небес на землю.
Денни решил немного посидеть в баре. Он не спускал с меня глаз, как будто ожидая
новой истерики. Моя реакция пробудила в нем опекуна, и я быстро смекнула, что он
вознамеривался присматривать за мной весь вечер в присутствии Келлана. Со вздохом я
приступила к своим обязанностям. Мне следовало придержать печаль. Денни не должен был
этого видеть. Ему это ни к чему, ведь я не могла объяснить, почему вдруг пошла вразнос.
Держать его в неведении было жестоко. Когда Келлан отсутствовал, я опять же была с ним
безжалостна, постоянно отталкивая и прячась в скорлупу одиночества.
Келлан явился чуть раньше остальных ребят, и Денни встретил его в дверях. Тот
наскоро приобнял его, и оба направились к обычному столу, непринужденно болтая. Но я
перехватила взгляд, брошенный на меня Келланом, когда Денни отвернулся на шум в другом
конце бара. Голодная страсть, стоявшая в глазах Келлана и уместившаяся в этом мгновении,
едва не заставила меня метнуться к нему в объятия через весь зал. Но я этого не сделала.
Хотя бы на это у меня еще хватало воли.
Усевшись бок о бок, они как будто погрузились в серьезную беседу. О чем? Я
немного разволновалась. Затем Келлан кивнул, а Денни хлопнул его по плечу. Я поняла:
Денни объяснялся с ним насчет моей сестры. При мысли об этом мое сердце согрелось.
Келлан не тронул ее. Он был верен мне. Ну, не совсем верен – он все-таки оприходовал
половину Сиэтла, пытаясь «преодолеть влечение ко мне», однако насчет сестры давал мне
слово, которое сдержал, и это меня грело.
Мне было немного странно видеть их беседующими весь вечер. Не потому, что
Келлан был так беспечен в общении с человеком, подругу которого только что в очередной
раз уложил в постель. Дело было в том, что их дружба, казалось, ничуть не пострадала после
нашей с Келланом стычки – того эпизода с затрещиной. Я не сомневалась, что Денни распек
его за это, и в равной степени была убеждена, что тот воспринял разнос стоически и
полностью подтвердил мою версию. Но никому из них, похоже, не приходило в голову
разорвать отношения из-за этой истории. Я сглотнула слюну, понимая, что им наверняка
придется на это пойти, когда я сделаю выбор, о необходимости которого справедливо
говорила Дженни. Именно мне предстояло их разлучить. Эта мысль представлялась
убийственной.
Но вот появились остальные участники группы, и Келлан весь вечер искуснейшим
образом удерживал Гриффина подальше от Денни. Они, два товарища, пили пиво, чуток
играли на бильярде и трепались с Мэттом. Эван чувствовал себя несколько скованно в их
обществе и главным образом флиртовал со стайкой фанаток. Келлан и Денни не
расставались, пока ребята не потянулись на сцену.
Остаток смены я получала тоскливые взгляды от Келлана и тревожные – от Денни,
который явно боялся повторного срыва. Неужели я оставалась печальной? Денни дождался
конца моей смены и исправно довез меня до дома. Когда мы уходили, Келлан все еще торчал
в баре и довольно оживленно болтал с Дженни. Я понадеялась на ее снисходительность.
Поднимаясь по лестнице, я не могла не думать о страстных и тоскливых взглядах
Келлана. Раздеваясь, я вспоминала тепло его рук. Натягивая пижаму, я грезила о его крепком
теле. Чистя зубы – думала о его пьянящем запахе. Скользнув под одеяло бок о бок с Денни, я
полнилась мыслями о его фантастических волосах, пряди которых наматывала на пальцы.
Однако заснуть мне не давали его губы, вновь и вновь твердившие о любви, – они повергали
меня в тревожное томление.
Я оставалась в спальне намного дольше, чем сумело бы на моем месте большинство
женщин – во всяком случае, я убедила себя в этом, – однако в итоге влечение победило, и я
выбралась из постели. Денни не шелохнулся. Он спал крепким сном, когда я притворила
дверь. Затем я проскользнула к Келлану, и он приподнялся на локтях, услышав звук. В окно
лился лунный свет, и мне было видно его озадаченное безупречное лицо. В чистых синих
глазах не было ни тени усталости. Он тоже не мог заснуть.
Это открытие захватило меня и придало смелости. Я юркнула к нему и сразу оплела
его ногами. Навалившись всей тяжестью ему на грудь, я опрокинула его на подушки.
– Это сон? – успел шепнуть Келлан, пока мои губы не приблизились.
Он провел руками по моей спине и зарылся пальцами в волосы. Прижав меня крепче,
он углубил наш поцелуй.
