— Сортирую запчасти, — спокойно ответила человечка.
Уотто оглядел склад — половину полок занимали аккуратно разложенные детали и коробки с мелочью, при каждой приклеена табличка с маркировкой. Уотто давным-давно собирался это сделать, но все лапы не доходили. На другой половине полки были завалены как попало. Уотто почесал под подбородком. «Ишь ты, порядок наводит, — сказал внутренний голос. — Прибыль, опять же…» Краем глаза Уотто засек какое-то шевеление. Среди коробок сидел детеныш и увлеченно что-то крутил универсальной отверткой.
— Эй, ты что делаешь?
Детеныш оторвался от своего занятия и уставился на хозяина.
— Чиню, — сказал он тоненьким голоском. — Вот тут контакт сгорел, а я заменил.
Он поставил на пол то, что держал в руках, и нажал грязным пальцем на переключатель.
Давно и безнадежно неисправный мини-дроид-роборемонтник зашуршал, распрямился и замер, требуя приказаний. Детеныш набрал на пульте команду, и дроид принялся копаться в потрохах крупного дроида серии A, который тоже давным-давно валялся мертвым грузом.
В голове Уотто защелкал калькулятор: мини-ремонтник из новой серии, с заводским браком, Уотто его купил на вес. Исправный можно хорошо продать. А этого А4 с руками оторвут в мастерских при космодроме, а то ведь и прилетевшему из Галактики простофиле можно толкнуть, астродроиды тут ценность. Прикинув чистую выгоду и приплюсовав к ней примерную сумму прибавки в прибыли от лавки, Уотто повеселел. Продав рабыню, он мог, конечно, получить неплохие деньги, но это же на один раз. А если приставить этих двоих к делу, да самому взяться за закупки…
— Как тебя зовут? — спросил Уотто у танцовщицы.
— Шми Скайуокер, — ответила она.
— А тебя?
Детеныш склонил голову набок, внимательно разглядывая Уотто, и ответил серьезно, как взрослый:
— Я — Анакин. Анакин Скайуокер.
Тайсин
Не зови меня
fandom Star Wars 2015
Люку Скайуокеру сны обычно не снятся. Так — чушь разноцветная, утром и не вспомнить. Иногда планеты, на которых был. И никогда, никогда после Эндора ему не снился Беспин.
Лорд Вейдер стоит перед ним. Черная маска, черный доспех. Только меч выключен. А он сам — спиной к тому штырю, и ветер свищет вокруг.
— Отец? — спрашивает Люк нерешительно. — Почему ты такой, почему мы здесь?.. Что это значит?
— Слушай меня, — говорит Вейдер и шагает к нему. Люк вжимается в штырь, непроизвольно, хоть и знает, что… Нет, так нельзя. Он никогда не видел отца после Эндора, и тратить чудо на страх — глупо.
Люк закусывает губу и подается навстречу к отцу. Улыбается в маску.
Ты поверишь ли, что я скучал? Я совсем не знаю тебя, но я так…
Вейдер обнимает его. Люк прижимается щекой к пластине доспеха и закрывает глаза. Чувствует тяжесть руки отца на волосах.
— Слушай меня, — говорит Вейдер негромко. — Помешай сестре назвать сына моим именем. И сам не вздумай.
Люк фыркает.
— Ты не представляешь, как до этого далеко!
— Неважно. Помешай. Не вздумай сам. Это очень важно, сын.
— Ладно, — легко обещает Люк. — Я постараюсь. Но ты же знаешь Лею. Ей такое даже в голову не придет.
— Придет, — тяжело говорит Вейдер. — Один из вариантов будущего. Он мне очень не нравится.
— Но рассказать ты не можешь?
Вейдер молчит.
— Ясно, — вздыхает Люк. Он чувствует, их время выходит. Просыпаться так не хочется. — Приходи еще. Пожалуйста.
— Не зови ситхов в гости. — Голос у отца очень усталый.
— Но ты же не ситх больше!
Вейдер хрипло смеется, гладит волосы Люка, и тот вздыхает. Действительно, глупо. Записал отца в джедаи, его не спросив. Да и какая разница, ситх или джедай. Ему — никакой.
— Приходи еще, — повторяет он.
— Сын, прошу тебя.
— Да?
Вейдер отстраняется, и Люку почти больно терять контакт, ощущение тепла под броней, он тянет руку, но на этот раз Вейдер шагает назад и качает головой.
