заключать от чего-либо реального, ибо и то и другое прерывает
истинное движение разума вперед.
Надо, однако, отметить, что я здесь под рядом причин реальных
сущностей понимаю не ряд единичных изменчивых вещей, но только
ряд вещей постоянных и вечных. Действительно, постигнуть ряд
единичных изменчивых вещей было бы невозможным для
человеческой слабости как вследствие их множества, превосходящего
всякое число, так и вследствие бесчисленных обстоятельств,
связанных с каждой отдельной вещью, каждая из которых может
быть причиной существования или несуществования вещи,
поскольку их существование не имеет никакой связи с их сущностью,
или (как мы уже сказали) не есть вечная истина. Действительно, нет
надобности, чтобы мы понимали их ряд, потому что сущность
единичных изменчивых вещей нельзя извлечь из их ряда или из
порядка их существования, который не дает нам ничего кроме
внешних признаков, отношений (relationes) или, самое большее,
взаимоотношений (circumstantiae); а ото все далеко отстоит от
внутренней сущности вещей. Эту сущность не должно искать только
в постоянных и вечных вещах (fixae atque aeternae res) и вместе с тем
в законах (leges), написанных в этих вещах как в своих истинных
кодексах, по которым все единичное возникает и располагается;
более того, эти изменчивые единичные вещи столь глубоко и, так
сказать, существенно зависят от постоянных вещей, что без них не
могут ни быть, ни восприниматься. Поэтому постоянные и вечные
вещи, хотя они и единичны, все же вследствие своего присутствия
везде и своей величайшей мощи (potentia) будут для нас как бы
общими (абстрактными) понятиями (universalia) или родами в
определении единичных изменчивых вещей и ближайшими
причинами всех вещей.
Однако если это так, то не мало трудностей, невидимому,
сопряжено с познанием этих единичных вещей. В самом деле,
воспринять все их сразу есть дело, далеко превышающее силы
человеческого разума. Порядок же, согласно которому можно
познавать одну вещь ранее другой, как мы сказали, нельзя вывести
ни из ряда их суще-
354
твования, ни из вечных вещей. Ибо там все они по природе
существуют вместе. Поэтому приходится по необходимости искать
других вспомогательных средств, кроме тех, какими мы пользуемся
для ясного понимания вечных вещей и их законов; однако здесь не
место указывать их, да это и не нужно, пока мы не приобретем
достаточного знания вечных вещей и их непреложных законов и пока
нам не станет известна природа наших чувств.
Прежде чем мы приступим к познанию единичных вещей, у пас
будет время указать эти вспомогательные средства, которые все будут
направлены к тому, чтобы мы умели пользоваться своими чувствами
и производить по известным законам и по порядку достаточные для
определения исследуемой вещи опыты, чтобы мы из них, наконец,
заключили, по каким законам вечных вещей она возникла, и чтобы
нам стала известна ее внутренняя природа. Это я покажу в своем
месте. Здесь же, чтобы вернуться к намеченному, я постараюсь
только указать то, что представляется необходимым, чтобы мы могли
прийти к познанию вечных вещей и образовать их определения
согласно изложенным выше условиям.
Для этого надо припомнить то, что мы сказали выше, а именно,
что когда дух устремляется к некоторой мысли, чтобы взвесить ее и в
должном порядке вывести из нее то, что должно быть выведено, то,
если она будет ложна, он вскроет ее ложность, если же истинна, то он
будет успешно продолжать без какого-либо перерыва выводить из нее
истинные вещи; это, повторяю, и требуется для нашей цели. В самом
деле, без какого-либо основания наши мысли не могут быть
определены. Таким образом, если мы захотим исследовать вещь из
всех первую, то по необходимости должно быть дано некоторое
основание, которое направило бы в эту сторону наши мысли. Затем
так как метод есть само рефлективное познание, то это основание,
которое должно направлять наши мысли, не может быть ничем иным,
как познанием того, что составляет форму истины, и познанием
разума с его свойствами и силами. Действительно, приобретя
таковое, мы будем иметь основание, из которого выведем наши
мысли и [укажем] путь, но которому разум в соответствии с его
способностью сможет прийти к познанию вечных вещей, принимая,
конечно, во внимание силы разума.
