Мои собратья по стае мгновенно подчинились: один развернулся и побежал назад организовывать транспортировку, двое других, выскочив позади нас на тропу, минуту покрутились, улавливая запах врага, и скрылись, преследуя его. Я же, на волне холодной ярости сумев сдержать своего волка (он пылал гневом и стремился добраться до того, кто причинил его волчице боль), присел рядом с девушкой, охраняя и контролируя ее дыхание. Одновременно чутко вслушивался в звуки леса, сумев уловить приближение транспорта. Максимально осторожно подхватил Лену на руки и побежал в направлении лесной дороги. Никто посторонний ею пользоваться не мог. Бежал на пределе своей человеческой скорости с полчаса, пока не учуял другого белого волка.
- Андрей, укутаем ее пледом? – бета отца. Он выдвинулся мне навстречу.
Я невольно зарычал. Лену мой волк воспринимал как свою волчицу, а инстинкты, взбудораженные течкой, и вовсе сходили с ума от одной возможности приближения других самцов к бурой.
- Я осторожно, - уговаривал наш волк. – Глаза закрою. Ей помочь надо поскорее, и лучше, чтобы она не мерзла. И так кровопотеря большая. Ее надо скорее в поселок.
Неимоверным усилием воли, понимая, как прав другой волк, я смог усмирить своего зверя:
- Действуй! – приказ произносил через силу, слова давались с трудом. И через минуту я уже в сопровождении собрата вновь бежал, неся укрытую пледом Лену к машине.
Все время – и пока ехали к поселку бурых, и пока, едва справляясь с контролем над изводящимся тревогой волком, ждал окончания операции по извлечению пули, был сосредоточен только на Лене. Все остальное – потом. И рыси, и Фирсанов… Сейчас на первом месте для моего зверя было состояние девушки. Я просто не мог ее покинуть. Был все время рядом, не спуская с нее глаз, на каждый ее прерывистый от боли вздох реагируя сжимающимся сердцем. Наказывая себя собственной мукой, ощущением бессильной злости за проявленную безответственность. И еще понимая… как никогда четко и отчетливо – я не переживу ее гибели! Вот так, просто и доходчиво, чувствуя, как душу выворачивает от каждой капельки ее крови, от каждого ее стона, осознавая, что именно эта девушка безумно важна для меня. Почему – не думал. Достаточно было осознать факт: Лена для меня важнее собственной жизни! Как и почему так вышло, не знал, некогда было думать об этом. Просто увидев ее там, в лесу, в крови и страдающей от боли, почувствовал, что готов жизнь отдать, чтобы только избавить ее от страдания.
Я прикипел к этой девушке душой. Пусть не одобрял ее зверя, но Лена… Она незаметно стала играть в моей жизни очень важную роль. Роль самого дорогого существа на свете. Вопреки всему. И это было страшно.
Только убедившись в том, что под действием лекарств бурая заснула, что пуля извлечена, а рана обработана и наложены швы, я вышел. Заставил себя, понимая, что не время сейчас поддаваться этой потребности – быть рядом с нею. Не время и не место. Здесь отец. Как я объясню ему свой выбор? Это невозможно. И здесь те, кому мы не можем показать своей слабости, позволить считать нас уязвимыми.
Лена спала, и по моей просьбе будет спать еще долго – сутки или двое. Это на пользу ей. И мне. Оставив свою пару под охраной двоих белых волков, прибывших с отцом и преследовавших рыся, отправился в лес сам. Только жажда мщения могла увести сейчас моего зверя от бурой. А увести его было необходимо: силы мои иссякали, а смесь ее волчьей привлекательности и пробудившийся инстинкт защитника сводили моего волка с ума. И я сорвался, уносясь вглубь территории бурых. Мои собратья, увы, не смогли схватить чужака – его ждала машина, но обнаружили еще две аналогичные засады. Мой волк намеревался проверить все лично. Запомнить запах каждого, чтобы впоследствии найти и… убить их обладателей.
Не ощущая усталости, я обегал весь ближайший лес, убедившись в точности наблюдений белых волков. Нас поджидали не только на той тропе, по которой мы с бурой бежали. И это было поразительной прозорливостью для рысей… Впрочем, причину такой догадливости я понял быстро! Унюхав возле всех «ловушек» аромат волка Егора Фирсанова. Вот кто лично «расставил по местам» поджидавших нас убийц, вот кто не мог не знать волчьих троп, вот кто прекрасно предвидел поведение молодой бурой самки. И вот кто не мог действовать без одобрения отца!