– Я соскучился, – пробормотал он, не отпуская меня.
– Я тоже, – пролепетала я, – очень.
Я целовала его без устали, пока дыхание не участилось сверх меры, – тогда я
отстранилась и сорвала топик. Он бережно провел рукой по моей груди, поедая меня
глазами. Вздохнув тяжело и мучительно, он спросил:
– Кира, что ты делаешь?
Прижавшись к нему, я ответила нежным поцелуем в шею. Он бросил взгляд на дверь.
– Кира, Денни прямо…
– Я люблю тебя, – перебила его я, – и соскучилась по тебе. Люби меня.
Не сводя влюбленного взора с его прекрасного лица, я сбросила оставшуюся одежду.
– Кира…
Я снова поцеловала его и вжалась в него своим обнаженным телом. Он тихо застонал
и пылко отреагировал всем существом. Я пробежала руками по его торсу и принялась
стаскивать с него трусы, продолжая нашептывать ему на ухо:
– Я люблю тебя… Люби меня.
Дыхание Келлана стало чаще, в глазах горела страсть. Он снова глянул на дверь,
потом на меня:
– Ты уверена…
– Уверена, – перебила я, задыхаясь, и жадно впилась в него губами.
Наш поцелуй становился все глубже, но Келлан вдруг оторвался от меня.
– Постой… – В его взгляде были томление и тоска. – Я не могу.
Удивленная, я отозвалась:
– О… Зато я могу…
Моя рука опасливо скользнула ему в трусы. Все было в порядке – даже более чем в
порядке.
– Ай, – застонал он, – ты убиваешь меня, Кира.
Он отвел мою руку, издав тихий смешок.
– Я не об этом. Конечно, я могу, но… – Келлан пристально посмотрел мне в лицо. – Я
имел в виду другое. Мне кажется, что мы не должны.
– А как же днем? Это было… Разве ты не… Ты что, не хочешь меня?
Я спрашивала путано и немного оскорбленно.
– Конечно, конечно хочу. – Келлан изучил меня, затем многозначительно взглянул на
себя, а потом снова обратился взором ко мне. – Тебе ли не знать.
Я покраснела, и он продолжил:
– Днем было в высшей степени… У меня никогда не было ничего подобного. Я даже
не знал, что такое бывает, а я очень искушен в этом.
Он застенчиво ухмыльнулся, и я улыбнулась, погладила его по щеке и спросила:
– Ты больше не хочешь этого?
– Больше всего на свете, – шепнул он хрипло.
– Тогда возьми меня… – Затаив дыхание, я поцеловала его.
– Господи, Кира, – тихо застонал Келлан. – Почему ты все делаешь так…
– Жестко? – прошептала я и снова зарделась, когда он рассмеялся. – Я люблю тебя,
Келлан. Я чувствую, как убегает время. Мне не хочется терять ни минуты.
Он еле слышно вздохнул, и я улыбнулась, зная, что победила.
– Но для протокола: это плохая идея…
Я расплылась в улыбке еще шире и поцеловала его, как только он перекатился и
оказался сверху.
– Ты погубишь меня, – пролепетал он, когда я наконец сняла его одежду.
Любить Келлана бесшумно было крайне трудно. Приходилось впиваться друг другу в
кожу, и мы делали это с такой силой, что я была уверена в неизбежности синяков, кроме
того, в нужные мгновения мы ловко сливались в поцелуе, чтобы не выдать ни звука. В какой-
то момент, уже ближе к финалу, Келлан был вынужден зажать мне рот. Неспешность и
скованность, необходимые для наших осознанных попыток соблюдать тишину, делали
переживания еще ярче, и все продолжалось намного дольше, чем я считала возможным.
Меня это устраивало. Вот бы все длилось вечно…
Потом мы лежали впритирку, глядя друг другу в лицо. Во мне отзывался каждый
вздох Келлана, а всякий мой резонировал в нем. Мы не разговаривали. Мы просто смотрели.
Он гладил мои волосы и время от времени целовал меня. Я водила пальцем по его щеке,
подбородку, губам, теряясь в безмятежных синих глазах. Мы почти не шевелились, не
издавали ни звука, раскрывшись душами, пока Келлан наконец не вздохнул.
– Ты должна вернуться к себе, – шепнул он.
– Нет.
Мне было тепло с ним, и я не хотела никуда уходить.
– Кира, уже почти утро.
Я глянула на часы и вздрогнула, увидев, что он прав и на дворе без малого рассвело.
Заартачившись, я вцепилась в него крепче.
Он поцеловал меня.
– Полежишь часок, потом спускайся, и будем пить кофе, как обычно.
Он снова поцеловал меня, затем осторожно отстранил. Я надулась, едва он начал
