В романе «Союз тяжёлой кавалерии» (1929) написал о том, как пытались крупная буржуазия и царские приближённые отбить арестованных Романовых и восстановить монархию.
А роман «Без себя» (1930) рассказывает о событиях гражданской войны в Украине.
Метод писателя Мстиславского совершенно определённый. Он и не скрывает, что для него «художественно слабые произведения ударников зачастую бывают значительнее произведений высококвалифицированных литературных мастеров именно потому, что в них есть этот волей к творчеству жизни зажжённый пафос».
Да, в детстве этот пафос его романа зажигал и меня. Но отгорел пафос: время его погасило!
Был Мстиславский одним из создателей и с 1930 года членом редакции журнала «Локаф» (с 1933-го переименован в «Знамя»). С 1931 года работал редактором издательства «Федерация».
Но главное, что меня изумило, – это то, что в 1938 году Мстиславского назначили официальным биографом Молотова.
Вот чего не знал, того не знал. Любопытно, какие ещё члены сталинского политбюро получили официальных биографов. И кому из литераторов была доверена такая честь!
* * *
Я сперва узнал, что Александр Григорьевич Письменный – муж Натальи Павловны Бианки, заведующей редакцией «Нового Мира» Твардовского. То есть, сначала я познакомился с ней, а потом она познакомила меня с ним.
Александр Григорьевич, родившийся 4 сентября 1909 года (умер 22 августа 1971-го), прозу писал очень приличную. По теперешней терминологии её можно назвать и производственной, потому что любил Письменный человека труда, любил описывать его труд.
Человеком он был порядочным. Я не помню, чтобы он о ком-нибудь плохо отозвался. Но очень помню, как однажды за столом в ЦДЛ к нам подошёл один довольно известный писатель с сомнительной репутацией, и Александр Григорьевич никак не отозвался на его приветствие. Посмотрел как на пустое место и продолжил разговор с другими. Слегка потоптавшись, поняв, что на него не обратят внимание, писатель отошёл.
* * *
С Рудиком (Рудольфом Александровичем) Ольшевским, мы сдружились сразу же, как я оказался на молдавской земле. Я приехал на дни литературы в Молдавию и Рудик вызвался меня сопровождать. Человек он был интересный, рассказчик тоже.
Я обратил внимание не то, как любят его молдавские поэты. Спросил Боцу, не потому ли все молдавские поэты хорошо относятся к Ольшевскому, что тот их переводит. Боцу ответил, что русских переводчиков в Молдавии много, но Рудика любят за то, что он Рудик. И уточнил: Рудик – человек, который никогда тебе не сделает гадости и никогда тебя не подведёт.
Я потом ещё несколько раз приезжал в Молдавию. Радовался Рудику. Он радовался мне. Тем более обрадовался, что я однажды написал о нём.
А написал, потому что мне нравились его стихи.
Рудик был настоящим поэтом. Подлинным:
И врагов лишившись, и друзей,
Времени испив хмельную брагу,
Это был уже не Одиссей,
Старец, возвратившийся в Итаку.
Пусть ещё крепки его слова,
Простыни отброшены в постели,
Воздух сотрясает тетива,
Если он стрелу отправил к цели.
Пусть ещё и сила есть, и власть,
И суровы пепельные брови.
Но уже в глазах остыла страсть,
Ветры погасили отблеск Трои.
И, сойдя на берег с корабля,
Медленный, сутулый и высокий,
Понял он, что пережил себя,
Сдвинув расстояния и сроки.
И пока он верен был стреле,
И пока он втянут был в скольженье
Паруса и вёсел – на земле
Все ушли, сменилось поколенье.
Где они, в какой лежат воде,
На каком песке, в котором веке,
Сильные, привыкшие к беде,
Верные и ветреные греки?
Только Одиссею суждено
Вырваться из пламени и пены.
С кем ему хмельное пить вино,
Вспоминая красоту Елены?
С кем зимой стоять на берегу,
Кутаясь в одежды одиноко?
Кто сумеет разделить тоску
Роком сотворённого пророка?
Вот идёт он, как уставший конь.
Кудри закипают белой пеной.
Он вернулся. Но погас огонь,
Просиявший в сумраке вселенной.
Умер Рудик 4 сентября 2003 года в Бостоне, выступая перед аудиторией, слушавшей его стихи. Родился 14 сентября 1938 года.
