Чеслав встал на пути пустынника и посмотрел в огромные глазницы. Надо было что-то сказать, но все знают, что они людей в упор не замечают.
- Помоги мне.
Пустынник, сделал неспешный шаг в сторону и побрел дальше. Чеслав повернулся и посмотрел в коричневую спину.
- Помоги мне.
Собственный голос показался Чеславу чужим, последний раз он его слышал, когда просил у Семена новый моток лески. Голос был хриплым и низким, как будто горло забилось мусором.
- Помоги мне.
Пустынник медленно брел, погруженный в свои черные мысли. Чеслав тронулся за ним, больше ничего не прося. Достаточно того, что он не хочет его убить, пожалуй, единственный во всем мире. Пустынник шел к ровной стене гряды, словно не видел ее. Ходящий сквозь стены, подумал Чеслав. Ходящий сквозь стены, повторил он, и в голове всплыла картина их с Семеном тайника. Матрас, прожженный в одном углу, с торчащими из дыры перьями. Коробки с консервами, штабеля старых батарей. Пройти сквозь стену в один из коридоров, а там он доберется до тайника. Чеслав пристроился следом за пустынником, мимолетом удивившись тому, какие чудные следы у его спутника. Никогда не скажешь, что такое оставляют ноги как у человека, а не огромная сороконожка. Стена приблизилась и Чеслав напрягся. Пустынник шагнул прямо в стену, в той не открылось дыры или провала и Чеслав понял, что через секунду останется один. Он схватился за твердое плечо, его дернуло вперед и глаза непроизвольно закрылись. Ничего не произошло, его снова дернуло, пустынник так и шел, словно стена была миражом. Чеслав открыл глаза и отпустил плечо.
Вокруг расстилался белый, как чистая простыня, мир. Снег, вспомнил Чеслав старое название. Мама говорила, с обратной стороны гряды, где всегда темно, вода лежит замерзшая в такое вот холодное одеяло. Чеслав вдохнул холодный воздух и закашлялся. В голове помутилось, а в груди появилась режущая боль. Он еще раз вздохнул, и стало еще хуже. Колени подогнулись, и тело завалилось на ровную ледяную поверхность. Следующие вдохи дались легче, надо дышать около льда, догадался Чеслав, наверху какая-то отрава. Пустынник между тем непоколебимо двигался вперед, и Чеслав пополз за ним. В этом мире оставаться нельзя, здесь вокруг тоже смерть, даже черноголовых не надо. Через минуту такого передвижения руки и ноги замерзли, холод через живот пополз по туловищу. Чеслав дрожал всем телом и стучал зубами, но продолжал ползти, сосредоточившись на темных ногах. Пустынник шел не спеша, и через несколько минут Чеслав догнал его. В пальцах стало ломить от холода, вспомнилось как мать ругала его за то, что никогда не одевает свитер... Он приподнял голову и посмотрел вперёд. Там сверкала ледяная гладь, ровная как стекло. Куда он идет? Он же пустынник, а не морозник!
- Помоги мне! - прохрипел Чеслав.
Пустынник не повернул голову, и мальчик продолжил ползти за ним. Ровная поверхность кончилась, вместо льда пальцы впились в твердую землю, покрытую налетом блестящего инея. Через пару метров прямо в лицо ткнулся распластавшийся по земле бурый кустик, похожий на лишаи, растущие в скалах. От кустика шел дурманящий аромат и Чеслав схватил его зубами. Лишай на вкус оказался пряным, Чеслав разжевал его и проглотил. Ему пришла в голову мысль, что здесь еще есть такие, он поднял голову и тут его начало рвать. Пустынник начал отдаляться, и Чеслав пополз за ним по рвоте, через метр его вырвало еще раз. На несколько секунд животу стало немного теплей, а потом еще холодней чем было. Чеслав понял, что больше он не сдвинется с места. Он посмотрел на тёмно-коричневую спину и достал арбалетик. Деревянная палочка с металлическим наконечником стукнула по костяной пластине и отлетела в сторону. Пустынник словно запнулся и, остановившись, постоял, всматриваясь куда-то вперед. Медленно развернулся и опустил голову. Чеслав смотрел на него снизу-вверх, направив дрожащей рукой разряженный арбалет. Пустынник сделал неопределенное движение рукой и сделал шаг навстречу. Сейчас убьет, равнодушно подумал Чеслав. Пустынник опустил голову еще ниже и Чеслав понял, что маленькие глаза не настоящие. Огромные глазницы вдруг распахнулись, и все залила черная пустота.
Глава 5
Когда удалось разлепить веки, я обнаружил, что лежу под стеной из грубо обработанного песчаника. В ноздри бил резкий запах, вызывавший дурноту.
- Вы, голубчик, меня пугаете, - произнес знакомый голос. - У вашего отца обычно куда спокойней выходило.
Немного подумав (этот процесс тек на удивление самостоятельно, почти не реагируя на мои усилия), я вспомнил, что голос принадлежит инспектору Даверу.
- Здешние запахи доставляют некоторый дискомфорт, - сказал я в пустоту.
Инспектор хмыкнул:
- Вас вырвало. На себя.
Действительно, воняет от моей рубашки.
- Не припомню за собой такого, - сказал я. - Вообще-то я не пью.
Инспектор взял меня за плечи, и мир повернулся на девяносто градусов, приняв положение, к которому я привык.
- Как вы? - спросил Давер.
