— Никогда? — голос слегка осип и в конце слова сошел на хрипение.
Дерил замер, забывая дышать.
Блядь. Ну вот блядь! Ну надо же! Девочка-целочка в условиях конца света! В двадцать первом веке! В Америке! Это же, бля, восьмое чудо света!
Эми пошевелилась, опять укладывась на диван.
— Спокойной ночи, Дерил.
— Спокойной ночи…
Дерил наконец-то отмер, нашарил сигареты, вышел на крыльцо.
Надо же. Из всех мудаков на свете ему попало самое мудацкое счастье. Недостижимое. Если бы девочка была хоть чуть-чуть поопытнее, то он, возможно…
И даже скорее всего… Когда-нибудь…
Но теперь… Он не у дел теперь. Чистая девочка. Явно не для такого отморозка.
Хотя…
Неожиданная мысль стрельнула в голову, выбивая все прочие.
Конец света же!
Раньше он бы даже и не задумался, чтоб подойти к такой.
Это только Мерл с его непробиваемой уверенностью в себе и оптимизмом, легко подкатывал к разным клевым бабешкам, явно ему не по уровню, не по карману.
И был вознагражден, пусть и после конца света, заполучив такую цыпочку, как Андреа. Хотя, вознагражден или наказан, это вопрос, конечно.
Но это раньше…
А теперь?
Кто теперь нужен такой, как Эми?
Кто угодно, только не он? А почему?
В нынешних условиях очень даже ценятся такие, как он и Мерл.
Вон, сестренка ее сразу просекла.
И легла под Мерла, не задумывась, бегом, пока не передумал, размахивая мокрыми трусами, как флагом.
Может, и Эми так же сделает?
Может, предложить?
Тут Дерил поперхнулся, закашлялся, обозвал себя мысленно мудаком и ушел спать.
Эми лежала, не шевелясь, мерно посапывая.
Дерил поборол в себе желание подойти поближе, посмотреть.
Нет уж, сначала посмотреть, потом потрогать…
И потом прощай целочка, здравствуй, мудак Диксон…
Не не не …
Весь следующий день Дерил не мог избавиться от ночных мыслей, ловил себя на том, что смотрит все время на Эми, гадая, какая была бы ее первая реакция на его, например, поцелуй. На его ласки? Ну ладно, парня не было, но кто-то же был? С кем-то она же целовалась хотя бы? Кто-то же ее трогал? Проводил губами по нежной шейке, прикусывал мочки ушей, прихватывал за густые распущенные волосы на затылке, поворачивая к себе, чтоб удобней было целовать…
В голове мелькали, теперь уже не переставая, со всей ясностью и четкостью, картинки того, что он, Дерил, мог бы с ней сделать. Как бы он проводил ее впервые через все те ощущения, что испытывает женщина с мужчиной. Смотрел бы в ее глаза, ловя каждое изменение…
Раньше Дерил не понимал, когда мужики говорили, что целочка — это отдельная песня. Особенно если все делать правильно.
Ему казалось, что, наоборот, одна морока. Баба ничего не знает, ничего не умеет, долби ее, как шахтер…
Только теперь понял. Когда сам захотел. Быть первым.
Эми замечала, конечно же, его взгляды, досадливо морщилась, похоже, жалея о своей откровенности ночной, но не заговаривала без надобности.
Не нарывалась.
Дерил же, кляня себя мудаком и дебилом, все не мог успокоиться. Все думал, переживал, представлял. Внешне это выражалось во все больше тяжелеющих долгих взглядах, в неосознанных попытках быть поближе.
Эми занималась делами, подолгу застывая у окна, глядя на ворота.
Дерил в эти моменты просто не мог оторвать от нее темных жадных глаз.
Ночью, лежа на своем диване, Дерил мог наконец-то позволить себе не отрывать взгляд от светлой макушки девушки. Она спит. Ничего не замечает. Он может немного полежать, подумать. Попредставлять.
Он держит себя в руках.
И в прямом смысле тоже, бля. Напряжение дня давало о себе знать. Он понимал, что это нехорошо и неправильно, но, если не спустит пар, то нет гарантии, что его не переклинит, и он не попробует выяснить опытным путем все те вопросы, что не давали ему покоя все это время.
Оправдывая свой вид и репутацию животного. Грубого и грязного реднека.
