Альфонсо был худ, жилист; и плавные его, ловкие и стремительные движенья говорили о немалой силе. Даже среди нуменорцев он был очень высок, и разве что Тар-Минастир превосходил его в росте.
Вот он подлетел к окну, выглянул во двор, где король беседовал орлом, рядом стоял писчий, и заносил на длинный лист каждое произнесенное и орлом слово.
Альфонсо негромко присвистнул:
— Вот так гости! Сегодня у нас намечался тройной праздник — похоже, что решили устроить его четверным… Ладно послушаем, что говорят…
Не трудно было разобрать и объемистые слова орла, и звучные, гордые ответы Нуменорского короля:
— Владыка Ветров велел мне облететь Среднеземье; и рассказать тебе, О Владыка Дарованной Земли.
— Что же видел ты, Слуга Манвэ?
— А видел я те земли, которые, вскоре после падения Ангбарда, погрузились во тьму. Те земли в которых точно родники с Живою водою, еще остались хранители древней мудрости — эльфы, мэллорны… Я видел земли, которые медленно, год из года, поднимались из этого мрака… Но вот тьма распахнулась, задвигалась; темные токи движутся над Среднеземьем, армии орков, драконы, Барлоги, задвигались и тоже готовы ринуться… Куда? — то известно одному Врагу. Но знай — волны эти темные, заденут и вас.
— Что же. — молвил Тар-Минастир. — Я благодарен тебе за предупреждение. Мы укрепим гарнизоны наших крепостей.
— По видимому, близится война. — печально молвил орел. — Конечно, хорошо если вы сохраните свои крепости, однако, владыка Манвэ не только этого хотел. У Нуменора сильнейшая армия — нет в Среднеземье равной ей. Так вот — пролетая над Среднеземьем, видел я многие и многие малые народы — точно нежные цветы, поднялись они средь бескрайних полей, а к нам со всех сторон тянется тьма — они будут сожжены, вырваны с корнем и вновь сгустится над Среднеземьем тьма. Орочьи стаи будут топтать то, что видел я еще сегодня цветущим… И вот предостережение Манвэ: «Вместе с дружинами Гил-Гэлада, отгони орочьи орды в их северные пределы — иначе вытопчут они Жизнь!»
Тар-Минастир «корабел» спрашивал:
— Что же — это повеление, твоего хозяина Манвэ?
— Нет — не повеление, ибо он не может указывать вам, как жить. Вы, люди, вы свободны, и никто, кроме врага не посмеет ущемлять вашей свободы. Владыка Манвэ только несет вам свои знания.
Тар-Минастир некоторое помолчал, затем молвил спокойно::
— Тревожные вести принес ты. Конечно, я не могу решить вопрос столь важный сразу же. Будет созван совет и на нем все решено. Угодно ли тебе, Слуга Манвэ, погостить у нас до окончания торжеств?
Орел склонил свою голову и молвил:
— Действительно, такое решение надо обдумать, но не теряй времени — ведь, даже нам, к сожалению, слишком поздно удалось разгадать готовящуюся войну. Саурон держал свои замыслы под прикрытием темного облака, до последнего часа. Даже если ты прямо сейчас направишь армии на восток — многое уже не спасти. Благословенна ваша земля, но гостить я у вас не стану — меня ждут и иные дела. Прощайте!
Орел еще раз склонил голову. Склонил голову и Тар-Минастир.
Теперь птица, взмахнула крыльями, стремительно, среди колышущихся на легком ветру флагов, взмыла в небо. Поднимаясь все выше, полетела на запад, там, где плыло в него огромное и величавое, поднимающееся даже выше Менельтармы облако.
Король проводил орла взглядом, затем резко развернулся; сделал несколько стремительных шагов. Тут к нему обратился один из советников:
— Так прикажите ли проводить восхождение?
— Сегодня великий праздник, разве же случилось что-то, ради чего это торжество может быть отменено? — вопрошал Тар-Минастир, и, помолчав немного, продолжал. — Сегодня, как и всегда в этот день, в десять часов процессия начнет подъем на вершину Менельтармы…
Альфонсо быстро прошел через покои, застучал в дубовую дверь.
— Эй, Тьеро, лежебока! Ведь, спишь еще, наверное?! — теперь голос Альфонсо звучал громко и раскатисто.
Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь и обнаружил, что друг его Тьеро, уже не спит, а ополаскивает лицо, из журчавшего здесь же фонтанчика.
Тьеро был еще моложе Альфонсо, у него лицо было крупное, с ясными большими глазами лицо. Должно быть, для того, чтобы выглядеть старше своего возраста, он отрастил светло-русую бородку, как раз под цвет его густых волнистых волос.
