— Слушай, сыновья Артура тоже играют в команде. Естественно, Гарри с ними общается…
— Ты не видишь разницы между «общаться» и «дружить»?! — огрызнулась Белла. — Мерлин великий, сначала Лонгботтом, теперь эти … Полгода не прошло, а ребенка уже околдовали!
— Ты проверила его на следы империо?
— Конечно!
— И что?
— Ничего. А это лишний раз доказывает, что колдовство особо изощренное!
Я даже не удивился. Обычная для Красотки логика.
— Что говорит сам Гарри?
— Что Уизли — его друзья, и он от них не откажется. «Мама, ты же сама меня учила, что друзей не предают!»
— Ну, вообще-то он прав…
— Это не относится к маглолюбцам! Ты знаешь, спрашиваю его, кто такой их папаша? Он ведь и к нам приходил с обыском!
— Bellissima, не кричи, я не глухой.
Я чувствовал себя так, будто у меня двое строптивых детей — и неважно, что одному из них одиннадцать лет, а другой сорок. Будь оба и вправду детьми, я бы развел малолетних скандалистов по разным углам и оставил думать о своем поведении. Но по крайней мере с Беллой этот трюк не пройдет.
— В конце концов, — заметил я, — Артур приходил к нам давно. Гарри наверняка забыл об этой истории.
— Так пусть теперь вспомнит! Ты в курсе, спрашиваю, что их отец — тухлоед? Что он вечно, будто цепной пес, вынюхивает, кто вредит его любимым маглам? И что ему даже не платят за рейды! Никто не хочет руки марать!
Я сделал глубокий вдох.
— И что Гарри на это?
— Сначала молчал, потом попросил не говорить так о семье его друзей… «Друзей»!
Она села на кровать и подперла голову руками.
— Ты же сама боялась, что Гарри будет плохо в Гриффиндоре, — не удержался я от укола. — Как видишь, ему там хорошо…
— Не до такой же степени! Руди, ты должен с ним поговорить. Объясни ему, уговори, запрети в конце концов!
Ну да, конечно. Чтобы он продолжал дружить с Уизли из чистого духа противоречия?
— Я так его ждала, — сказала вдруг Белла и всхлипнула. — Я так соскучилась. А вышло черт знает что… Поговори с ним, я тебя прошу…
Я бы скорей ожидал увидеть плачущую мантикору. Это было так странно и неожиданно, что я даже испугался. Подошел, обнял Беллу и похлопал по спине:
— Красотка, да что с тобой?! Конечно, я с ним поговорю… И в любом случае паниковать рано. Детская дружба легко начинается и так же легко заканчивается. Сегодня лучший приятель, а завтра заклятый враг.
Белла бросила на меня короткий взгляд и отвернулась. Потом вскочила и молча ушла в ванную.
М-да. Чудесно начинаются первые каникулы, что и говорить…
Глава 7
И тогда он решил применить хитрость.
После разговора с Беллой я полночи не мог заснуть от того, что полная луна светила в окно, а поднять палочку и задернуть гардины было лень. Снаружи поскрипывали под ветром ветви яблони, на коврике посапывал и вздыхал Спайк.
Зато утром едва удалось заставить себя встать. Рождество всегда вызывает блаженное чувство свободы и желание полентяйничать. В кои-то веки ничего не надо делать и можно никуда не спешить… За окном едва начинало светать, хотя было уже восемь с четвертью. Красотка еще спала. Я спустился в столовую, где Динки уже накрыла к завтраку, налил себе кофе и стал ждать Гарри, перелистывая “Пророк”.
В девять часов по радио начались новости. «Вчера министры магии восьми республик бывшего Советского Союза встретились в городе Zmiev, чтобы подписать договор о создании Евразийской магической конфедерации, — вещал диктор. — Подписан предварительный протокол так называемых Змиевских соглашений, которые окончательно закрепляют исчезновение СССР как субъекта международного магического права…».
Я сделал громче, но тут за спиной раздалось цоканье когтей по паркету. Явился Хаски — значит, и Гарри где-то недалеко. Повернув голову, я заметил его силуэт в проеме двери. При виде меня Гарри застыл на пороге, но потом, видно, решил, что нет смысла поворачивать обратно, раз уж пришел.
— Доброе утро, папа.
Он поцеловал мою руку, а я обнял его.
— Привет. Рад, что ты наконец дома.
Гарри только плечами пожал. Сел напротив и принялся накладывать себе на тарелку яичницу. Хаски улегся на полу рядом с его стулом.
За полгода Гарри подрос и выглядел гораздо взрослее. Руки были измазаны чернилами, давно не стриженые волосы торчали во все стороны. Поначалу он смотрел настороженно, но я молчал, углубившись в кроссворд в «Пророке».
Наконец Гарри не выдержал и решил пустить пробный шар:
— Спасибо за книги, пап.
— Не за что, — откликнулся я. — Тебе понравились?