— Не зови меня, сын. Никогда не зови.
И сон распадается калейдоскопом цветов. Люка подбрасывает на кровати, и он ошалело моргает в темноту. Внутри болит, свербит. «Никогда не зови меня».
Почему, отец? Почему?
Но сон он записывает дословно. И рассказывает о нем Лее при первой возможности — а та смотрит недоверчиво и стучит себя по лбу.
— Я — моего ребенка — его именем? Я что, с ума сошла?
Люк верит ей. Как оказывается спустя пять лет — очень зря.
* * *
— Я же тебя просил! — кричит Люк шепотом и кружит по палате, а Лея с кровати смотрит на него. Предмет спора тихо сопит у нее на руках: Энакин Соло, трех часов от роду. — Ты же сказала, что назовешь его Хэном!
— Мне надоело бояться, — жестко отвечает сестра. — И это правильное решение. Я, как ты говоришь, чувствую.
Проблема в том, что Люк тоже — чувствует. Сила довольна и радостна, но ему не по себе. Отец просил об ином, и у него наверняка были причины…
— Нужно перестать бояться, — говорит Лея и улыбается сыну. — Вот увидишь, все будет хорошо.
К сожалению, она ошибается.
* * *
Физически Энакин Соло растет нормально. Но у мальчика совершенно пустые глаза. Никто из врачей не понимает причин. Он не болен, все в порядке, но умеющий стоять, ходить, самостоятельно есть ребенок не говорит, никого не узнает, не проявляет ни к чему интереса. Словно исправный дроид без управляющей программы.
Лея сдается после пяти лет усилий и отдает сына в специализированную клинику, лучшую на Корусанте. Совершенная безопасность, секретность, лучшие врачи. Люк приезжает туда по возможности каждый месяц. Лея — раз в полгода, и Люк никак не может ее винить. Вина гложет его сестру. Сила подсказала ей, но подсказка обернулась кошмаром, а предупреждение Вейдера — правдой, и Люк не знает, чем помочь.
Дело явно в Силе, не в медицине, и Люк ищет ответ по всей галактике. По развалинам храмов, в артефактах. Его личное мастерство растет — но он по-прежнему не понимает, что же блокирует мозг Энакина.
* * *
Сегодня Энакину исполняется десять. Люк приносит его любимое печенье и с улыбкой смотрит, как тот ест — очень аккуратно и сосредоточенно. С мелкой моторикой у мальчика все прекрасно. Если не смотреть в глаза, не вглядываться в Силу, кажется, что все в порядке…
— Как он сегодня, Рукх?
Ногри из охраны улыбается.
— Он ждет, сын господина нашего. И мы ждем.
— Что? — удивляется Люк.
Ногри пожимает плечами.
— Воздух так пахнет.
Люк давно подозревает, что все ногри — одаренные, и Сила для них — один запах из множества. Сила же в последние дни в напряжении. Ждет, действительно? Но чего?..
Энакин откладывает печенье, тихо, удивленно вздыхает — и валится на мягкий пол.
* * *
Ни Хэна, ни Леи нет сейчас на Корусанте. И, наверное, к лучшему. Люк сидит у постели Энакина, а на экранах системы жизнеобеспечения графики мозговых излучений сходят с ума. Врачам неуютно находиться в палате, и они уходят не споря, как только Люк требует оставить его с племянником.
Немудрено: в Силе вокруг Энакина сворачивается темный вихрь.
Все ногри охраны стоят сейчас по периметру комнаты, и, Люк уверен, обоняют этот вихрь во всем его безумии.
Врачи не знают, что происходит. Люк же — не хочет и предполагать. И думать о своих подозрениях тоже — как бы не сбылись…
Спустя три часа вихрь замирает. Приборы успокаиваются, но Сила дрожит и трепещет. Мальчик на постели шевелится, открывает глаза.
За мутным стеклом его пустого взгляда ждет что-то… Кто-то.
Ногри опускаются на колени, в позу полного подчинения, но Люк все понимает и без подсказки. И необходимые слова горчат на языке.
— Отец. Проснись.
Глаза Энакина проясняются. Узнавание, радость… Ужас.
— Я же просил, — хрипит он. — Не звать меня никогда!
— Сила… — шепчет Люк. А мальчик на постели смеется совсем невесело.
