Служение человечеству - Владарг Дельсат

— Что меня смущает, — произнес мальчик, налив себе чаю. — Пугается она сильно, при этом устает, что говорит о недостаточности кровообращения, но, вроде бы, поводов к этому нет. Кроме того, как-то не соответствуют ее реакции возрасту.

— Тут я тебе могу ответить, — улыбнулся мистер Грейнджер. — Она рассказывала, что вплоть до рождения ребенка была в розовом тумане, помнишь? — Гарри утвердительно кивнул, начиная понимать. — Вот смотри, как это для нее выглядело: ты ушел на смерть, потом сразу, без перехода, рождение ребенка, осознание того, что была под контролем, и смерть ребенка. Просто представь такую последовательность.

— Ох, — мальчик задумался, у него получалось, что если и удалось сохранить психику, то последствия должны отразиться и на сердце, и на голове. То есть Гермиона и была, и не была взрослой одновременно. — Сложно, — признался он. — Но я вас понял, нужно ее защищать максимально, ожидая кризиса.

— Да, кризис возможен, — кивнул папа Марк. — У тебя, кстати, тоже, поэтому постарайтесь не разнести замок. Ну, или быстро убежать, когда разнесете.

Это было действительно проблемой. Если Гарри за двадцать с лишним лет многое передумал и фактически перегорел, то для Гермионы переходы были такими… В общем, и от меньшего с ума сходят, а это значило, в свою очередь — надо быть осторожным, чтобы не дебалансировать находящуюся в неустойчивом равновесии психику девочки.

Осознав, что происходит с девочкой, Гарри начал чаще ее обнимать, всеми силами демонстрируя ей, что именно Гермиона — центральная фигура его жизни. Это действительно помогало, постепенно девочка успокаивалась, правда, при этом происходило почти запечатление детей друг на друга, что им совершенно не мешало, ведь они и так были вместе.

За заботами и делами Гарри совершенно забыл о своем дне Рождения, зато о нем не забыли ни Гермиона, ни Дамблдор. И если Гермиона, подговорив родителей, устроила шумный праздник с мечтой его детства… Марк и Эмма, разумеется, знали, что жизнь мальчика простой не была, но лишь увидев его реакцию на обычный торт с воткнутыми свечками, поняли, насколько. Этот торт был фактически символом и для Гарри, и для взрослых. И если для взрослых он просто означал «день рождения», то для нелюбимого мальчишки из чулана это было что-то намного, намного более серьезное.

А вот в Литтл Уингинге с наступлением ночи начались песни и пляски в доме по улице Тисовой, номер четыре. Всегда ожидавший нападения старый параноик, его наконец дождался. Полувеликан Хагрид не ожидал встретить вместо полузабитого или совсем забитого пацана ручной пулемет. И гранаты, и задорно что-то матерно орущего в окно не самого молодого человека. И этот пожилой офицер позвонил своим сослуживцам с криками «принял бой». В общем, ночью было весело, а Хагрид едва сумел убежать, ибо шкуру его пули все-таки дырявили. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, глядя на достаточно серьезно «прокомпостированого» посланца, недоумевал на тему: «что случилось и что теперь делать?». Проблема осложнялась еще и тем, что при попытке что-то запланировать, у Великого Светлого обострялся магический геморрой, отвлекая его от безусловно важных дел.

Три недели отдыха Грейнджеров на пляжах Франции расстроили планы Великого Светлого, ибо Гарри Поттера ему найти не удалось. Мальчика будто бы не существовало в природе, что сильно обеспокоило Альбуса Дамблдора, но что-то предпринять он не успел, по причине постоянно отвлекавшего его геморроя. В Мунго разводили руками и совершенно ничем не могли помочь, а Фоукс плакать в дырочку отказался. Именно из-за этого геморроя и было упущено время, заставив Дамблдора перейти к совершенно другому плану.

Несмотря на все терзания и заботы Великого Светлого, семья отлично отдыхала. Поездка именно сюда и была тем, что значительно успокоило Гермиону, а вот Гарри видел море впервые в обеих жизнях. Он медленно подходил к набегающим на пляж волнам, подолгу сидел на берегу, не решаясь еще ступить в них, и здесь лидирующую роль приняла на себя именно девочка.

— Пойдем, поплаваем, — потянула Гермиона Гарри за собой.

— Пойдем, — как-то немного растерянно улыбнулся он. — Какое оно необыкновенное, — прошептал мальчик, когда волны впервые коснулись его ног.

— Догоняй! — девочка решила подурачиться, а Гарри почувствовал счастье, его просто объяла какая-то детскость, хотелось играть, смеяться и плавать, не думая больше ни о чем. И мальчик отпустил себя. Он отпустил того самого мальчишку, который жил где-то внутри него все это время, наивный пацан, веривший в чудеса и в людей.

— Поесть не забудьте, — напомнила Эмма, наблюдая за двумя детьми, в эти моменты становившимися действительно детьми, а не взрослыми, опаленными болью людьми.

Три недели пролетели как один день, значительно сблизив всю семью. Теперь Гермиона не нервничала, она стала гораздо спокойнее, что очень порадовало Гарри. Не только Гарри, конечно, но и родителей, беспокоившихся о психике дочери. Если мальчик держал себя в руках буквально «насмерть», то девочка была девочкой, как будто добирая, компенсируя все то, что было утеряно из-за Хогвартса, разочарований и борьбы, войны, наконец.

Возвращались домой успокоенные, чтобы первым же делом просмотреть волшебную прессу. Еще в первый визит Гарри подписался на «Ежедневный Пророк», чтобы быть в курсе новых веяний. И вот сейчас только что прибывшие с отдыха дети вчитывались в пропущенные за три недели события магического мира. А вот события были странными, даже очень, потому что совершенно не соответствовали тому, что случилось в их прошлом. Газетная статья о том, что «Поттер — фальшивый Избранный», вызвавшая хмыканье Гарри и удивление девочки, сопровождалась большой статьей об эпидемии магической формы геморроя. Затем следовала статья о том, что Гарри Поттер на самом деле хороший мальчик, но не Избранный, названный таковым из-за ошибки Дамблдора, даже приводилось интервью Великого Светлого.

— Я вспомнил, — сообщил недоумевающей Гермионе мальчик. — У меня в шраме был крестраж Волдеморта.

— Поэтому тебя тогда послали на смерть… — поняла девочка, обняв Гарри. — Но Дамблдор не мог не знать…

— А он знал, — криво ухмыльнулся Гарри. — Все он знал… Только раз сейчас шрам исчез, то я для него, по какой-то причине, бесполезен.

— Узнать бы, по какой, — прошептала Гермиона, подумала и осторожно спросила: — А как ты о нем узнал?

— Когда меня Волдеморт приласкал Авадой, я оказался на призрачном вокзале, — Гарри рассказал обо всем происходившем, включая последние слова Дамблдора.

— Но, Гарри, как директор мог оказаться в твоей голове, если он уже умер? — зацепилась за странность девочка. — Не могло ли там быть два крестража?

— Если предположить, что у меня в голове мог быть крестраж Дамблдора, — произнес Гарри, вспоминая все прошедшее, —