Ярость, так и не утихшая в душе волка, от подтверждения этого предательства вспыхнула с неимоверной силой. Теперь желание мести для моего зверя стало непреодолимым. Да и я, исходя и из предыдущего опыта общения с этим бурым оборотнем, готов был порвать его на части. Редкое согласие с волком! Поэтому позволил ему, сорвавшись с места, стремительно броситься по следу Фирсанова, с намерением уничтожить врага. Ибо это был враг. Бесспорный. След поначалу вывел меня к лесной дороге, пересекающей территорию заповедника бурых, в том самом месте, где рысей поджидал автомобиль! Я в бешенстве осознал, что шакал Фирсанов-младший был так любезен, что лично убедился в отбытии «партнеров» после выполнения задания. И это стало последней каплей – сознание заволокло кровавой пеленой, звериная сущность вновь стала доминировать, подчиняя мои действия инстинктам. И я был согласен… на этот раз.
Мой волк белым ветром промчался до поселка клана бурых, куда вернулся и Егор. Высоким прыжком преодолев препятствие в виде забора, ворвался туда, где в человеческом виде собралась вся стая, присутствуя при исполнении сильнейшим альфой своих обязанностей. Мой отец как раз требовал от вожака стаи наказать бурых самцов, что провоцировали нас с Леной. Я же, внеся своим появлением панику в ряды стаи, мгновенно вычленил Фирсанова-младшего. Будущий альфа бурых стоял возле отца, недовольно хмурясь от обличительной речи сильнейшего. Выскочив в центр образовавшегося круга, заставил зверя замереть напротив Егора на расстоянии прыжка и зарычал. Грозно, яростно, неотвратимо. Предупреждая, давая понять, что сейчас атакую, кидая вызов! Мне было простительно – моя волчица была в течке. И я мог проявить свою доблесть, схлестнувшись с любым противником. Были у меня и другие, не менее веские причины напасть – не хотел оставлять позади себя предателя.
Однако бурый самец, инстинктивно под влиянием опасности, исходящей от меня, перекинувшись в волка, вызов не принял. Наоборот, стремительно развернувшись, он побежал прочь – с максимальной скоростью удаляясь в лес. Я и мечтать не мог о таком повороте! Трусливый шакал…
Моего волка, в крови которого и так бурлили десятки сильнейших эмоций, накрыло охотничьим инстинктом. Враг убегал, признавая свою слабость! И этим предрешил свою участь. Сорвавшись с места, сквозь расступившиеся ряды бурой стаи я кинулся в погоню и настиг другого волка сразу за территорией поселка. Привычным рывком в стандартном охотничьем броске сбоку бросился на самца, вцепившись в его горло. Остальное довершили мои клыки и когти, раздирая плоть врага, упиваясь его кровью. Фирсанов-младший оказался слишком слаб для честной борьбы. И закономерно проиграл, позволив моему зверю несколько остыть, осуществив хотя бы частичную месть. Тем более что и время остальных врагов придет - я не сомневался.
Стоило мне победно взвыть, как настороженную тишину над поселком разорвал полный злобы и отчаяния вой. Вожак бурой стаи! Он не только понял, что лишился сына, он понял, что лишился всего… И обезумел, напав на сильнейшего! Поставив под сомнение его власть. Такое не прощалось. И выход был один – поединок альф за право владеть и повелевать.
- Что ж, - сухой голос отца, наблюдающего за тем, как Фирсанова окружили двое белых волков, разнесся над поселком. – Здесь все ясно. Дадим ему возможность успокоиться и отдохнуть, чтобы мог действовать адекватно. Наш поединок состоится послезавтра. Всех приглашаю стать его свидетелями.
Дальше я не слушал. Уже и так знал, что бурый альфа проиграл сегодня все. И вряд ли отец его уничтожит. Просто ослабит, наглядно продемонстрировав стае, чего стоит их вожак, и изгонит. Вынудит влачить жалкое и одинокое существование без защиты. Чтобы другим неповадно было. Мне же важнее и нестерпимо желаннее было оказаться рядом с Леной, убедиться, что она в безопасности и идет на поправку. Перекинувшись, бесцеремонно ворвался в ближайшее жилище – необходимо было смыть с себя кровь Егора и обзавестись одеждой. Приведя себя в порядок, направился к коттеджу, в котором находилась местная клиника. Отпустив охрану, присел на стул рядом с кроватью, на которой спала девушка. Смотрел на нее и не мог наглядеться. И даже волк внутри утих, понимая, что сейчас бурая для него недоступна, разделяя со мной умиротворение момента.
Такие моменты затишья, когда все проблемы на данный момент или решены или отодвинуты в сторону, редки в жизни. И тем они ценнее, тем осязаемее. Это время, когда можно остановиться и подумать, признаться себе в том, что скрыто в самой глубине души. Тем более что никому другому я признаться в случившемся со мной не могу. Не имею такого права. Слишком много всяких «но» стоит между мной и… Волконской. Собственный выбор – это роскошь для нас. Для Лены – в силу ее слабости и наследственности. Для меня – из-за собственной силы и преемственности власти. Мы враги, и я тем отчетливее понимал это, чем глубже осознавал свои чувства к бурой волчице.
