— Да, все нормально, Дик, — отмахнулась женщина, чтобы мужчина не волновался и не устраивал на месте суд и казнь. — Извини, что потревожили. Срочное дело, — почти прокричала она, утаскиваемая Стоуном.
Они почти бежали вдоль узких улочек с нависшими над землей балконами и тяжелыми ставнями окон. Диккенс так описывал Лондон своего времени, и с тех пор в магическом квартале ничего не изменилось. Разве что стало чуточку светлее, но это в Косой, а Лютный продолжал радовать своей опасной темнотой и таинственной, наполненной шорохами и скрипами тишиной.
Старик не имел привычки рассказывать о себе, как и Гарри. Женщина не знала, где он живет, какая у него семья. Есть ли жена и дети. Вот и о внучке впервые услышала. Лишь подозревала, что когда-то он был профессором в Хогвартсе, как иначе он мог узнать о проделках Сметвика и Нокса в бурной молодости?
— Может, пойдем помедленнее? — спросила Гарри, когда увидела, как задыхается от быстрого шага ее коллега.
Тот замотал головой, экономя дыхание. Оно вырывалось белоснежным парком изо рта, отчего губы покрывались тонкой, легко рвущейся пленкой. Про Согревающие чары оба забыли. Гарри лишь переоделась в рабочее платье да прихватила волшебную палочку. Спутанные волосы развевались шлейфом за спиной, однако забирать их не было уже времени.
Артефактор привел ее к старому двухэтажному домику, лачуге старьевщика из старинного романа. Деревянные стены потемнели от времени, на их фоне ярко белели оконные рамы, тоже старые, местами потрескавшиеся от влажной погоды и ветра. Однако нигде волшебница не заметила следов запустения. Не скрипели ступеньки крыльца, дверь легко двигалась в смазанных петлях, не протекала крыша. За домом следили и тщательно ухаживали.
Внутри была типично английская сельская обстановка: светлые обои в мелкий цветочек, светлая обивка мебели, заслуженная, местами выцветшая, но явно любимая, так как жители не решались сменить ее. Точнее, не хотели. Камин полыхал ярким пламенем, колышущимся, живым. И тени плясали бы вместе с ним на потолке и в углах, если бы не зажженные магические светильники. Они озаряли комнату ярким, почти дневным светом.
Первым делом Гарри отметила присутствие Сметвика и Нокса. Целитель склонился над ворохом из одеял, мантий и шалей на диванчике, на втором сидел лавочник в компании бледного, светловолосого парня. При виде него хотелось плакать, откармливать и плакать, больше всего он напоминал бледную моль, выползшую на свет из пустого шкафа. Тощий, кожа да кости. И большие карие глаза, которые сейчас неотрывно следили за каждым действием целителя, за каждым взмахом его палочки.
— Добрый вечер, господа, — Гарри подошла ближе.
— Утро уже, — фыркнул Нокс, измученный и уставший. Под покрасневшими глазами пролегли тени.
— Что конкретно с ней и как долго это длится? Когда началось? — волшебница откинула волосы за спину, достала волшебную палочку и присоединилась к Диагностическим чарам Сметвика.
Которые ровным счетом ничего не давали. Температура, почти жар, повышенное потоотделение, практически сразу же сменяющееся ознобом. Ворох одеял оказался миловидной девушкой с каштановыми волосами, которые сейчас спутались, от пота и слез напоминали паклю. Лицо заострилось, побледнело настолько, что видно стало каждое зернышко веснушек на носу, зрачки расширились, губы потрескались. Типичные признаки лихорадки, самой обычной, лечащейся парой зелий и заклинаний. Видимо, их и применила бледная моль, скорей всего, это и был тот самый стажер, которого переманил Нокс. Но они ничего не дали. Магические резервы продолжали опустошаться, как будто что-то выпивало их.
Только сейчас Гарри отметила, что в комнате страшно натоплено, очень душно, как в бане. Видимо, так решили согревать девушку. Ведь та, когда начинался жар, скидывала весь ворох одеял, а когда бил озноб снова искала их и не находила, мерзла.
— Началось все вчера утром, — Стоун встал возле дивана, обнял за плечи женщину. Гарри даже не заметила ее — настолько тихой была седая пожилая волшебница. Стоило рукам мужа коснуться ее, и она задрожала, сдерживаемые до поры рыдания прорвались потоком слез, которые она скрыла, уткнувшись в плечо мужа. — Амелия учится на артефактора, а в свободное время занимается починкой и исследованием старинных поврежденных предметов. Это ее хобби. Обычно Мели старается выбрать безопасные, так как еще даже не Подмастерье. К вечеру она пожаловалась, что у нее болит голова и ломит все тело. Дэвид живет рядом с нами, и мы от греха подальше вызвали его сразу же.
