Кольцевая показалась не сразу. Заросли низких кривых деревьев, сплетшихся ветвями в сплошной ковёр, сменились такими же уродливыми кустами, а они — мутантской осокой в дренажной канаве. В бесконечном буреломе ветвей неуютно свистел ветер. Больше не было ни звука — да и что делать тут, где уже много лет никто не жил, чистильщикам?
За заболоченной канавой начинался широкий, ровный пустырь с раскрошенным бетонным барьером посередине. Барьер был невелик, а теперь бетон раскрошился от времени, осыпался, обнажая проржавевшие железяки. По большей части он представлял собой крошечный вал обломков, толстый слой слизи почти скрыл их от глаз. Здесь Москва кончалась, за широченным, уходящим вдаль пустырём начинались развалины другого города. Как он называется, Крысятник не знал. Он уже собирался лезть на ту сторону, но в голове снова раздался голос Пака.
«Я увидел всё, что надо, — сказал Вождь. — Уходи в подземку и жди. Я уже послал подмогу, через несколько часов будут».
Больше голос Вождя в голове не раздавался. Постепенно ослабевало и его воздействие на тело. Раненные плечо и бедро снова начали болеть и кровоточить, силы утекали, будто в решето. Начала кружиться голова — накатывала вызванная потерей крови слабость. Увы, ни бинтов, ни лекарств отрядам разведчиков захватить не удалось. Да и толку-то от бинтов. После лежания в грязи ничего сколько-нибудь чистого — не осталось. «Если сейчас же не дойду до подземки — свалюсь прямо тут, — подумал Крысятник. — А ведь она совсем близко…» Лес остался позади, вокруг простирался привычный жителю нынешней Москвы пейзаж: необозримое море руин, бесконечные коробки строений, от почти целых, лишившихся только окон и дверей, до тех, от которых остались лишь неопрятные груды обломков. Никаких следов, будто и нет чужаков…
Никаких? А что тогда за неестественно правильные, будто оставленные двумя старинными утюгами отпечатки в грязи? Совсем, кстати, свежие, не замытые химическим дождём. Дождь кончился где-то час назад. Так что… И ведут-то не куда-нибудь, а к подземке. Хорошо, он возвращался другой дорогой, следуя приобретённому за две недели опыту, а то упали бы, как снег на голову. Нет, как кирпич на голову — так правильнее.
Крысятник мгновенно подобрался, насторожился, автомат со спины скользнул в руки. Даже боль немного отпустила, заглушённая на время адреналином. Кто бы ни шёл по их душу, он не сдастся. Главное, подпустить ублюдков поближе, и садануть длинной, на десять патронов, очередью в упор. Тогда хотя бы часть пуль преодолеет панцирь скафандра или бронестекло маски, и одним убийцей станет меньше. Если суперповезёт, если они растеряются, дадут время на вторую очередь, тогда можно прихватить и двоих. А значит… Вот именно, лучше всего встретить их в засаде, выстрелами в упор. Пакова «заморозка» вот-вот отойдёт, ещё чуть-чуть, и он просто свалится под ноги чистильщикам. А те…
Можно считать очень большим везением, если сгоряча убьют сразу.
Из последних сил Крысятник ускорил шаг. Надо нагнать ублюдков, пока они не вошли в подземку. Напасть… Отвлечь внимание от раненых… Как не вовремя появились эти уроды! Именно сейчас, когда Вождь надеется на безлюдность этих краёв!
Внимание Крысятника привлёк шорох в переплетении зарослей в сторонке. Следы бронированных штурмовых ботинок здесь обрывались. Вернее, не обрывались, они сворачивали в кусты. Как раз туда, откуда слышался шум. Уже легче. Но следующий звук заставил его оледенеть. Хлёсткий удар — и слабый стон, будто кричать у избиваемого нет сил. То есть у избиваемых. И он даже знал, кого.
Ярость удесятерила силы командира. Осторожно, стараясь держаться оставленной «скафандрами» просеки, он двинулся в сторону палачей. Приклад удобно лёг на плечо. Доводилось им захватывать у добровольцев и другие, вроде бы более мощные заграничные винтовки, даже плазмострелы Внутренних войск — но свой первый, старый-престарый «Калашников» он и не думал менять на что-то новомодное. Простой, неприхотливый и функциональный, как топор, он подкупал надёжностью.
Крысятник увидел их внезапно. Двое в кевларовых панцирях, сами напоминающие каких-то экзотических мутантов, поочерёдно лупили кого-то по почкам и в живот, третий держал. Подонки с шевронами Внутренних войск Федерации так увлеклись своим делом, что забыли даже выставить охрану.
