— Вы, похоже, неплохой тактик, герцог Придд. А что вы хотите как стратег?
Пожал плечами.
— Процветания Дома Приддов, разумеется. Отец считал, что для этого нужны Великая Талигойя и Раканы, посаженные на трон при нашей помощи. Я решил, что для этого нужен сильный Талиг, и договариваться нужно с вами и кардиналом.
— И давно вы так решили, юноша?
— Когда окончательно убедился, что господин кансилльер мне лжет, монсеньор.
Только ли кансилльер? Без нашей дорогой страдалицы тут ведь не могло обойтись. Катарина тоже в чем-то проговорилась, или просто чары не подействовали?
— Что ж, давайте сюда ваши сведения и ваши доказательства. Обещаю позаботиться по меньшей мере о трети вашего списка. Мне вы верите?
— Я уверен, герцог Алва не опустится до того, чтобы лгать собственному оруженосцу.
Хорош наглец.
Самое интересное, что и сведения, и доказательства у него действительно оказались. И некоторые были весьма любопытны.
* * *
То, что оруженосец вдруг решил заняться политикой, еще не повод отменять утреннюю тренировку. Впрочем, сократить ее все же пришлось.
— Сидите дома и не высовывайтесь, — бросил Рокэ, когда они закончили. — Пойду исполнять данное слово.
Валентин кивнул. В благоразумии его Рокэ не сомневался, но Хуану на всякий случай все, что нужно, приказал.
А все-таки очень любезно со стороны кансилльера использовать именно такой яд. Можно успеть столько всего интересного, пока ызарги заподозрят неладное…
* * *
— Что ж, найти отцовские письма — дело несложное, — Сильвестр допил шадди и с трудом нашел на столе место, свободное от бумаг, чтобы поставить чашку. — Но все остальное… Рокэ, я начинаю думать, что в день святого Фабиана вами двигала рука Создателя.
— Не надейтесь, Ваше Высокопреосвященство, вам я это сокровище не отдам.
— Уверены? Я ведь, как ни печально, не вечен. Да и расчетливые мерзавцы — это больше по моей части.
— Раздавать ярлыки оруженосцам — привилегия сюзерена, Ваше Высокопреосвященство.
Придд, может, и впрямь мерзавец, — но вот про Катарину он, например, вчера не сказал ни слова. Братья Ариго замешаны по уши, а королеву Валентин и не обличил, как соучастницу, и невинной жертвой чужих интриг не выставил, будто и нет ее. И от прямого вопроса отвертелся, блестяще изобразив наивный взгляд. Так что не все так просто с этим умным мальчиком, и второй раз Рокэ поспешные выводы делать не собирался. С другой стороны — с умными и расчетливыми мерзавцами в чем-то спокойнее. Дураки и трусы предают чаще.
— Но даже если вы правы — такая возможность приобрести новый опыт. Впрочем, надеюсь, лжецом вы меня выставлять не собираетесь?
— Нет, не собираюсь. Проще всего с титулом, это можно хоть сегодня подписать, насчет остального надо подумать. И если у вашего умного мальчика есть доказательства злоупотреблений Хуммельса и его подчиненных, пусть поделится.
— Передам.
— Рокэ, вы же понимаете, что с завтрашнего дня число желающих выстрелить Придду в спину заметно вырастет?
— Пусть попробуют. Особняк Алва они штурмом брать не рискнут, и в Фельп тоже вряд ли потащатся.
С Фельпом, конечно, ничего не решено еще, но это вопрос недели, самое большее — двух. А до отъезда юноша посидит дома, ничего с ним не случится. Пропустит, правда, завтрашнюю мистерию, но ничего, переживет.
— Рокэ, мне не нравится ваша улыбка. Что вы успели натворить с утра?
— Ничего необычного. Не мог же я все свалить на вас, в конце концов, это меня пытались отравить.
И моего оруженосца использовать.
— Но не волнуйтесь, Ваше Высокопреосвященство, Штанцлера я вам оставлю, не ызарг какой, лишать вас такого удовольствия. А с теми, кто мнит себя военными, разберусь по-своему. И не вздумайте мне помешать.
Если господа Ариго потянут за собой сестру, результат может устроить кардинала, но никак не Рокэ. А так — зачем отказывать себе в удовольствии. Суд — дело долгое и скучное…
— Вы неисправимы.
