сейчас?» Я немного расслабился. «
О, Ив и Берн, да. Это будет отличная тусовка, и к тому же я научусь чему-то новому вместе с ними».
Подобная паника охватывает меня, когда я снимаюсь в кино. Люди иногда спрашивают, как я выбираю фильмы, в которых буду сниматься. В какой-то мере я прилагаю все усилия, чтобы ничего не выбирать, потому что знаю, чего это стоит — выбирать, над чем работать. Чувак любит комфорт, дружище. А мне кажется, что смеяться, плакать и быть настоящим всем своим существом в этом, новом фильме я смогу лучше, чем в предыдущем. Все внутри меня требует, чтобы я вышел из зоны комфорта. Но Чувак во мне говорит: «Да ладно! Я это уже проходил. Мне нужно сделать это еще лучше? Пытаешься взять меня на слабо?»
В результате приходит беспокойство: «Готов ли я на это? Смогу ли я?» Так что я сопротивляюсь как могу, пока меня не охватывает настоящий ужас. Я напуган до смерти, но уже слишком заинтересован, чтобы отказаться от затеи. Фильм «Сумасшедшее сердце» — прекрасный тому пример. Мне нужно было делать кучу всего во время съемок: играть свою музыку, общаться с друзьями, Джон Гудвин должен был написать для меня мелодию. И тут начались эти голоса:
— Но что будет, если я не потяну?
— Это же твоя мечта. Она может остаться в Стране Грез или стать реальностью, выбирай.
— Но что будет, если я не потяну?
— Да, но разве не за этим мы живем?
А потом я просто делаю это, и выходит лучше, чем я когда-либо мог подумать, особенно в случае с «Сумасшедшим сердцем», «Лебовски» и некоторыми другими, особо любимыми фильмами. Я начинаю работу с высоким уровнем ожиданий, но все эти ожидания смывает словно волной, и случается нечто намного прекраснее. Сначала я чувствую сопротивление, упираюсь, а затем — БУМ! — врывается свежая волна. Но для того чтобы это произошло, я должен быть готов экспериментировать с неприятными чувствами. Это почти как в йоге — ты растягиваешь мышцы, пытаясь дотянуться до того, что непросто достать.
Я научился отслеживать эти реакции, когда они возникают, и вместо того, чтобы говорить «да» или «нет», вместо того, чтобы сразу запрыгивать, я мягко принимаю очередной вызов. Я научился создавать больше пространства для самого себя; это дает мне чувство свободы. И постепенно проблемы становятся более податливыми.
В наше время многим трудно преодолеть собственный цинизм. Я знаю это по себе. Всегда можно сказать себе: «Боже, зачем вообще что-то делать? Только посмотри на все эти проблемы, на этих политиков. Ты шутишь? Я не пойду голосовать». Но как работать с цинизмом? Думаю, первый шаг — просто заметить его в себе. Затем немного помассировать, чтобы он стал податливым.
Еще я узнал, что мои границы отличаются от того, как я их себе представляю. На самом деле каждый раз, когда я подвергаю их проверке, они немного раздвигаются. Я по-прежнему следую этому пути, мой шаг становится чуть шире, а затем еще чуть-чуть. Я уважаю свой ритм и в то же время постоянно ставлю перед собой новые задачи, понимаешь? Я должен, это просто необходимо, наконец-то быть себе другом.
13
Ямы и кочки, спуски и подъемы
Джефф: У тебя бывают моменты, когда кажется, что достиг своего предела, а потом вдруг открывается второе дыхание и ты готов продолжать?
Берни: Давай посмотрим на это под другим углом. Когда я учился на клоуна, часть моего обучения состояла в том, чтобы научиться видеть неудачи или ограничения как скрытые возможности. Мне пришла в голову история, которую рассказал мой наставник в клоунском деле Ю-Ху, об одном выступлении в бедном районе Чиапас в Мексике. В самом конце выступления он объявил огромной толпе, которая собралась перед ним: «А теперь, в своем последнем непревзойденном номере, я сделаю так, что вы все исчезнете». И после этого он снял очки. Так как он не видит без очков, то, конечно, все исчезли. Это всегда вызывало взрыв смеха, но не в этот раз. Тишина была гробовая. А когда он снова надел очки, то понял, почему: никто из публики не носил очки. Они были слишком бедны, чтобы позволить себе очки, поэтому не поняли шутки.
И ему пришлось с этим что-то делать. Стать свидетелем своей публике, понять ее по-настоящему и найти другой способ закончить выступление.
Джефф: Что он сделал?
Берни: Я не знаю, он никогда не рассказывал, чем все закончилось.
Джефф: Возможно, потому, что его следующий номер тоже не сработал, ведь что происходит? Пытаешься собрать себя обратно в клоуна, вскакиваешь после падения, а это не работает. Я хочу открыться, и это не работает. С тобой такое бывает? Я тебе рассказывал о напряженных моментах в своей жизни, особенно когда сталкиваюсь с собственным сопротивлением. Думаю, что ты продвинулся дальше меня на этом пути, и мне интересно, достигал ли ты когда-нибудь своего предела? Бывает такое, что, упав, клоун продолжает лежать слишком долго? У тебя есть уязвимые места? Если да, покажи мне их.
Берни: Как ты знаешь, я долгое время работал с израильтянами и палестинцами и в итоге был ужасно раздосадован. Как учитель дзен я знаю, что досада идет от ожидания, и в этом случае я действительно слишком сильно хотел увидеть быстрые изменения и был привязан к этому результату. Каждый день я читал израильские и палестинские газеты, я следил за палестинскими новостями, говорил с людьми и пытался что-то делать, но в какой-то момент я почувствовал, что с меня хватит. Я не хотел продолжать. Я не хотел возвращаться туда, проходить через пограничные посты, слышать гнев в голосах активистов или видеть, как они опустошены, я больше не хотел вести там никаких дел.
Конечно, я знал, что для меня это новая возможность, чтобы открыться, возможность для роста, но в течение нескольких лет это чувство досады перевешивало. Так что, как и ты, я взял передышку и теперь чувствую себя по-другому, я более открыт для дальнейшей работы в том месте. Жизнь там изменилась, может, и не в лучшую сторону, но по какой-то причине я снова чувствую в себе силы для этой работы.
В более личном отношении у меня есть уязвимые места, как и у любого другого. Когда я чувствую, что не справляюсь, мой первый импульс — это убежать, просто скрыться из виду. Это всегда было моей проблемой. Мы
