если назревающая навязчивая идея, которую он может чувствовать ревущей под кожей в своих снах, не подавляется ледяной логикой, заботится ли Ворлост о его благополучии больше, чем о том, чтобы просто владеть им? Гарри не сомневается, что Ворлост легко мог бы похитить его и спрятать в какой-нибудь башне далеко-далеко от всего мира, кроме самого Ворлоста. Или он может передумать и покончить с ним через месяц, год, десятилетие, столетие. Может быть, он сделает что-нибудь, что разозлит его, и будет замучен до смерти в приступе ярости? А может быть, и то или другое, или тысяча, миллион других причин, возможностей и путей, ведущих к трагедии.
Но в конце концов Гарри решает рискнуть. И если ему будет больно, он все равно сможет держаться подальше. И если он окажется запертым где-то, он все равно сможет покончить с собой. И если он снова погрузится в беспробудный сон, он все равно ничего не почувствует, так что это не будет иметь особого значения. Так что же ему терять?
Итак, в понедельник Гарри снова посещает занятия по аппарации и, конечно же, попадает к приветливой улыбке, которая сводит его с ума своей красотой.
Да, он даст ему шанс, лишь бы почаще видеть эту умопомрачительную улыбку.
Эта первая встреча, как и первое письмо, задает тренд. Каждый понедельник и среду у Гарри уроки аппарации. Вероятно, ему удается должным образом аппарировать, как он хочет, один или два раза за урок, прежде чем срабатывает связь родственных душ, и он оказывается в кабинете Ворлоста. Затем они устраиваются на час разговора перед следующей встречей Ворлоста.
На одной из таких встреч они каким-то образом приходят к теме общих снов.
— Я впервые увидел тебя, — размышляет Ворлост, покачивая вино в бокале и задумчиво глядя в глаза, — когда ты выздоравливал после заключения в доме Блэков. Как это место называлось? Могу поклясться, что знаю это, уверен, что Альфарад никогда не переставал хвастаться этим, но…
Гарри лишь улыбается ему. Ворлосту нужна всего минута, чтобы понять причины улыбки.
— Ах. Заклинание Фиделиуса. Что означает… Штаб Ордена. Ха. — озадаченный, он отмахивается от этой мысли, чтобы сосредоточиться на Гарри и их разговоре — Ты был разочарован из-за моего разочарования. Что-то о том, что даже я повёлся на ложь? Это вывело меня из ступора и заставило задуматься.
— Мой первый сон был, наверное, в… да, должно быть, летом перед четвертым курсом. Ты с Питером Петтигрю были в… том доме. Вы что-то обсуждали, но я не помню что. Я не совсем понимал, что происходит — я тогда не знал, что ты моя родственная душа.
— Подожди, — Ворлост поднимает руку. — Ты еще не знал, что мы родственные души? Тогда как ты мог меня видеть? Единственный способ получить видение — это увидеть, где должна быть или находится метка твоей родственной души.
Удивленный, Гарри вспоминает, что да, библиотечный портрет однажды говорил ему об этом.
— Может быть, когда ты был в профессоре Квиррелле… но нет, я никогда не видел его запястья.
Ворлост отмахивается от этого предположения.
— А кроме того, у него была своя родственная душа. Ты бы увидел его метку, а не мою. В конце концов, это было не мое тело — его выражение лица озаряется идеей — Это было не моё тело — тем летом Хвост сделал мне тело, хоть и из глины, поддерживаемое магией и молоком моей дорогой Нагини. Итак, как только у меня появилось гуманоидное тело, ты меня увидел. Интересно. Почему?..
Звон часов прерывает его.
Гарри вздыхает.
— Тогда я пойду.
Ворлост улыбается ему, все еще погруженный в свои мысли.
— Я подумаю над этим вопросом. Может быть, я смогу дать тебе ответ на эту загадку в понедельник.
Гарри улыбается в ответ.
— Тогда я с нетерпением буду ждать следующей встречи.
В Хогвартсе он быстро делает обход, уверяя своих учеников, что на самом деле с ним все в порядке. На нервный взгляд Роуэна на его запястье — значит, он понял, куда Гарри пропадает, умный мальчик, — Гарри кивает и улыбается, показывая, что у него все под контролем и что он осторожен, но все же уходит так быстро, как только может.
Ему нужен библиотечный портрет, чтобы посоветоваться.
К сожалению, портрет также не дает ему ответа, так же озадаченный случившимся, как Ворлост и Гарри. Гарри не позволяет себе волноваться из-за этого слишком сильно. Вскоре у него появилось другая причина для волнений — Невилл.
Его бывший друг отсутствовал во всем, что происходило в последнее время. Он пропускает занятия, которые делит с Гарри, не ест в Большом Зале, не ходит на занятия по аппарации.
Гарри разрывается между беспокойством — в конце концов, это Невилл — и попыткой не обращать внимания — в конце концов, это друг-который-возможно-ненавидит-тебя-и-говорит-что-думает-что-ты-воплощение-зла. Он думал о том, как аккуратно спросить своих учеников из Гриффиндора, знают ли они что-нибудь, но пока не набрался смелости для этого. Как он вообще мог это сделать? Большинство из них, если не все, не знают, что он и Невилл были близкими друзьями. Так что было бы более чем странно спрашивать о неком гриффиндорце. Верно? Верно. Но иначе он не узнает — и действительно ли он беспокоится о — предателе-бывшем-друге-его-ближайшем-наперснике-легкомысленном-дураке- Невилле?
Проблема решается сама собой, когда Гарри натыкается на Невилла после урока аппарации.
Его бывший лучший друг смотрит на него холодным взглядом, прежде чем резко отвернуться.
Гарри сильно прикусывает губу и быстро моргает.
Что ж, ему действительно не стоит беспокоиться.
Невилл не болен. Он просто избегает Гарри.
Гарри в порядке. Он в порядке. Всё просто замечательно. Ему не нужен Невилл. У него есть ученики, и портреты, и призраки, и домовые эльфы, и они никогда не покинут его. У него есть маленький Пак, и он никогда его не бросит. Ему совсем не нужен Невилл.
Он в порядке.
Так почему же у него до сих пор слезы на глазах?
***
На следующем уроке аппарации Гарри удается трижды аппарировать в кольцо, прежде чем душевная связь притягивает его к Ворлосту.
Его уже ждали, и его быстро усаживают в кресло и дают чашку чая. Ворлост копирует его действия, делая глоток чая на кресле напротив, все время излучая торжество.
Он с удовольствием начинает:
— Наконец-то мне удалось… что случилось?
Застигнутый врасплох внезапным переходом от возбуждения к беспокойству, Гарри на мгновение теряется с ответом. Он пытается привычно отмахнуться: «Ничего», но, увидев взволнованное лицо Ворлоста, поправляется:
— Ты ничем не сможешь мне помочь.
— Испытай