- В целом неплохо. Если не считать запаха. Но с моим восприятием происходит что-то странное. Знаете, бывает, если сильно отравишься, то в сознании все как бы плывет.
- Я люблю в субботу отравиться граммами тремястами хорошего алкоголя, - кивнул Ференц, - поэтому мне ваше состояние знакомо.
- Это немного другое, - сказал я. - Долго я лежал?
- Минут пятнадцать. А до этого еще с полчаса сидели в трансе.
- Пятнадцать - это немного. Главное, чтобы мать не узнала.
Я начал обстоятельно пересказывать увиденное.
- Какая-то дальняя колония, - сказал инспектор, дослушав. - Скорее даже не колония, а сообщество случайно выживших людей, если у них действительно практически не сохранились какие-либо технологии.
- Как я понял, у этой планеты оборот вокруг своей оси равен по времени обороту вокруг светила. В одном полушарии всегда сверхвысокая температура, а в другом - наоборот.
Ференц кивнул.
- Вполне возможно. Только я не слышал ни об одной такой планете, пригодной для жизни.
- Может, это очень далекая колония. Сколько их раньше было?
- Других объяснений нет. А что с этим существом? Оно никого вам не напомнило?
Я помотал головой:
- Нет. Да и где можно увидеть существо, открывающее трансгресс-линию, где ему вздумается?
- Таких бы запомнили, - согласился Ференц. - А что насчет этих черноголовых?
- Они будто из разных кусков сшиты, - сказал я. - Словно кем-то сделанные.
- Что же мы имеем? - задумался присевший рядом на корточки Давер. - Колонист, семью которого в юности убили некие искусственные люди, появляется вместе со своим товарищем, о котором мы ничего не знаем, там, где в Белый город направляются другие колонисты. После чего они вырезают всех рейдеров в Приемнике, а колонисты бесследно исчезают. И где здесь логика? - он поднял взгляд на меня.
Я пожал плечами:
- Это была картинка из детства. Мало ли что потом с ним могло случиться. Может его этот, с пустыми глазами воспитал.
- Откуда тогда второй взялся? - спросил Давер. - Тоже воспитанник? Так мы ни к чему не придем.
- А где рейдеры? - спросил я оглядываясь.
- Кажется они из-за вашего припадка и моих объяснений решили, что монеты прокляты, - усмехнулся Ференц.
Я вспомнил про монеты и разжал кулаки. В левом горсть металлических кругляков, еще один зажат между пальцами правого.
Инспектор поднялся и махнул рукой:
- Поднимайтесь, Валентин. Нам пора домой.
Я встал, ссыпал монеты в карман и побрел за Давером, размышляя, каким образом снова умудрился посмотреть две истории вместо одной. Что за биополе у этих людей? И можно ли без оговорок считать их людьми?
Через минуту мы вышли из архива. Инспектор посоветовал мне вернуться домой и отдохнуть. При этом он многозначительно посмотрел на мой карман и попросил воздержаться от экспериментов. Вздохнув, я вытащил монеты и пересыпал их в ладонь инспектора.
Домой пришлось ехать кружным путем, ведь вид мой не позволял показаться на центральных улицах. Времени ушел добрый час, зато удалось избежать позора. Дома, отмывшись и поев, я увалился на кровать. Признаться, эти чужие миры захватили мое воображение. Наш город, сумевший уцелеть в пожарище апокалипсиса, многие века жил обособленно и практически не меняясь. В умах людей именно такое устройство мира казалось нормой. Огромная бескрайняя пустыня, среди которой в редких оазисах живут дикие бедуины, они же рейдеры. Хотя между бедуинами и рейдерами была какая-то разница, но я ее не улавливал. Большинство горожан, думается, вообще об их существовании не подозревают, поэтому стыдиться мне нечего. Еще в пустыне иногда открывались порталы из обособленных колоний на далеких планетах, обычно влачащих существование ничуть не лучшее чем бедуины. Кое-кто из этих колоний добирался до города, но такое бывало редко, я, например, не знаю никого среди своих друзей и знакомых оттуда. Фактически, мы были последним осколком разбившегося вдребезги мира. У нас есть кое-какие технологии, удалось сохранить высокий уровень науки, но с величием прошлого не сравнить. Когда-то человек был хозяином всего, что открывается нам ночью на небе. Долетел до каждой звезды, почти каждой нашел применение. Там, где нельзя было жить, добывали полезные ресурсы, устраивали космические базы и лаборатории. Потом развитие технологий вышло из-под контроля, любой сумасшедший мог сотворить какой-нибудь локальный катаклизм, и все вместе эти психи и фанатики устроили катаклизм глобальный. Мы остались одни посреди развалин, спасенные тем, что Белый город располагался в глухом углу малонаселенного мира. Нам ничего не оставалось, кроме как попытаться выжить и сохранить хоть какие-то крохи человеческого величия. Интереса к окружающей пустыне у горожан нет, ведь по всеобщему представлению там нет ничего, кроме мертвой земли и развалин. Что говорить, если я, библиотекарь, чья специализация - история, до этого момента думал также. А ведь мне пришлось посмотреть множество историй из прошлых времен. Все они были одинаковы: если не очередная резня бедуинов (отец считает это своеобразным механизмом регуляции в условиях ограниченности продовольственных ресурсов, но смотреть на этот механизм невозможно), то очередной скучный эпизод из жизни города.
