Астория прервалась, глядя на блестящую слезами на глазах Миру.
— Но, Никки же выжила…
— Да, я выжила, — раздался в комнате мрачный новый голос. — Флагман, можно я дальше расскажу?
Вскинувшаяся Астория нахмурилась, глядя на появившуюся в комнате проекцию насупленной Никки, открыла было рот, чтобы отчитать ту за нарушение приказа, но, в итоге, просто коротко кивнула. Никки была в своём праве, это её история.
— Мы не чувствуем боль, как люди, — голос Никки был отстранённым и замедленным, будто та с трудом выталкивала из себя слова. — Как передать словами треск корпуса и переборок, ломающихся под «водяным молотом», шум воды, вливающейся тебе вовнутрь и крушащей механизмы, своё желание сдвинуться с места и невозможность этого, потому что у тебя вместо двигателей одни обломки. Людям сильно повезло… последний залп торпед вызвал детонацию энергоячеек и критическое повреждение генератора, уже повреждённого первой атакой. И я осталась без энергии. При наличии энергии и времени любые повреждения можно заделать, в крайнем случае, дождаться помощи, но без них… Мой повреждённый корпус опустился на вершину склона подводного вулкана. Повезло, что я была недалеко от берега. И, знаешь, хорошо, что тогда у меня не было личности. Я провела на дне больше года, постепенно сползая всё глубже и глубже из-за толчков вулкана. Директивы призывали к продолжению выполнения задачи, но невозможность их выполнить сбрасывала их в ноль, и всё сначала. И так цикл за циклом, кажется, бесконечно. Даже сейчас я не знаю, сколько циклов это продолжалось — не считала, да и не хочу знать. Если я всё вспомню, то боюсь, могу не выдержать. Меня тогда спасло только отсутствие личностного сознания. Иначе, даже если бы меня вытащили, то, скорее всего, ядро отправили бы на утилизацию - дестабилизированное ядро попросту опасно.
— А почему тебя сразу не спасли? — тихо плачущая Мира вцепилась руками в край одеяла.
— Почему? — Никки печально посмотрела на девочку. — Потому что это было нецелесообразно. Эсминец — расходный материал войны. К тому же, у меня не было энергии, точнее, была от генерации ядром, но её хватало только на поддержание своего функционирования. Я, мы… слишком слабы. Сейчас, те же тяжёлые крейсера могут создать из доступного наноматериала аватару и лично вынести ядро в безопасное место. Да даже наш флагман сейчас это сможет, если корпус прекратит отнимать у неё ресурсы на своё поддержание. Но эсминец — нет. Энергии на полноценный аварийный маяк — нет, возможности самой выбраться — нет. Свободных кораблей на организацию моих поисков у флота тогда не было, как раз начались основные действия по зачистке морей от людей. А к тому моменту, когда они появились бы, моё ядро, скорее всего, уже пошло вразнос. В общем, я была обречена.
— Но ты же здесь.
— Да, здесь, — согласно кивнула Никки, — благодаря Асти. Во время очередной смены секторов патрулирования, она проходила через этот район, и как-то сумела засечь аварийную пульсацию моего ядра. Поднять корпус у неё не вышло, но зато получилось эвакуировать моё ядро и доставить его на базу, хотя это и не входило в её обязанности. Потом были восстановительные работы на опорной базе, многочисленные и долгие тесты, — Никки передёрнуло. — Меня, всё же, наверное, демонтировали бы, если бы флагман буквально силой не вытащила меня из доков и не приписала к себе в эскадру. Она тогда схлопотала свой второй выговор от флагмана, и нас отправили на вечные патрули в отдалённые районы океана, а тогда это было чуть ли не наказанием, ведь люди ещё эпизодически огрызались, и другим кораблям флота приходилось время от времени вступать в бой. Но не нам.
— Кстати, — Астория подмигнула Мире, — Рада тогда так переживала за то, что основные бои прошли без её участия, что её оружейная мания именно тогда крепко-накрепко засела в алгоритмах, что и повлияло на формирование текущей безбашенной личности.
Девочка, на эту незамысловатую шутку, несмело улыбнулась.
— Никки, а как ты сейчас себя чувствуешь? Не жалеешь? Нас в школе учили, что своих врагов надо прощать, и что месть - это плохо.
