чутко потянул носом морозный воздух. И в этот момент до такой степени
походил на лиса, что Гими невольно хихикнул.
– Туда! – Лок указал на ложбинку между двумя скалистыми уступами. –
Протиснешься?
– А сознайся, ты же просто на охоту захотел уйти, да? – улыбнулся Гими,
ползя следом. – Кого ты там учуял?
– А ты что, уже проголодался? – рассмеялся северянин. – Ну ты и неженка!
– На себя посмотри! – обиженно буркнул финикиец. – Лучше подумай, как
обратно дорогу найдём? Мы же сюда не заходили ни разу…
– Всегда как-то находили. Ты что, своих следов в снегу не отыщешь? – Лок
улыбался так широко и насмешливо, что Гими покраснел. – Что, струсил?
– Ещё неизвестно, кто из нас струсит, – скрипнул зубами мальчишка. – Иди
давай…
Солнце подбиралось к полудню, когда Лок соизволил объявить привал.
Гими, взъерошенный, разгорячённый, плюхнулся прямо в снег. Лок стоял над
ним и широко ухмылялся.
– И что я позволяю тебе верховодить? – буркнул Гимильк. – Я же твой
господин, как-никак… Вот сейчас как прикажу возвращаться, доухмыляешься!
Лок скрестил руки на груди.
– Давай-давай, прикажи! – хмыкнул он. – Как ты меня заставишь?
Гими как будто под дых ударили.
– Ты… чего это, Лок?
– А вот и чего! – нахмурился парнишка, стругая палку для кострища
извлечённым из мешка ножом. – Я не вернусь. А ты… иди, если хочешь.
Дорожка торная.
– Ты ж пропадёшь один…
Лок запрокинул голову, глядя на синее холодное небо.
– Запомни одну простую вещь, финикиец, – произнёс он наконец. – Лучше
смерть, чем рабство. Может, когда и пригодится.
– Тебя же найдут… Тебя найдут… и отец тебя накажет.
– Они меня не найдут. Толку не хватит. А ты иди. Отдохни чуток, поешь – и
топай по следам. Пока снег не пошёл. А то и вправду заблудишься. Да и скоро
искать они тебя начнут… твой папаша обо мне на радостях и не вспомнит.
Гими сидел на снегу, хлопал ресницами и чувствовал, как слёзы закипают
на глазах. Как же Лок его развёл! Как младенца, в самом деле!..
– А как же… как же… – горло перехватывало. – Ты же хотел выяснить…
про Аталанд…
Взгляд Лока смягчился, и парнишка усмехнулся уголком рта.
– Вот и выясню. Когда снег стает. Времени у меня навалом будет.
Губы Гими дрожали. Как же так?.. Лок останется один, в зимнем лесу…
Это надо же – настолько верить в себя! И настолько ничего не бояться!
А он сам? Он – струсит и уйдёт? Побежит к папочке?
– Значит… ты меня прогоняешь? – тихо спросил мальчик. – Значит, ты
меня… просто использовал? И мы… мы – не друзья?
Лок воткнул палку в снег и присел на корточки напротив бывшего
господина. Взгляд паренька был не по-детски серьёзен.
– Слушай, Гимильк. Если бы я не был тебе другом, я бы тебя завёл в лес,
ещё подальше… и бросил бы одного. А так – прямо сказал. Нечего тебе тут со
мной делать. Возвращайся, пока можешь.
– Прогоняешь, да?
– Нет, – вдруг пожал плечами Лок, поднимаясь. – Хочешь – оставайся. Мне
с товарищем веселее будет. Только ты должен понимать, на что идёшь.
– Так они же… они же до весны… тут останутся.
– Они-то да, – хмыкнул Лок. – А ты до весны в лесу продержишься?
Гими решительно встал.
– Я тебя одного зимой не брошу!
– Если я останусь на острове, – вздохнул Лок, – боюсь, это будет для меня
всего лишь первая зима.
– Лок… – просительно заговорил Гими. – Не сходил бы ты с ума, а?.. Я же
пообещал тебе… пообещал, что освобожу… Не веришь, что ли?
– Не люблю ждать у моря погоды, – улыбнулся Лок. – Хорошо, оставайся
до весны. И запомни: ты мне не господин, а я тебе не раб. И опыта у меня
больше, в зимнем лесу выживать. Так что слушаться будешь, понял? А не
нравится – я тебя не держу.
Гими шмыгнул носом. Вот он какой, Лок… Не иначе внебрачный сын этого
ихнего… как его там… конунга. И как в рабство попал?
Он уже собирался озвучить этот вопрос, но Лок, пресекая дальнейшую
болтовню, велел идти в лес, собирать хворост для растопки костра. А сам
продолжил заниматься жердями.
…Мальчишки разогрели на огне прихваченное с собой мясо и плотно
поели. Запив горячей водой из растопленного в котелке снега, окончательно
согрелись. А потом Лок, прищурившись, оценивающе глянул на скалу, у
подножья которой приютился их лагерь.
– Вот что. По следам нас быстро отыщут. Так что пойдём-ка мы по камням.
Нечего…
Поправив заплечный мешок, мальчишка решительно полез вверх по
уступам. Гими, вздохнув, последовал за ним.
Они выбрались на каменистое плато и, пряча лица от поднявшегося ветра,
что нёс жёсткую ледяную крупу, двинулись дальше.
Часа через два Лок, велев Гими ждать наверху, спустился с плато вниз и
скрылся в лесу.
Его не было долго. Очень долго. Наконец парнишка вернулся, и Гими
видел, что он старательно наступает на свои следы.
– Вот теперь люди твоего папы поплутают! – широко ухмыляясь, тряхнул
он рыжими вихрами. – Время потеряли, конечно, но недаром. Идём!
– А…
– Что?
– Ничего.
Гими хотел спросить, что как же потом, ближе к весне, он отыщет путь к
побережью?.. но проглотил готовые сорваться слова. А то ещё Лок решит, будто
он хочет вернуться.
Конечно, на самом деле вернуться хотелось. Ещё как хотелось! Но ещё