— Дерил. — Голос Эми прозвучал неожиданно звонко в тишине, заставив Дерила испуганно отдернуть руку и натянуть покрывало, — Дерил, я же чувствую, что ты на меня смотришь. Ты хочешь что-то спросить? Ты весь день странный. Страннее обычного.
Она села на диване, с вызовом уставишись на него.
— Да ничего я не хочу, — удалось сохранить ворчливое недоумение в голосе. Хорошо, что темно, не видит его горящих щек. Актер, бля. — Спи давай. Завтра, может, приедут уже.
— Дерил, ну я же не слепая, — Эми прихватила одеяло, обернула вокруг талии и… Пересела на его диван!
Дерил поверить не мог глазам!
Нахера? Нахера? Совсем дура, да?
— Ты такой с тех пор, как я… — Тут она замялась, смутившись, но все же продолжила, — с тех пор, как я сказала тебе, что у меня не было парня. Это так удивило тебя?
— Да не… — Начал Дерил, но потом замолчал. А почему бы и не выяснить? Сама же хочет поговорить, дура. — Хотя да. Удивило. Ты, типа, клевая такая… И лет тебе дофига… Ну не в смысле дофига, а в смысле, что в колледже же училась? Че-то не верится, что никто никогда…
Да уж, просто мастер слова, бля… Сказанул так сказанул… И еще надеется на что-то, дебил… Не, такому, как он, только силой брать… Таких, как она. Или не рыпаться вообще на таких. Есть полно других. Попроще.
— Дерил, — Эми почему-то не обиделась, только улыбнулась печально, — это все стереотипы. Люди разные. У меня не сложилось. Так бывает.
— И че, — он с удивлением услышал свой голос. Оказывается, он разговор поддерживает! Ну пиздец, бля! — Не целовалась что ли никогда?
— Целовалась, — кивнула она, — еще в школе. Ничего серьезного.
Эми сидела рядом, такая теплая со сна, притягательная до невозможности. Протяни руку, подтащи к себе, опрокинь на диван…
И все тогда будет, так, как ему мечталось, как ему представлялось. А, может, и лучше.
— Знаешь, — донесся до него сквозь рев крови во всех нервных окончаниях, напряженных, готовых лопнуть от переизбытка ощущений, — всегда хотела испытать это по-настоящему. Знаешь, по-взрослому…
Это че? Это она сейчас о чем? Это она сейчас о том самом? О чем он думает?
Да не… Не не не… Не может быть. Это опять его мудацкий мозг сбоит, выдавая желаемое за действительное.
Ну, или есть еще вариант, что она еще большая дура, чем он о ней думал. И говорит то, что думает, ни на что не намекая, просто разговаривая с ним, ну, как с подружкой, предположим… Не видя в нем мужика. Не воспринимая его так.
Дико захотелось взять ее за руку и положить на свой стоящий, уже болезненно напряженный, член. Чтоб поняла, что она с ним делает своими словами. Своим присутствием. Чтоб поняла, что он, бля, не бревно с глазами, а нормальный мужик.
Дерил прекрасно осознавал, что, сделай он так, надо будет идти дальше. Потому что образ мудака и твари он подтвердит уже первым своим движением. А раз так, то можно будет не сдерживаться. Чего уж там! И так скот, ничего хорошего от него не будут ждать, все равно. Так хоть порадуется напоследок.
— Ниче, у тебя все впереди…
Это чего, он сказал, что ли? Нихера себе! Интересно, из каких закоулков мозга, насквозь пропитанного похотью, вылезла эта стариковская фраза?
Дерил аж замер от удивления. Дебил, непроходимый, конченный дебил…
— Да? — Эми смотрела на него прямым, слегка удивленным взглядом, словно… Ожидая чего-то. — Ну, хорошо, спокойной ночи, Дерил.
Она внезапно потянулась к нему, Дерил рефлекторно отпрянул от неожиданности, и поцеловала в щеку. Аккуратно и нежно. Мазнула по лицу распущенными шелковыми волосами. Обволокла ароматом чистого вкусного тела. Помедлила, словно решая что-то…
И исчезла.
Ушла на свой диван, повернулась спиной и задышала мерно и спокойно.
Оставив Дерила в полном, окончательном охренении.
В таком диком раздрае, что он потом минут десять пошевелиться не мог, переживая случившееся.
Затем рванул на улицу курить. И сидел до утра, перебирая в голове ее слова, ее действия, ища в них смысл. Какой-то другой смысл, не тот, что на поверхности.
