- Я все думал, кто тебя облил тогда в твоей же квартире, - задумчиво говорит Артем. - Сначала, правда, решил, что Вера врет, и это она виновата. Это ж догадаться нужно - облить бензином. Такая хрень в целом мире на тебя только и подействует. Попробовали бы со мной такое вытворить... ага, догнал бы тут же и так по башке настучал, чтобы больше неповадно было. Значит, этот кто-то сильно в курсе лишней информации. Уж и на маму думал, на отца, Арину... Допрос им устроил с пристрастием. А сегодня увидел одну девицу в кафе, очень похожую на Алису, и вспомнил кое-что. Алиска твоя ко мне приходила как-то давно. Пришла сообщить, что ты с моей женщиной живешь. Будто я не знал. Да нажаловалась, что ты ее отшил грубо, обидел сильно, до глубины души. Вот это зря. Сначала рассказал ей про себя все, а потом унизил, да еще на улице прилюдно.
- Ничего я ей не рассказывал.
- Она все знает, Вить. Уж поверь, не от меня. Что тебя бензином облили и подожгли. И что тебе до сих пор это в кошмарах снится.
Трындец. Вспоминаю тот безумный вечер в баре "Бегемоты и павлины", мы с Алиской напились, едва на ногах стояли оба... Я ведь думал, что она и слова не понимает, только смеялась и ластилась... Я ей почти все рассказал в ту ночь.
- Мы тогда с ней приговорили две бутылки вина, потрахались - не переживай, я был осторожен, - продолжает Артем. - Замашки у нее, конечно, те еще... Где ты ее выкопал? Попросила руки ей связать... Господином меня называла. Тебя реально это вставляет? Ладно, неважно. Она заявила, что больше не будет хранить твои секреты. И визитку показала. Но я тогда не обратил внимания, чью. Не до этого было, уж прости. Кто-то ей вручил эту визитку. Говоришь, с работой связаны проблемы?
Мы сидим в машине возле подъезда. Мне хочется поскорее наверх, убедиться, что с Верой все хорошо, верчу телефон в руках, гадая, что она себе навыдумывала за это время. Но разговор интересен. Значит, Алиса меня подставила. Как раз в тот день, когда Артем нажаловался маме на СПИД-терроризм, я и познакомился с Анатолием Петровичем, а следом - наорал на Алису. Хорошо бы встретиться с девицей и расспросить поподробнее.
- Вик, тебе помощь нужна? - спрашивает Кустов. - Меня тревожит то, что я забрал тебя из запертого гаража с мешком на голове.
- Не знаю.
- И, кстати, ты уже не трясешься. Посмотри на свои глаза в зеркало.
Смотрю. Они нормальные. Кажется, только что я сам загасил Прорывную. Без таблеток. Такое было хоть раз раньше? Сам себе отрицательно качаю головой. Платон Игоревич оказался, как и всегда, прав, страхи прошлого отступили именно тогда, когда появились более сильные актуальные.
Выходим из машины. Поднимаю голову и буквально любуюсь на свет в окнах своей квартиры. Какое же это счастье возвращаться домой к ней, внутри аж потряхивает от нетерпения обнять Веру, поцеловать, и будь что будет. Как ни странно, именно в тот момент, когда меня загнали в очередную опасную ловушку, внутри проснулось ярое желание жить и вера в будущее.
- Тём, спасибо, что приехал. И вообще.
- Должен будешь. А лучше - скажи Вере, чтобы не боялась больше. Ну и если так уж хочешь, дай мне в морду, заслужил. Только не отворачивайся. Хотя бы иногда звони, ладно? И еще... Это твое.
Он протягивает мне сверток, какую-то белую ткань. Разворачиваю в руке и понимаю, что это Верино белье. Порванное. То самое, которое он с нее сорвал, когда...
Он что, его с собой носит? Зря.
Отказываться от столь щедрого предложения нет ни сил, ни желания. Сжимаю зубы и с размаху бью по морде. Этот человек неисправим, как он может одновременно быть тем, кто бросается, не глядя, спасать брата, и, спорю, за своих ворвется в любую драку, не думая, сможет ли выйти из нее живым, но в то же время способный вышвырнуть женщину в лужу, а затем едва не изнасиловать ее.
Снова перед глазами она- моя хорошая, испуганная, дрожащая, в синяках и засосах, с ссадиной на коленке, босыми ногами... Такая беззащитная, одновременно сильная и стойкая, стоящая за моей спиной, такая нужная. Не могу удержаться и бью его так, что рука немеет, он действительно пропускает первый удар, руки по швам, но потом начинает отбивать следующие. В этот момент я подпрыгиваю и впечатываю свой лоб в его.
И это то, что нужно. Как же я мечтал о хорошей драке. Мы толкаем друг друга, он налетает и валит меня на землю, оба падаем, катимся, осыпая ударами, пытаясь одновременно отпихнуть, прижать к земле и подняться самому. Трещит голова, ноет все тело. Приятно, что не от Прорывной. Силы и близко не на равных, с тоской вспоминаю о бите, уныло валяющейся в "Кашкае", но не сдаюсь.
