– Госпожа Темань...
Леглит подошла к ней, чтобы попрощаться. Золотоволосая матушкина супруга сморгнула из взгляда грустную растерянность и подарила женщине-зодчему обворожительную улыбку.
– Было приятно познакомиться с тобой, любезная Леглит, – молвила она, с поклоном подавая ей руку. – Мы несказанно благодарны тебе за проделанную тобой работу. Не откажись отужинать с нами! Впрочем, нам ещё предстоит освоиться тут... На это уйдёт некоторое время. Как насчёт будущего вторника?
– Хм... – Леглит озадаченно тронула подбородок, чуть улыбнулась. – Благодарю за приглашение. Думаю, я смогу. Но если что-то не получится, я заранее сообщу.
Она задержала руку Темани в своей несколько дольше необходимого, будто замешкавшись, и в её глазах проступило задумчивое восхищение. Матушка, словно не заметив этого, обменялась с женщиной-зодчим рукопожатием и заверила, что будет рада видеть её за своим столом. Кажется, она в память о своей родительнице питала ко всем зодчим особое отношение.
Несколько дней прошли в суете и хлопотах новоселья. Матушка вступала в новую должность, Темань знакомилась с новыми соседями, то приглашая их на чашечку отвара, то нанося ответные визиты. Рамут, не желая оставаться праздной, сразу же принялась прощупывать почву насчёт работы. Конечно, следовало заявить о себе. Первым делом она посетила врачебное общество Ингильтвены, располагавшееся на первом этаже большого конторского здания в деловом центре города. Общество располагало несколькими помещениями: научной библиотекой, залом для лекций, хирургическими залами, приёмным покоем для больных (с отдельным крыльцом), а также клубом для отдыха. Проходя мимо последнего, Рамут в открытую дверь увидела расположившихся в креслах женщин-врачей, которые проводили время за неспешной беседой и втягиванием дыма курительной смеси. В Дьярдене Рамут только слышала об этом зелье: в их с матушкой маленьком городе достать его было невозможно. Кашлянув от царапанья в горле, Рамут привлекла к себе внимание рослой сероглазой госпожи, выделявшейся среди остальных чувственно-красивым, волевым лицом и звучным бархатистым голосом. Сидела она, закинув одну длинную ногу на другую, и голенище её щегольского сапога блестело, покачиваясь. Пальцами правой руки она нетерпеливо барабанила по подлокотнику – видно, спешила куда-то или просто не любила подолгу сидеть без дела. Безупречно накрахмаленное кружево рукавов и воротника сияло свежестью утреннего инея, а пепельно-русые волосы падали мягкими волнами на её плечи. Красота её не была жеманно-слащавой – она дышала силой, решительностью, жаждой деятельности. Смутившись от пронзительно-умного, испытующего взгляда незнакомки, Рамут поприветствовала её кратким полупоклоном и поспешила дальше.
– Госпожа, позволь представиться: меня зовут Мервинг. Можно узнать твоё имя и цель прихода? – осведомилась белокурая девушка-секретарь, поднимаясь из-за стола в уютном уголке, огороженном шкафами.
– Меня зовут Рамут, я врач, – представилась молодая целительница. – Я только что приехала в Ингильтвену и хотела бы засвидетельствовать своё почтение этому Обществу и вступить в него. Ну, и оставить сведения о себе, если можно.
– О, добро пожаловать, сударыня! – блеснула Мервинг молочно-белыми клыками в любезной улыбке. – В таком случае необходимо завести личное дело на тебя. У нас такой порядок. В дело заносятся личные сведения и врачебные достижения каждого члена Общества.
Она достала из ящика шкафа большую чистую тетрадь с плотными корочками и записала на первой странице имя, место рождения и проживания Рамут.
– Я вскоре сменю место жительства, – предупредила та. – Мне предстоит свадьба и переезд в новый дом.
– Поздравляю, сударыня! – опять блеснула улыбкой секретарь. – Благодарю за предупреждение! Все изменения мы внесём своевременно, как только ты сама соизволишь о них сообщить.
Секретарь внесла в дело учебное заведение, которое окончила Рамут, а также краткие сведения о её рабочем опыте в Дьярдене.
– М-м, весьма солидно для молодого врача! – уважительно покивала она головой.
Для вступления в Общество Рамут следовало заплатить небольшую сумму, а также уплачивать ежемесячные взносы. Размер зависел от опыта и заработка. Молодые врачи платили меньше, опытные и хорошо зарабатывающие – больше.