355
Если к природе мышления относится образование истинных идей,
как показано в первой части, то здесь уже надо исследовать, что мы
понимаем под силами и мощью разума. А так как главнейшая часть
нашего метода состоит в том, чтобы как можно лучше понимать силы
разума и его природу, то мы по необходимости вынуждены (в
согласии с тем, что я изложил в этой второй части метода) вывести
это из самого определения мышления и разума. Однако до сих пор у
нас не было никаких правил нахождения определений, и так как дать
их мы можем, только если будем знать природу или определение
разума и его мощь, то отсюда следует, что или определение разума
должно быть ясно само по себе, или мы ясно ничего понимать не в
состоянии. Между тем оно не является ясным само по себе. Так как
свойства разума, как и все, что мы получили от разума, не могут быть
ясно и отчетливо восприняты, если не познана их природа, то,
следовательно, определение разума уяснится само собой, если мы
обратим внимание на его свойства, которые мы понимаем ясно и
отчетливо. Итак, перечислим здесь свойства разума и, взвесив их,
начнем рассмотрение врожденных * нам орудий.
Свойства разума, которые я особо заметил и ясно понимаю,
таковы:
I. Разум заключает в себе достоверность, т.е. знает, что вещи
формально таковы, как они в нем самом объективно содержатся.
II. Разум воспринимает некоторые вещи или образует некоторые
идеи абсолютно, а некоторые — из других. Так, идею количества он
образует абсолютно, не обращаясь к другим мыслям; а идею
движения — не иначе, как обращаясь к идее количества.
III. Те идеи, которые он образует абсолютно, выражают
бесконечность; ограниченные же идеи он образует из других. Так,
если он воспринимает идею количества через некоторую причину, то
он ограничивает количество, как, например, когда он воспринимает
возникновение тела из движения некоторой плоскости, плоскости —
из движения линий, линии — из движения точки. При этом эти
восприятия служат не для ясного понимания количества, а только для
его ограничения. Это явствует из того, что мы воспринимаем их
возникновение, как бы из движения,
__________________
* См. выше.
356
тогда как движение не воспринимается без восприятия количества, а
также из того, что для образования линии мы можем продолжать
движение до бесконечности, чего мы совершенно не могли бы
сделать, если бы у нас не было идеи бесконечного количества.
IV. Положительные идеи разум образует раньше, чем
отрицательные.
V. Он воспринимает вещи не столько с точки зрения
длительности, сколько под некоторой формой вечности (sub quadam
specie aeternitatis) и в бесконечном числе; или, лучше, для восприятия
вещей он не обращает внимания ни на длительность, ни на число,
когда же он воображает вещи, то воспринимает их в известном числе,
в определенной длительности и количестве.
VI. Идеи, которые мы образуем ясными и отчетливыми,
представляются настолько вытекающими из одной только
необходимости нашей природы, что кажутся абсолютно зависящими
от одной только нашей мощи; смутные же наоборот: часто они
образуются против нашей воли.
VII. Идеи вещей, образуемые разумом из других, дух может
определять многими способами, так, например, для определения
площади эллипса он представляет, что острие, прикасающееся к
нити, движется вокруг двух центров, или же он представляет
бесчисленное множество точек, имеющих постоянно одно и то же
определенное отношение к некоторой данной прямой линии, или
конус, пересеченный некоторой наклонной плоскостью, так что угол
наклона больше угла при вершине конуса, или бесчисленными
другими способами.
VIII. Чем более совершенства некоторого объекта выражают идеи,
тем они совершеннее. Действительно, мы не так удивляемся мастеру,
который создал идею какой-нибудь часовни, как тому, кто создал
идею какого-нибудь знаменитого храма.
Я не задерживаюсь на остальном, что относят к мышлению
(сознанию — ad cogitandum), как то: любовь, радость и т.п., ибо все
это и не имеет значения для нашей теперешней цели и не может быть
