Около недели понадобились, чтобы хоть немного оклематься и встать на ноги. Сару он видел лишь изредка — она приходила несколько раз навещать его. Анилей взял ее к себе прислугой в дом. Держа таким образом под своим присмотром, словно заложницу, взятую в плен. Хотя и обращались с ней, по ее словам, хорошо, но Эфраим понимал, как резко всё могло повернуться в худшую сторону.
Прежде до всего этого, Эфраим никогда не держал оружия в руках. Его отец был миролюбивым человеком и не сторонником насилия. Но при этом утверждал, что познать необходимо всё, что человек только может познать, дабы он мог различить добродетель от зла.
После того, как Эфраим смог более менее крепко стоять на своих ногах, и уверенно держал меч в руках, его поместили в местные казармы так называемой «армии» Анилея. Сам Анилей жутко гордился ей, хотя чем там можно было гордиться оставалось загадкой. Они были отбросами общества, отребьем. Удивительным сборищем, порожденным войной, несчастьем и презрением.
«Армия» состояла из нескольких десятков различных людей, как правило убийц по своей натуре и просто отчаянных. Они готовы были выполнить абсолютно всё, что Анилей им прикажет, без каких либо сомнений. Он дал им шанс, надежду и новую жизнь, а они стали его верными псами.
Что выйдет, если взять несколько начисто лишенных морали подонков, обучить и натренировать их на убийство и смерть? На выходе получается армия подконтрольных лишь одному своему господину, и убирающая всех и вся со своего пути, пока их жизнь не прервется.
Здесь приветствовалась жесткая дисциплина и несомненная верность, и никаких дружелюбных привязанностей к кому бы то ни было, кроме Анилея — благодетеля и господина для всех отверженных.
Управляющим звеном между всеми ними и Анилеем был Симеон. Он же был наставником и тренером для всех наемников в этой армии. Огромный высокорослый и загорелый иудей, крепкого с самого рождения телосложения.
Симеон был рожден рабом, и всю свою жизнь провел в услужении другим, но в основном Анилею. Он был неимоверно предан ему, и действительно готов отдать за него свою жизнь.
Ему немало пришлось пережить и вынести, пока он не обосновался здесь, в Хевроне. Он был искренне благодарен Анилею, который фактически вытащил его с того света и спас, поддержав в трудные моменты его жизни. Анилей вытащил его из глубокой ямы, и приютил у себя.
Анилей внешне казался вполне доброжелательным и дружелюбным ко всем. И многие действительно считали его своим благодетелем и спасителем. Но под этим покровом скрывался жёсткий и беспощадно расчетливый человек. Он мог абсолютно без какой-либо жалости лишить человека жизни, лишь по своей прихоти. Но конечно же не своими руками — для этого у него был верный Симеон, выполняющий всю грязную работу, и целая армия наемников и убийц.
Испытывал ли сам Анилей к Симеону какую-либо привязанность? Нет, не больше чем к остальным псам — он также без сожаления мог бы приказать его убить, как и остальных. И поэтому было странно наблюдать эту нелепую преданность Симеона к своему хозяину.
Симеон по своей природе не был жестоким человеком. В нем не было ненависти к людям. Но с рождения он был лишен свободы, и его жизнь не была в собственном распоряжении — другие распоряжались ей. И во многом именно это и сделало его тем кем он стал.
Как и всех до него, Эфраима принял и обучал именно Симеон. Все эти дни, когда Эфраим перебрался в казармы, они ежедневно занимались по несколько часов. Он обучал его всему — от силовых упражнение до сражении на мечах.
Находясь большую часть своего времени на тренировках или в казармах, расположенных недалеко от дома Анилея, в сам дом Эфраим не имел права заходить, без разрешения своего господина. Хотя язык с трудом поворачивался назвать этот дворец просто домом.
Дворец Анилея, находился недалеко от Восточного рынка, буквально в центре Хеврона, выделяясь своими размерами и обстановкой. Можно было сказать, что весь дом с его садами, казармами, участками и прочими прилагающимися постройками, занимал по своим чудовищным размерам, чуть ли не весь квартал бедняков, в котором некогда жили Эфраим с Сарой.
Сама Сара проводила всё свое время в главном доме, практически не выходя наружу. Этого не хотел Анилей, видимо боясь того, что может произойти. Он по-прежнему верил в загадочную «силу» перемещений Эфраима. Единственным способом удержать его, была сестра, как думал Анилей. И поэтому всячески старался держать их подальше друг от друга.