* * *
Владимир Максимович Фриче прославился не своими литературоведческими трудами. Их у него мало. Хотя первая книжка обещала быть интересной. Она вышла в 1912 году. И называлась «Поэзия кошмара и ужаса» – об истории искусства и культуры на Западе, иллюстрированная картинами Босха, Брейгеля и других. Остальные две книжки скучны. Написал он ещё несколько статеек в Литературной энциклопедии, в которой был главным редактором, но умер 4 сентября 1929 года аккурат между вторым и третьим томом, так что в третьем успели дать некролог (родился 27 октября 1870.)
Но прославился Фриче другим. Вместе с А.М. Дебориным и Н.М. Лукиным.
Дело в том, что в январе 1929 года проходили выборы в академию. Большевики давно косо смотрели на это учреждение, намеривались его распустить. От коммунистов баллотировалась, в частности, эта тройка Деборин-Лукин-Фриче. И не прошла. Никто не собрал нужных двух третей голосов.
Несмотря на то, что остальные коммунисты были избраны, в партийной печати поднялся угрожающий шум. Руководство академии поняло реальность угрозы роспуска и приняло решение о перебаллотировке. На этот раз тройка прошла. И на этот раз академия была спасена.
«На этот раз» – то есть до следующего раза, до нынешних времён, когда академия всё-таки почти уже уничтожена нынешними властями. Даже Сталин её не тронул. Перестрелял, арестовал многих академиков – не без этого. Но принцип существования самой академии оставил. Нынешние правители, о которых то и дело читаешь в Интернете: этот списал кандидатскую, этот – докторскую, так вот нынешние правители посягнули на сам принцип существования академии. И наука постепенно стала хиреть.
Как часто мы встречаем в биографии яростно антисоветского писателя, что был он поначалу социалистических, а то и коммунистических взглядов. Таким оказался и Артур Кёстлер, родившийся 5 сентября 1905 года (умер 2 марта 1983-го).
Он был научным редактором немецкой газеты в Берлине. На знаменитом немецком дирижабле «Граф Цепеллин» летал к Северному полюсу. В декабре 1931 года вступил в Коммунистическую партию Германии.
В середине тридцатых совершил большое путешествие по Средней Азии, и год прожил в СССР.
После прихода нацистов к власти переехал в Париж. Дважды посетил Испанию во время гражданской войны. Когда приехал во второй раз был арестован франкистами и приговорён к смертной казни. В ожидании казни он исцарапал стены тюрьмы математическими формулами (в юности он учился в политехническом институте). Пять месяцев он провёл в камере смертников, а затем его обменяли на жену франкистского лётчика-аса.
Время, проведённое в камере смертников, сформировало его взгляды на смертную казнь, которую он счёл недопустимой. Он написал об этом в книге «Размышления о виселице».
Не поверил сталинским театральным процессам бывших ленинских соратников. Вышел из компартии. После начала Второй мировой французские власти интернировали Кёстлера и выпустили только в начале 1940 года.
Он вступил в Иностранный легион, вместе с ним выехал в Северную Африку. Дезертировал, добрался до Лиссабона, оттуда вылетел самолётом в Англию и сразу на таможне был отправлен в тюрьму на шесть недель за незаконный въезд в страну.
Освободившись, он вступил добровольцем в британскую армию. Был сапёром. Раз в неделю он приезжал в Лондон, где участвовал в пропагандистских радиопередачах на немецком языке, писал антифашистские листовки, выступал с лекциями о природе тоталитаризма, над которой размышлял и о которой писал книгу.
Она вышла в 1941 году. Это был его знаменитый роман «Слепящая тьма» – об эпохе «Большого террора» в СССР, о том, как жернова революции перемалывают своих создателей, которые, по мнению Партии, усомнились в правильности избранного пути к счастью. Кёстлер называет страну, где происходят события, страну победившей Революции.
Книга предварена следующим заявлением автора:
«Все персонажи этой книги вымышлены автором. Исторические обстоятельства, определившие их поступки, взяты из жизни.
Судьба Н. 3. Рубашова вобрала в себя судьбы нескольких человек, которые стали жертвами так называемых Московских процессов. Кое-кого из них автор знал лично. Их памяти он и посвящает эту книгу».
Главный персонаж книги Николай Залманович Ромашов, бывший Народный Комиссар, бывший бригадный командир во время гражданской войны, похож на тех, кто участвовал в показательных сталинских судебных процессах, – Зиновьева, Каменева, Бухарина, и на тех, кто в показательных не участвовал, но тоже был приговорён к расстрелу (например, Тухачевский).