При виде избиваемого Крысятник едва подавил вздох облегчения. Ни на кого из своих паренёк совершенно не походил. Зато куда больше каждого из них напоминал…
Да что там напоминал…
Перед ним и был забарьерец. Две руки, две ноги, два глаза, волосы где надо и сколько надо. Тот идеал, за отклонения от которого жителей Зоны и называют мутантами. В нынешние времена эти отклонения — смертный приговор.
Парня при всём желании нельзя назвать мутантом! Разве что дышит местным воздухом без респиратора или противогаза, и не думает отбрасывать копыта. Но, с другой стороны, когда допрашивали майора-инспектора, противогаз с него тоже сняли. И ничего, не помер. Даже в больницу бы не лёг, кабы не помешательство. И одет отчего-то не в броню или хотя бы гражданский костюм, а в привычный в Подкуполье комбез. И автомат вон, валяется — тоже старый какой-то, будто со складов. Может, всё равно подкуполянин? С другой стороны, у него итак сейчас забот полон рот, чтобы приключений искать…
Слова на незнакомом языке — и увесистый удар бронированного кулака в живот. Говорили истязатели вслух, но не сами: маски были опущены, всё как полагается. Оказывается, есть в «скафандрах» встроенные динамики, позволяющие говорить и «громкой связью», просто раньше пользоваться ей завоевателям не было смысла: зачем, если есть связь внутренняя, да ещё принципиально не перехватываемая? Пленный не ответил — за что тут же получил ещё удар. Допрашивавший солдат заорал что-то ему в лицо…
Сомнениям положил конец тот из троицы, кто держал допрашиваемого. Он лишь легонько повернул голову туда, где почудилось шевеление, взгляды мутанта и карателя встретились, скрестились, как клинки. В следующий миг короткая очередь в спину повалила забарьерца лицом в грязь. Второй успел развернуться, даже вскинуть плазмомёт — но с четырёх метров пуля древнего АКМа уверенно брала бронестекло. Сопоставимое, впрочем, по прочности с железным рельсом.
— Убью, не подходи! — завопил третий. На этот раз по-подкупольски, только со странным шипящим акцентом, Крысятнику такое слышать ещё не доводилось. И допустил ошибку, ослабив хватку и потянувшись за плазменным пистолетом. Пленник на диво ловко вывернулся из ослабевшего захвата: всего на миг, но этого хватило. Крысятник высадил остатки рожка в ненавистное, наконец открывшееся лицо, только брызнуло красным из прошитого навылет кибершлема. Будто подчиняясь внезапной усталости, последний вэвэшник неуклюже сполз на землю. Следом «потёк» и Крысятник: Великий Пак всё-таки на секунду отвлёкся.
— Господа, я отказываюсь понимать, отчего вы понесли такие потери. Манун, кто-то когда-то мне говорил, что мутанты не способны сопротивляться вторжению. А теперь из-за вас и у меня, и у господина президента проблемы — и с парламентом, и с избирателями.
Сол Модроу был в бешенстве — но голос казался глухим и невыразительным. Впрочем, те, кто его знал, догадывались о чувствах советника по Подкуполью. Те, кто не знали — могли себе представить. Советник резко, как-то дёргано мерил шагами комнату, взгляд падал то в омут непроглядного мрака за окном, в которое вставили съёмный стеклопакет, то на ободранные, голые бетонные стены в разводах плесени, то на пол, покрытый трухой, некогда бывшей паркетом. Идея провести совещание в бывшей мэрии подмосковного городка была явно не лучшей: строительные части не успевали привести двухэтажное здание в пристойный вид. Но винить некого: сам настоял. Надо показать общественности Свободного Мира, что в Резервации, наконец, восстанавливается нормальная жизнь после многолетней анархии… Именно здесь будет временная резиденция нового, демократического президента со странным именем Buba Tshoknuty. Тьфу, язык сломаешь с этими русскими свиньями.
— Сэр советник. Прошу меня извинить, если вы не говорили нам, что выродки безоружны и беззащитны, — хмуря кустистые седые брови, произнёс командующий Рязанского направления. — Мы предлагали использовать новую технику. Кто, как не вы, потребовал экономии государственных средств? Мол, старьё почти прикончило моторесурс, дойдёт до Красной площади — и можно увозить в утилизаторы. При этом используется как давно списанная техника, большей частью из частных коллекций, так и синтетическое горючее, выработанное здесь же самими мутантами. Казна не тратит ни энергоединицы.
И ведь не возразишь старой сволочи. Он-то отбрешется, свалив все на советника. Мол, военные, как всегда, только исполняли приказ.