Рокэ отвесил шутовской поклон.
А еще герцог Придд его по-прежнему ненавидит, и так тоже спокойнее. Он не удержался вчера, все же спросил, когда они закончили с заговором.
— Последний вопрос, герцог. Как же месть?
— Если бы я мог давать волю личным чувствам без ущерба для своей семьи, герцог Алва, я бы попытался вас убить в Фабианов день, а не брал на себя новые обязательства. Когда ситуация изменится, мы можем вернуться к этому разговору. Если пожелаете.
Эпилог
Осень 1 года Круга Ветра
Когда мир сначала вставал с ног на голову, а потом внезапно переворачивался обратно, было не до дурацких формальностей. Но все же пришло время вспомнить и о них.
— Валентин Придд, я считаю ваше обучение законченным. Вы достойны стать одним из талигойских рыцарей, подтверждаю это пред землей и небесами.
А парень-то пошел по твоим стопам, Рокэ, — службу оруженосца заканчивает в чине полковника. Надо было еще в Фельпе отпускать, но тогда было не до того.
— У вас больше нет обязательств передо мной, Валентин. И ситуация изменилась.
— Я связал благополучие Дома Волн с благополучием Талига, господин регент. А оно, в свою очередь, пока еще неразрывно связано с вами. Если вы так уж хотите умереть, ищите другой способ.
Вот же Зараза.
seane
Привязанности
«Ваше Величество!
Поскольку в мои руки попали документы, открывшие мне глаза на события, произошедшие в захваченной Олларии в четырехсотом году прошлого Круга, я беру на себя смелость написать Вам, чтобы поведать правду о смерти Вашего отца, Фердинанда Второго Оллара. Всем известно, что Фердинанд Второй был злодейски умерщвлен подручными узурпатора Альдо Ракана и по его приказу, однако мало кто знает о событиях, этому предшествовавших. Истинный виновник гибели Вашего отца двадцать лет находится рядом с Вами.
Зимой того года в Олларию, оккупированную войсками Альдо Ракана, под видом урготского посла явился некий граф Ченизу — известный Вам граф Валмон, тогда носивший титул виконта Валме. Дальнейшую историю Вы знаете или скорее думаете, что знаете: друг спасает друга, повеса и трус оказывается героем. Эта история — словно поэма, она повествует одновременно о вершинах дружеской преданности и о глубинах человеческой лживости. Граф Валмон — великий лжец. Все мы знаем о его репутации и все равно обманываемся, если ему взбредет в голову нас обмануть.
Находясь в роли урготского посла при дворе Альдо Ракана, граф Валмон способствовал его переписке с Фомой Урготским и принцессой Еленой. Мне приходилось говорить с людьми, которые видели эти письма своими глазами, однако также мне известно, что после свержения узурпатора Фома Урготский утверждал, что никогда не направлял к нему настоящих послов и не состоял в переписке с Альдо Раканом, а все произошедшее было лишь частью операции по освобождению герцога Алва. Исходя из его слов, можно предположить, что переписка велась самим «графом Ченизу».
Некоторые из этих писем теперь оказались у меня в руках. Содержание их таково, что неотвратимо должно было подвести Альдо Ракана к мысли об убийстве плененного короля Талига, и именно граф Валмон передал эти письма Ракану.
Граф Валмон — признанный игрок, легко управляющий судьбами и людей, и целых государств. Я не представляю, зачем ему нужна была смерть Вашего отца, но именно граф Валмон за нее в ответе. Альдо Ракан убил, но его подтолкнули.
Я не знаю, сделано это было ради того, чтобы избавить армии от необходимости сражаться за отрекшегося короля, или просто в отместку за предательство, совершенное Вашим отцом на суде, и даже не берусь судить о мотивах графа Валмона. Он долгие годы верой и правдой служил Талигу, и письмо мое легко можно счесть наветом, призванным опорочить преданного слугу престола. Говорят к тому же, что Ваша привязанность к этому человеку имеет почти родственный характер и лишь немногим меньше привязанности, которую Вы питаете к герцогу Алва.
Но мне кажется, что Вы имеете право знать правду. Я прилагаю к своему посланию те документы, которые послужили причиной его написания. Уничтожьте их, и никто и никогда больше не сможет связать графа Валмона со смертью Фердинанда Второго. Все в Вашей власти, государь.
Надеюсь, Вы простите мне мою анонимность…»