— Ага. Особенно та, которая о Юнис Мюррей*. Хотя там сказано, что… Ну, помнишь случай, когда она жаловалась, что снитч на кубке Британии летает слишком медленно? Оказывается, это выдумка. Обидно. Но книга все равно хорошая.
— Ты много успел прочесть?
— До середины.
— Так ты уже давно встал?
Гарри смутился, что его застали врасплох.
— Ну да. Просто есть не хотелось…
Точнее, не хотелось никого видеть. Понятно.
— Кстати, ты написал тот реферат? — спросил я, складывая газету.
— Какой? — непонимающе ответил он и тут же спохватился: — А, про Николаса Фламеля? Ну… Пока нет, его только после каникул сдавать. А Фламель и вправду изобрел философский камень?
— Точнее, создал, — поправил я. — Способ получения камня известен давно, но только Фламелю удалось довести дело до конца. Во всяком случае, так считается. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, если хочешь, найду тебе что-нибудь почитать на этот счет. Насколько я помню, о Фламеле вообще ходит много легенд, и не разберешь, где правда, а где выдумка. Сам он живет затворником в Париже и никуда не выезжает. Это и понятно, ему ведь шестьсот с лишним лет…
— А ты с ним знаком? — наивно спросил Гарри. — Я бы хотел с ним поговорить… Пап, ну что смешного?!
— Да ничего, ничего. Я Фламеля никогда в глаза не видел. Он — живая легенда, а кто я такой?
— Жалко, — пробормотал Гарри.
Воцарилось молчание. Наконец Гарри вздохнул, решительно отодвинул тарелку с яичницей и заговорил медленно, словно обращался к слабоумному:
— Пап, слушай, я ведь знаю — мама тебе уже рассказала, что я дружу с братьями Уизли. Ну, так давай к делу, а то книжки, Фламель… Чего ходить вокруг да около?
— Давай — что?
— Ну, ты же собирался меня отругать, вот и начинай быстрее, чтобы не тратить полдня. Мне сегодня еще надо потренироваться.
— Делать мне нечего… Не собираюсь я тебя ругать.
Гарри опешил. Я слишком быстро сдался — а он-то, должно быть, полночи придумывал аргументы.
— Да? — растерянно ответил он. — Ну ладно.
— Расскажи мне об Уизли, — попросил я.
Он заметно напрягся.
— Ты же сказал, что не будешь!..
— Я просто хочу знать больше о твоих друзьях, вот и все.
Гарри с досадой фыркнул, сдувая падавшие на лоб пряди волос.
“В эфире новости спорта, — бодро сообщил диктор. — Все еще не решен вопрос об участии игроков из бывшего Советского Союза в предстоящем Кубке Европы по квиддичу. По всей вероятности, спортсмены из России, Украины и Казахстана выступят в составе общей сборной, тогда как квиддичисты Грузии и прибалтийских республик требуют допуска к жеребьевке в качестве самостоятельных команд…».
— Ну и что, все равно болгар никто не обыграет, — пробормотал Гарри.
— Давай потом о болгарах. Сделай потише, ладно?
Он покрутил ручку на приемнике и вернулся к отставленной было яичнице.
— Понимаешь, — принялся он объяснять, — на факультете меня поначалу не очень хорошо приняли. Косились, пальцем показывали, как на мантикору в зоопарке. Приставали с всякими дурацкими вопросами: мол, правда ли, что у нас дома есть камера пыток или что меня каждый день круциатят. Я говорю: конечно, даже два раза в день — вместо обеда и ужина. «А на завтрак?» — спрашивают. А на завтрак, говорю, мы едим гриффиндорцев!
Открылась дверь, и в столовую вошла Динки с кофейником в руках. Я прижал палец к губам, и Гарри умолк. К счастью, Динки, кажется, не услышала последней реплики. У эльфов нет чувства юмора, я бы измучился ей объяснять, что молодой хозяин просто пошутил.
— Потом всем надоело, — продолжил Гарри, когда она вышла. — Всем, кроме Таулера, это один придурок с третьего курса. Но тот открыто ничего не говорил, а только исподтишка — подойдет и шепчет разные гадости, а потом сразу убегает. Однажды Таулер меня совсем довел, тогда я и вспомнил, что мама рассказывала про мистера Долохова. Как он еще на первом курсе треснул кого-то стулом по башке, и…
— Я знаю эту историю, — сказал я, наливая себе свежего кофе. — Так что с Таулером?
— Ну вот, — Гарри отодвинул пустую тарелку из-под яичницы и подтащил к себе блюдо с гренками, — я схватил стул и бросил в него. По голове не попал, а так, по руке задел. Но сильно, со всего маху. Это было в общей гостиной. Таулер как давай верещать, будто его режут. Орал, что я ненормальный, бросаюсь на людей ни с того ни с сего, что меня надо выгнать из школы, что он сейчас пойдет к МакГонагалл… Все, думаю, теперь точно отчислят. Ну и ладно, все равно мне там никто не рад. Но тут как раз подошел Фред Уизли. Или Джордж — я до сих пор не умею их различать…
