Последний попытался убежать, но незнакомец, присев и сгорбившись, прыгнул на него. Отлетев в сторону, они оба упали на землю. Незнакомец вскочил быстрее и схватив продолжающего лежать за лицо, нанес несколько ударов в висок своим жезлом, буквально размозжив его голову.
Странно, но на его одежде не было ни следа крови. Он предстал в своих чистых лохмотьях перед дрожащим «пророком», помогая ему подняться.
— Всё уже в порядке, — незнакомец улыбался, опираясь на свой серебрящийся жезл. Он говорил на арамейском, но был заметен акцент. Он явно не был евреем. Да и отсутствие бороды на лице говорило о том же. — Они больше никого не побеспокоят.
— Кто ты? — «пророк» до сих пор не мог придти в себя. Его голос неуверенно дрожал.
— Всё что тебя интересует, это имя? Оно может показаться тебе странным. Но не стоит бояться того, кто только что спас тебе жизнь. При рождении меня нарекли именем Левиафан.
Когда он произносил «при рождении», то явно выделил и подчеркнул это. Как будто речь шла не о том рождении, как принято у всех людей — когда младенец покидает чрево матери. Нет, он имел нечто другое. Но что именно, было неясно.
— Левиафан? И откуда вы?
— Мир огромен. И тебе неведомы те места, откуда я прибыл. Но раз уж я назвался, то неплохо бы узнать и твое имя.
— Изекиль. Мое имя Изекиль. И я родом из Назарета, что находится в Галилеи.
— Я слышал твои речи там, в городе.
— Я говорю с Богом и от его имени возвещаю о приходе того дня, когда Он будет судить всех людей на земле.
— Ну, видимо этот день не так уж скоро и настанет. Точно не в ближайшие две тысячи лет. Как говорится, если вы говорите с Богом это молитва. А вот если Бог говорит с вами, это уже шизофрения.
— Шизофрения? Я не понимаю о чем вы говорите.
— Не стоит об этом. Суть в том, что я вижу в тебе. Потенциал.
— Я благодарен вам за спасение от этих ужасных людей. Но возможно мне лучше покинуть этот город.
— Постой, Изекиль. Я может не совсем понятно говорю для тебя. И это тебя пугает. Но я хотел бы тебе кое-что предложить.
Он обхватил его руками, повернув к себе лицом. Серебристый жезл оказался за спиной, удерживаемый неведомо чем. По крайней мере, не было видно никаких креплений или застежек.
— Ты говорил уверенно, убежденно. Ты истинно верил в то, о чем говорил. Ты призываешь подняться против нечестивцев. В твоих словах чувствовалась невероятная мощь. Хоть ты и не силен физически, но ты можешь стать лидером.
— Но что я могу? Я всего лишь человек. И…
— Я могу дать тебе силу. Ты станешь во главе…эээ… воинства божьего. Да, ты станешь тем, кто поведет за собой людей на последнюю битву. Ты избран Богом.
— Я не понимаю вас. Не понимаю о чем вы тут говорите. Кто вы?
Левиафан немного оттянул левый рукав своих лохмотьев, и слегка надавил на несколько мест в районе запястья и чуть ниже локтя. Его ветхое тряпье преобразилось в белоснежные одеяния, светящиеся золотистым светом. Слепящий свет окутал его озаряя словно бы изнутри. Это произвело неизгладимое впечатление на Изекиля.
— Я ангел, посланный Богом возвестить тебя о грядущем. Ты был избран за свою веру, за свою внутреннюю силу и уверенность. Ты станешь величайшим пророком, рукой Бога, призванной очистить мир от грязи и греха.
Изекиль упал перед ним на колени, склонив свою голову. Он искренне поверил, что перед ним ангел божий. И вот настал его час. Его судьба предрешена. Он всегда верил в это и знал, что наступит такой день, как этот. За все те страдания, что пришлось ему вытерпеть за всю свою жизнь, пришли наконец благодатные воздаяния.
Левиафан протянул ему небольшой серебристый предмет, отдающий холодом, и изображавший неизвестную Изекилю рыбу. Это была барракуда.
— Но ведь это… — Изекиль словно потерял дар речи. Ему предлагали взять амулет запретного идола.
— Совсем забыл… — Левиафан немного растерялся, но тут же собрался с мыслями, решив давить до конца на веру этого человека. — Не стоит предаваться сомнениям, Изекиль. Сам Бог дарует тебе этот предмет, как своему избраннику. Не бойся принять этот дар. Он наделит тебя божественной силой, чтобы ты мог вести за собой армии.
Поколебавшись какое-то время, Изекиль всё же взял протянутую ему серебристую фигурку барракуды. Она неприятно холодила в его руке. А сжав ее в своей ладони, он почувствовал как этот холод растекается по всему его телу.