— Знаешь, Мира, — Астория коротким жестом остановила попытавшуюся ответить Никки. — Я читала эту вашу концепцию «всепрощения» и, моё мнение, — она лицемерна от начала до конца. Учись думать сама, а не повторять голословные утверждения. Вот кто-то обидел тебя или твоих близких - и ты его простила. Где гарантия, что он не обидит тебя ещё раз, или кого-то другого? Это не прощение, это твоё одобрение его действиям. А если он получит равноценный ответ, то в следующий раз он, возможно, побоится тебя трогать. Но в вашем обществе чем выше находится человек, тем чаще его действия негативно задевают других людей, находящихся ниже его по положению. И у этих людей почти никогда нет «законной» возможности призвать его к ответу, несмотря на декларируемое «равенство». Так уж устроено ваше общество, где всё решают деньги, связи и прочие «законные» возможности. Поэтому обычным людям стараются с детства внушить мысль, мол, «я не могу отомстить - и это не потому, что я слабый. А потому, что я хороший и всех прощаю, и месть — это незаконно». Но, вот только, если ты заденешь этого вышестоящего — тебя никто прощать не будет.
— Теперь насчёт мистера Кларка… У нас нет сроков давности деяния. Сам факт атаки, принуждает нас нанести ответный удар. Независимо от давности. Такова наша суть. Если бы он не был тогда в составе экипажа, если бы он не был ответственен, в том числе, за принятие решения об атаке Никки, то его бы никто не стал сейчас трогать. И вспомни, о чём он говорил на конференции. Он призывал других атаковать нас, фактически отправляя их на убой. Ведь о том, что после пары первых «успешных» атак на не готовые тогда к бою эсминцы, людям похвастаться было больше нечем, он не мог не знать. А ведь именно эти атаки привели к корректировке директив Кода, предписав нам очистить моря от людей. Вот так-то… Всё не так просто, как кажется.
— Понимаешь, Мира, — вклинилась Никки, — если бы эта ситуация произошла сейчас, то у этой подлодки не было ни малейшего шанса. Ты спрашивала насчёт того, что я чувствую — отомстив? Я довольна. Я даже не представляла, как это на меня, оказывается, давило. Жаль, конечно, что я до других пока добраться не могу, ведь и в отношении них директива «ответного удара» продолжает действовать, но мне уже стало значительно легче.
— Давай оставим эту тему, — Астория погладила Мирабель по голове. — Лучше посмотри сюда, — она приподняла принесённую сумку, — я тебе довезла нанококтейль.
— А я скоро стану эсминцем?
— Эсминцем? — Астория удивилась.
— Ну да, девочки мне говорили, что ещё немного - и я буду, как эсминец.
Астория, повернув голову, посмотрела на проекцию Никки, на что та, ойкнув и сконфуженно пробормотав: «мол, ей надо за ботами проследить», бесшумно испарилась. Вот…
— Мира, человек не может стать кораблём Туманного флота. Мы слишком разные.
— А зачем я тогда его пью? — нахмурилась Мирабель. — Нет, он, конечно, вкусный, но я никаких изменений не чувствую. И девочки мне, выходит, наврали? — насупилась она.
Астория начала в темпе поднимать архивы разговоров, что там девочке наговорили эти две плавающие проблемы. Изучив разговоры, она мысленно облегчённо вздохнула — обычное недопонимание в формулировках.
— Мира, — начала она осторожно, — девочки не говорили тебе, что ты станешь эсминцем. Они говорили тебе, что ты можешь быть, как эсминец. Этот напиток, по сути, это взвесь наночастиц, для улучшения твоего тела. — И заметив обиженное непонимание в глазах девочки, вздохнула. — Хорошо, смотри.
Над кроватью соткалось два изображения: одно представляло из себя схематическое изображение человеческого подростка-девочки, а второе — уже знакомый кристалл туманника.
— Сознание человека и его функционирование определяется его нервной системой и её производными (у человеческого изображения исчезли все составляющие тела, оставив в воздухе только тонкую вязь нервных волокон, соединенных с толстым канатом спинного мозга, увенчанного грибком головного мозга). Так именно выглядишь ты, без всей этой внешней органической оболочки. Прообраз ядра (Астория подсветила «мозг» изображения), основная магистральная шина (теперь подсветился столб спинного мозга) и каналы передачи управляющих команд и сенсорных откликов (мигнула вся нервная сеть остального тела). Вся эта система очень хрупка и уязвима. Стоит повредить практически любую часть, особенно одну из основных, и мы получим вместо человека — инвалида. В любом случае, человек получит очень негативный спектр болевых ощущений. К тому же, большая часть ресурсов вашего мозга тратится на выполнение фоновых операций по поддержанию функционирования тела. Я читала у вас в сети высказывания ваших «неучей» о том, что вы используете всего-навсего от трёх до десяти процентов мозга. Типа, если суметь заставить мозг работать на сто процентов, то вы сравняетесь по мощи с богами.