— Имел место небольшой жар, — подал голос моль с дивана. — Я дал Жаропонижающее и Укрепляющее зелье, а затем — Сна без сновидений. Когда это не помогло, вызвал целителя Сметвика.
— Ты все правильно сделал, Дэвид, — кивнул Гиппократ. — Вот только даже я не могу справиться с этой заразой. Она тянет силы прямо из очага, девчонке, если она выживет, грозит остаться сквибом.
Стоун с женой затряслись, женщина расплакалась мужу в плечо.
— А вот нечего недоучкам доверять возиться с поврежденными артефактами без присмотра! — рыкнул мужчина.
Больная завозилась, застонала от его громкого голоса.
Гарри выслушала, прикусила губу. Она уже сталкивалась с кое-чем подобным в своей практике, сама же и пострадала от этого. Если бы не Наставник, умерла бы на диване в гостиной дома на площади Гриммо, в собственной слюне и рвоте — так плохо ей было. Действие проклятия зависит от размера магического очага и способностей. Видимо, девочка крепкий середнячок.
Но ведь это невозможно! Гарри пострадала, когда неосторожно сунулась к артефактам рода Блэк, откуда могла их раздобыть простая ученица, даже не принадлежащая к чистокровным родам?
Но проверить не мешает.
Женщина перенастроилась на особое видение, произнесла пару специфических заклинаний артефакторов… и зашипела сквозь стиснутые зубы.
— Сметвик прав! — процедила она, повернулась к Стоуну, сверкая глазами. — Если так радовался увлечению внучки, лучше бы притащил ее в лавку, пусть бы она там работала под твоим присмотром!
— И ты отдашь ей свое место? — ехидно спросил Ричард, сощурив глаза.
Защитная реакция, он стремился защитить от нападок своего бывшего учителя и нынешнего друга.
Гарри снова зашипела.
— Все лучше, чем она снова где-нибудь подцепит блэковскую заразу.
— Блэковскую? — одновременно спросили целители. Но если бледная моль недоумевал, то Сметвик подобрался.
— Смотрите, мистер Сметвик, — Гарри прояснила ауру девушки. — Вот сюда, — она показала кончиком палочки на бледное плетение. Ауру опутывали студенистые нити, почти незаметные, невидимые, если не знать, что и где искать. — Защитное заклинание, называется "Паук". Придумано Фобосом Блэком, его применяют к темным артефактам, чтобы уберечь от рук тех, кто не принадлежит к роду. Правда, используют его не только Блэки. Обычно они стараются не разбалтывать заклинаний, но Фобос не последовал традициям по каким-то своим причинам. Паук опутывает сетью ауру и очаг и медленно растворяет в себе, выпивает его досуха. Полностью, не только из ядра, но и из крови.
— Значит, жертва умирает, так как маги не могут жить без… волшебства в крови.
— Да, — Гарри кивнула. Снова повернулась к Стоуну. — Мне нужен артефакт, над которым она работала в последний раз.
Старик кивнул и призвал завернутую в ткань вещицу. Гарри отбросила покровы и увидела почерневшую от времени шкатулку с чеканкой и гравировкой Мастера Артефакторики, что сработал ее.
— Ну, что? — Нокс нетерпеливо подался вперед. Гарри окинула его подозрительным взглядом. Имеет виды на девушку? Хм, интересно.
— Нотты, — вынесла она вердикт. — Шкатулка принадлежала им, род существовал в одно время с Фобосом Блэком, поговаривали, они были товарищами по оружию и так далее, — она осматривала поверхность, следы и обрывки кружев заклинаний. — Вот он и защитил артефакт. Нынешние потомки, по-видимому, решили продать ее, все же темной магией от нее фонило изрядно, а пользы никакой. До того, как был задействован Паук.
— Ты сможешь убрать его?
— Да, — слова у бывшей Поттер не расходились с делом.
Если бы кто-то осмелился заглянуть в окно гостиной маленького домика в Лютном переулке, он бы увидел картину из прошлого, описывающую шабаши ведьм. Трещал камин, воздух вибрировал от жара. На диване изгибалась и постанывала юная девушка, мокрая от пота одежда облепила ладную фигурку с небольшим пухленьким животиком. Иногда она приоткрывала мутные глаза, и тогда седой старик трясущимися руками подносил ей стакан воды, из которого девушка могла взять от силы капель десять. Над нею склонились двое: мужчина и женщина. Их тени соединялись, сплетались, повинуясь пламени камина. Звучали в замкнутом пространстве монотонный речитатив старого заклинания, мужчина страховал, поддерживал состояние девушки стабильным. Казалось, будто ее собираются приносить в жертву всесильным темным демонам, что столпились по углам и тянули, тянули к жертве свои длинные руки-щупальца.