Люди глупы, и если всё правдоподобно им объяснить, то поверят во что угодно. Люди глупы и могут поверить лжи, оттого что хотят верить, будто это правда, или оттого что боятся знать настоящую правду. Головы людей полны всяческими знаниями и верованиями, большинство из которых ложны. Но всё же люди в это верят. Верят потому что они редко могут отличить истину от лжи, но не сомневаются в том, что способны на это. Тем легче их одурачить.
— Отлично, — Левиафан смотрел в глаза Изекиля, которые меняли свой цвет. — Теперь посмотри на вон тот нож. И сосредоточься на нем.
Левиафан указал рукой на маленький нож, валявшийся возле одного из тел. И Изекиль, не поднимаясь с колен, уставился на этот нож, выпучивая свои глаза. Он не понимал, что должно произойти, но следовал абсолютно всему, что говорил ему этот Левиафан, которого он считал за ангела.
— Хорошо, хорошо. А теперь представь как он поднимается. Представь как нож взлетает с земли в воздух. Почувствуй его. Почувствуй каждую частичку.
— Но разве это возможно?
— Запомни. Ты теперь избранник Бога. И в тебе его сила. А для него ведь нет ничего невозможного. Ты можешь поднять этот жалкий нож. Сосредоточься.
Изекиль упорно смотрел, но ничего не происходило. Нож как лежал, так и оставался валяться на земле. Вложив всю свою веру, он с какой-то легкой злостью бросил взгляд на этот нож. И тот резко взлетев в воздух, устремился своим острием прямиком в голову Левиафана.
Левиафан едва успел одернуть свою голову в сторону, а струя воды, мгновенно поднявшаяся из колодца по его воле, сбила нож на землю, окатив брызгами обоих.
— Аккуратнее, Изекиль. Прогресс конечно на лицо, но тебе стоит поучиться лучше управлять своими силами.
— Что на лицо? Иногда мне не понятны твои речи, Ангел.
— Мое имя Левиафан. И можешь подниматься с колен. Нам многое еще предстоит, прежде чем ты отправишься… — он хотел сказать на Арену, но вовремя опомнился. Еще не время посвящать его во все подробности. — Ты можешь больше, чем просто поднять какой-то мелкий нож в воздух. Сила, которую тебе даровал Бог, позволяет управлять любым холодным оружием — ножи, клинки, мечи, копья. Нам нужно выяснить сколько одновременно ты можешь поднять клинков в воздух и управлять ими.
— Пришло время очищения от нечистых. Время мессии. Мы освободим…
— Да-да. Возлюби Бога своего и поступай как хочешь. Твори, что ты желаешь, и да будет это законом. Запомни это. Нам многому еще предстоит тебя обучить. Времени у нас для этого достаточно. И я уверен, когда ты научишься управлять несколькими десятками клинков на расстоянии — ты один станешь целой армией. Легион.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Право на убийство
«Воля — это то, что заставляет тебя побеждать, когда твой рассудок говорит тебе, что ты повержен».
Карлос Кастанеда
Город Хеврон, Иудея, 2 год н. э. (Через две недели после Явления в пустыне)
Солнце замысловатыми бликами пробивалось сквозь плотную крону деревьев, бросая свой яркий свет траву. Склизкие и мокрые струи пота стекались со лба Эфраима. А в его уставших мышцах просто таки стонала каждая клеточка, превращая меч в руке в бесполезную тяжелую железку, непригодную для защиты.
— Попробуем еще раз? — больше утверждая, чем спрашивая, обратился к нему его смугловатый оппонент, занося лезвие своего клинка над головой.
Понимая, что так и не сможет оторвать отяжелевший меч от земли, Эфраим рухнул на колени, уворачиваясь от занесенного клинка. Холодный металл осторожно коснулся его затылка, срезав прядь мокрых от пота волос. Эфраим замер на месте не шевелясь, а затем в нерешительности повернул свою голову, посмотрев на соперника. Его оппонент, не убирая клинка с шеи Эфраима, улыбался.
— Поразительная неловкость и неуклюжесть ребенка.
— Ты хочешь меня убить, Симеон?
— Я стараюсь сделать из тебя хоть какое-то подобие воина. Глупо иметь такую мощь, как у тебя и не использовать ее. Ты должен уметь сражаться в любых условиях.
— А острого меча будет недостаточно?
— Для победы тебе не поможет и самый острый меч в мире, если не уметь им пользоваться. Отдохни немного, а потом продолжим.
Эфраим попытался подняться, но обессилено растянулся на земле. Согласившись служить Анилею, он вскоре был выпущен из заключения. Но его падение в бездну так и не прекратилось. Время неумолимо бежало, а он так и не решил, что делать, и как ему выбираться из всего этого.