– Я оповещу Общество о пополнении его рядов, – благодушно и приветливо поклонилась Мервинг. – В течение трёх-пяти дней мы отметим твоё вступление на общем собрании, и ты получишь ленточку – знак принадлежности к нашему союзу. Собрания проходят раз в семь дней, на них читаются доклады, лекции, происходит обмен опытом. Каждый член Общества должен выступить за год не менее семи раз. Посещение собраний обязательно для всех. Частые пропуски без уважительной причины будут расценены как неуважение к сотоварищам по науке. Ну, а заглядывать в наши стены можно в свободном порядке. Лучше, конечно, почаще, – Мервинг приподняла уголки хорошеньких розовых губ в маленькой улыбке. – Чтобы узнавать новости и поддерживать общение.
Закончив дела с секретарём, Рамут задержалась у стойки с расписанием мероприятий Общества. Выполнено оно было изящным, чётким почерком с округлыми, крупными буквами. Доклады, лекции, защиты научных работ, показательные операции – на месяц вперёд.
– Кхм, – раздалось вдруг у Рамут за спиной. – Доброго дня, сударыня!
Обернувшись, она увидела тех самых женщин-врачей из курительной комнаты – во главе с представительной сероглазой незнакомкой в блестящих сапогах. Пропитанные горьковато-дурманящим запахом дыма, они приблизились к Рамут. Каждая носила на лацкане кафтана маленькую круглую брошь с тёмно-синей шёлковой ленточкой. Видимо, точно такую же предстояло получить и Рамут.
– Сударыня! – обратилась к ней эта яркая, обаятельно улыбающаяся госпожа. – Ты поприветствовала нас и убежала куда-то, даже не дав нам возможности должным образом ответить! Позволь представиться: меня зовут Реттгирд.
Не заметить её было невозможно: раскаты её сочного, звучного голоса отдавались под сводами потолка, серый кафтан с чёрными бархатными лацканами и золотыми пуговицами сидел на ней безупречно, а покрой брюк подчёркивал достоинства её длинных красивых ног. Черты её лица были благородно правильны, и даже довольно крупный нос с горбинкой не портил их. Реттгирд сразу затягивала собеседника в сети своих приветливых чар, и тот уже не мог оторвать взгляда от высокого, умного лба без единой морщинки, ямочки на подбородке и чёрных ресниц изумительной густоты. Рамут сразу поняла: перед ней, несомненно, яркая личность.
– Здравствуйте, госпожа Реттгирд, здравия и вам, сударыни, – поклонилась она всем сразу. – Прошу прощения, что прошла мимо: я спешила записаться у секретаря. Моё имя – Рамут, я только что приехала из Дьярдена и намереваюсь остаться в столице. Буду очень рада, если уважаемое Общество примет меня в свои ряды.
– В таком случае добро пожаловать! – в ответ поклонилась Реттгирд, окутывая Рамут мурашчатым теплом доброжелательно-любопытного взгляда. – Не откажись выкурить с нами по трубочке бакко.
Рамут, никогда не пробовавшей этого зелья, было немного боязно брать в руки гладкое, зеркально отшлифованное курительное приспособление в виде чашечки с изогнутой полой трубкой. В чашечку помещалась щепоть бакко, поджигалась, а дым следовало втягивать через трубку в лёгкие. После первой затяжки Рамут закашлялась, и Реттгирд со смехом похлопала её по лопатке.
– Ничего, ничего, это просто с непривычки. Дым бакко обладает многоступенчатым действием: сначала он расслабляет и успокаивает, затем дарит весёлое расположение духа, а потом необычайно проясняет ум и способствует сосредоточению. Здорово помогает взбодриться при недосыпе, а это, как ты знаешь, частое явление при нашей работе... Однако злоупотреблять курением не советую, это чревато перевозбуждением нервов и бессонницей. Употреблять бакко лучше не чаще одного раза в два-три дня, действия как раз хватает на этот промежуток.
В груди Рамут разлилось немного саднящее тепло, а комната с лёгким звоном поплыла вокруг неё. Тело на пару мгновений потеряло устойчивость, но потом небольшая тяжесть наполнила руки и ноги, и Рамут ощутила себя словно прилипшей к своему месту. Госпожа Ульвен, рыжеволосая, с водянисто-голубыми выпуклыми глазами, добавила:
– Да, и ещё: если собираешься обзаводиться ребёнком, за месяц до зачатия лучше начать воздерживаться от курения.
Стоил один мешочек этой мелко растёртой сухой травы недёшево – на эти деньги можно было жить неделю. Продавался бакко только в Обществе и только его действительным членам. При вступлении каждый соискатель давал обещание не распространять его за пределами Общества и брать только для собственного потребления. За нарушение обещания могли и исключить из союза врачей.