- Сейчас полицию вызову, прекратите немедленно! - незнакомый женский голос над головой. Из окна. - Нашли место и время! Все спать хотят!
С трудом отстраняемся друг от друга, сидим на земле, прерывисто дышим, сверлим глазами. Артем грязный, в синяках. Сильный, сволочь, от ударов голова кружится. Я старался так бить, чтобы не до крови. Моя же стекает с губы и, кажется, из носа. Последний, кстати, горит и распухает.
Кустов улыбается. Сначала уголком губ, затем шире. Потом смеется.
- Наконец-то ты научился драться не как девка, - сообщает мне. Поднимается не с первой попытки, падает, но упорно встает снова, пошатываясь, подходит и протягивает руку. - Мир?
- По первоначальному плану ты не должен был встать с земли, - отворачиваюсь и поднимаюсь сам, без его помощи. Делаю шаг, но припадаю на ногу, кажется, потянул что-то. Главное, суметь добраться до лифта, дома отлежусь.
***
Братья стоят в обнимку в проходе, зайти в комнату не решаются. Вера выключает музыку, оглядывает их с ног до головы - оба грязные, земля комьями падает на чистый пол. В ссадинах и синяках, будто после хорошей драки. У Артема волосы в жутком беспорядке стоят дыбом, светлые джинсы в черных разводах, колени мокрые, словно стоял на них в луже - так ему и надо, а Белов - со своим отрастающим ершиком на голове, в чужой куртке, с распухшим носом, в крови, и вовсе - то еще зрелище. О лучшем отце для ребенка можно только мечтать.
Вера упирает руки в бока. Какое счастье, что он живой. Но облегчение старается скрыть. Они что, отрывались целый день, дрались-мирились в удовольствие, пока она тут с ума сходила? Вон какие довольные физиономии.
- Вы что, пьяные? - спрашивает.
- Пока нет, - говорит Артем, расплываясь в улыбке. - Но Вик сказал, что у вас есть ром.
Вера поджимает губы, невольно хмурится. Еще недавно она больше всего хотела, чтобы эти двое помирились, но сейчас сомневается, правильно ли это. Засосы и синяки на ее теле зажили, но память это не стерло. Вик обещал отомстить Артему, так какого черта сейчас держится за него, как за спасательный круг?!
- Вер, я сейчас все объясню, - Белов тоже силится улыбнуться, протягивает ей ладонь в примирительном жесте. - Ты, главное, не волнуйся. Все хорошо.
- Да я вижу.
Выглядят они, на самом деле, забавно, но Вера заставляет себя хмуриться, плотнее стискивает зубы. Она от страха чуть не рехнулась, сделала тату, поругалась с родителями, папа уже едет в поезде... узнала о беременности. И неизвестно, повлияла ли татуировка на ее ход! А эти, по всей видимости, так увлеклись, что напрочь, позабыли написать или позвонить.
- Ладно, я, пожалуй, пойду. Пассажира доставил. Вик, завтра набери меня, - Артем для верности показывает знаком, чтобы Белов позвонил, аккуратно освобождается из объятий и покидает квартиру.
- Вы помирились? - спрашивает Вера, как только за Кустовым закрывается дверь. - И подрались?
- Очень долгий день. Я тебе расскажу, но дай минуту отдышаться. Ты как? Все хорошо?
- Глядя на тебя - не уверена.
Он тянет к ней уже обе руки, зовет к себе, Вера нехотя подходит, затем отвечает на его робкую улыбку своей. Позволяет его грязным рукам со сбитыми костяшками пальцев сжать ее ладонь.
- Почему ты не позвонил? Я так волновалась! - ругается она, толкая его в плечи. Затем обнимает крепко, с душой. Тут же отстраняется, спохватившись: - Ой, Вик, прости, ты как? Коснулась тебя.
Вик отмахивается, прижимает ее к груди с силой, не позволяя отстраниться, мягко целует своими разбитыми губами, отчего она чувствует соленый привкус крови. И чего-то еще.
- Вик, ты пахнешь бензином.
- Ш-ш, тихо, - ей на ухо. - Забудь о правилах. На тебя они не распространяются. Я тебе доверяю. Вер... я думал, что умру сегодня. И решил, что ты обязательно будешь скучать.
- Боже мой, что ты такое говоришь.
- Будешь же?
- Вот, смотри, - суетясь, задирает рукав, показывает ему тату, с которого сдернула пленку. - Я с ума сходила, волновалась. Никогда так больше не делай. Я всегда должна знать, где ты и с кем. Хорошо?
Он смотрит на рисунок, недовольно качает головой. Вера тянется и целует его в губы, стараясь отвлечь. Получается.
- Мне нужно в душ, - говорит он, - потом приду и пообнимаемся. Я устал и хочу обниматься. На кровати. К дьяволу этот диван! Как же кости после него болят, зачем я вообще купил его?! Завтра же выбросим к чертовой матери, лично распилю эту хренову штуковину на гребаные части, - психует, делает резкий жест рукой.