Но никакой «силы» у Эфраима конечно не было и появиться ей было не откуда. Найти того человека, настоящего вора, было невозможно — Эфраим постоянно находился на территории дворца Анилея. И покинуть ее не мог, по крайней мере без риска, что его схватят и отквитаются на сестре. Да и тот человек мог давно уже покинуть город. С его-то возможностями.
— Ну как ты, Эфраим? — Симеон склонился над ним, хлопнув слегка клинком по плечу. — Продолжим?
Дыхание еще не восстановилось, но всё равно пришлось подниматься. Симеон протянул ему меч. Взяв клинок, Эфраим стиснул зубы, встав в стойку. Свалившийся на него шквал стремительных ударов вынудил его обороняться.
С трудом отразив эту серию выпадов, он сделал неуверенный бросок вперед. Но услышал лишь звон металла о металл и почувствовал что теряет свой клинок.
— Никогда не пытайся наносить резкий удар во всю длину лезвия меча, — спокойно сказал ему Симеон. — Действуй спокойнее.
Удержав в руке меч, Эфраим вновь попытался с размаху ударить клинком снизу вверх, вложив него всю свою ярость и силу. Но лезвие Симеона обогнув клинок Эфраима, уперлось ему в тяжело прыгающий кадык. Холодное лезвие неприятно близко касалось кожи, слегка оцарапав ее. Эфраим разжал руки, выронив свой меч на землю.
— Ты проиграл, потому что разозлился.
— Я должен любить человека, нападающего на меня и желающего убить? Разве воин не должен чувствовать ненависть. Мне казалось, что она помогает преодолеть страх.
— Тебе нужно уметь сражаться спокойно, без какого-либо страха, ненависти и злобы. Отпусти всё это от себя.
— По моему этому нельзя научиться. Сомневаюсь, что я смогу когда-либо сравниться с тобой.
— Ежедневные тренировки и внутреннее осознание того, что ты действительно можешь сделать это. Не просто сражаться и биться. А убить человека. У каждого человека есть право на убийство. Ты поймешь это, когда к твоему горлу приставят кинжал. Но будет уже поздно, и ты будешь проклинать себя, что не убил этого человека, когда была такая возможность. Запомни — если можешь убить, убивай без сомнения. Иначе убьют тебя.
— Я… попробую, — речь шла не о каких-то мнимых моральных сомнениях. Он просто не мог, не имел права подвести свою младшую сестру. Ради нее, он готов лишить жизни любого человека. Эфраим убедил себя в этом. Он может убить. Имеет право.
— Это, конечно же, хорошо. В тебе есть сила воли, потенциал. Очень хорошо, что ты не сдаешься и пытаешься, но всё же… — Симеон немного замялся, пытаясь найти слова. — Дело не в том, как ты обращаешься с мечом, кинжалом и прочим. Я ведь, в отличии от других, знаю зачем господин Анилей взял тебя.
— И ты веришь, что я действительно могу перемещаться на расстояние?
— Я не знаю, можешь ли ты делать это или нет. Но я верю словам троих людей, что охраняли в тот день дом нашего господина. Зачем им нелепо лгать и выдумывать об этом, зная, что это убьет их?
— Да, господин Анилей говорил мне, что им отрубили руки, но они при этом продолжали уверять, что видели меня исчезающим в воздухе. Но здесь я их ни разу не видел. Если они действительно видели меня в тот день, то могли бы узнать и подтвердить, что это именно я. Ты не можешь отвести меня к ним?
— Господин Анилей не остановился на их руках. Они не так уж долго прожили после всего, что он с ними сделал. Пропавшая жемчужина была найдена у тебя, так что сомнении ни у кого больше нет. Но ты по-прежнему хочешь убедить всех в обратном?
— Если бы мне только дали возможность, я бы нашел настоящего вора, и привел бы его к вам, чего бы это мне не стоило. Но ведь я заперт здесь, в этом дворце. У меня нет ничего, кроме моих слов.
— Не мне решать твою судьбу, как и не мне мою собственную. Господин Анилей верит, что ты именно тот, кто украл его жемчужину, и убедить его в обратном никто не в силах.
— Но что делать мне? Я… просто не знаю, как его переубедить.
— Всё в руках нашего господина Анилея. Продолжим?
Они непрерывно занимались тренировками еще полчаса. Эфраиму так ни разу и не удалось нанести более менее стоящий удар и поразить Симеона. Они уже собирались направиться обратно к казармам, как заметили небольшое оживление у центральных ворот на территорию дворца Анилея.
Несколько людей из личной охраны Анилея сопровождали какого-то человека в главный дом. Высокий, стройный, с хорошо выверенным, практически идеальным гладким лицом истинного римлянина.