Тьеро как раз протирал уши, и не расслышав Альфонсо, говорил:
— Спрашиваешь, какой сон мне сегодня привиделся? Так красивый такой сон — будто иду я по дивному саду, который — раз! — и переходит сразу в облака. Ну, а среди облаков — одна особа — ты ее знаешь! Ха-ха! Ну, а тебе что приснилось — у тебя такой вид, будто это не сон был, а целое сокровище…
— Что?.. Сон… Да какой там сон! — усмехнулся Альфонсо, и ему, и впрямь, теперь совсем незначительным казалось ночное виденье.
С восторгом говорил Альфонсо:
— Пока ты тут уши прочищаешь, я такое слышал!.. Представляешь — в Среднеземье зашевелился Саурон, и у нашего короля был посланник Манвэ — призывал на войну с тюремщиком Моргота. Король ответил, что, после праздника созовет совет. Ты понимаешь, что это значит?!
Тут лицо Тьеро просияло, украсилось улыбкой:
— Выходит… выходит… — тут он ударил по фонтанчику руками, так, что брызги метнулись по комнате и попали на лицо Альфонсо. — Выходит, что и нас, может, возьмут?
— Не «может», а точно, непременно возьмут! — твердо и счастливо выкрикнул Альфонсо. — Я то сегодняшнего дня как ждал — но ты знаешь — по совсем иной причине: сегодня какой праздник! И день Всходов, и год исполняется братьям моим — этим тройняшкам! Ха-ха! И, наконец, с верфей сегодня должен сойти десятитысячный корабль. Говорят даже, что, ежели выстроить все наши корабли в ряд, то от западного нашего берега получится мост до Валинора… Но мы пойдем с армией! О — мы увидим все о чем мечтали!
— Значит, и побег не понадобится?
— Ха-ха! Да какой там побег! Теперь мы увидим те земли, на которых проснулись когда-то эльфы…. Сколько чудес нам предстоит увидеть — о всем, разве ж, упомянешь! Но самое прекрасное!.. — тут Альфонсо подбежал к Теро и порывисто схватил его за руки. — Самое прекрасное, что мы будем идти по этим великим землям, во главе армий свет! Друг мой, пред нами будут разбегаться полчища орков, а освобожденные народы станут нас славить! О столь прекрасном, я раньше и помыслить не мог!
— Хорошо… — улыбнулся более сдержанный Тьеро. — Но так, ведь, ничего еще не решено.
— Все уже решено! Я уверен, что мы не оставим Среднеземье. Я знаю, что мой отец на совете будет настаивать на походе, а все потому, что он любит Среднеземье. Ведь, моя мать оттуда родом.
— Ну, хорошо, хорошо — только не будем торопить события. Поживем, посмотрим….
— Все уже решено, друг мой!.. О, как будут бежать орки! Сегодня великий праздник!
* * *
В последний день июля, в Нуменоре издавна был заведен праздник Всходов. Считалось, что до этого земля отдавала силу, взращивала все плоды свои, ну а после — сами плоды к земле устремлялись…. Иначе, и яснее этот праздник называли Праздником начала сбора урожая.
Каждый раз, в этот день, король Нуменора, его супруга; их свита, все придворные, горожане, и, так же, пришедшие со всех окраин этой земли крестьяне, восходили на вершину Менельтармы, где высился единственный во всем Нуменоре храм — храм Иллуватора. Говорили, что в строительстве его древним зодчим помогали сами Валары — хотя точный подтверждений тому не был. Как бы то ни было, но те, кто его видели, утверждали, что нет нигде на свете ничего более прекрасного ни из созданного человеком, ни самою природой.
Как бы то ни было — в девять часов утра процессия начинала восхождение по западному склону. Даже для выносливых нуменорцев по дороге требовалось хотя бы две остановки — они и были предусмотрены на укрытых площадках, где можно было перекусить, посидеть, полюбоваться… Остановки, каждая занимала не более получаса — все остальное время, шли по мраморным ступеням — процессия достигала вершины в одиннадцать часов вечера, а в полночь — король приносил дары Нуменорской земли в Свет (об этом еще будет сказано дальше).
Затем, процессия, во главе с правителем, начинала спуск по восточному склону — возвращалась в город уже на следующий день, ближе к вечеру. Устраивали трехдневный пир для всех.
* * *
Просторный парк, который густо-зелеными волнами подбирался ко дворцу Нуменорских королей, гудел как растревоженный улей.
На главной аллее выстраивалась торжественная процессия в которой к ясным ликам придворных вельмож и дам примыкали наряды столь роскошные, что каждый из них достоин описания на нескольких страницах — но, так как вельмож и дам было там несколько сотен, да подходили все новые и новые — достаточно будет сказать, что такого многообразия ясных цветов, можно было встретить разве что на Нуменорских лугах, да в весеннюю пору, когда сотни разных цветов пытаются перещеголять друг друга перед Солнцем, каждый украшает свои лепестки, как может и от этого они восхитительно прекрасны — только вот Солнцу нет до того дела — оно дарит свою силу всем без различия…
