Косо взглянув на него, Миранда перевела взгляд на собственные сцепленные в замок руки.
– Я читала об этом в «Тайнах наитемнейшего искусства», – она говорила неохотно, словно заставляя себя. Из глубин памяти всплыл их с Томом разговор в Тайной комнате, рядом с умирающей Симоной. – И говорила ему, что создание крестражей приведет именно к этому… Он меня, конечно, не послушал…
– Его нужно было остановить. Ты же понимаешь это, Миранда? Невозможно спасти того, кто не желает быть спасенным! Или ты полагаешь, что нужно было просто отойти в сторону и позволить ему творить то, что было угодно этому искалеченному разуму, который не принимал самых обыкновенных человеческих ценностей?
– К чему эти вопросы, сэр? – спросила она со злостью, услышав в его словах упрек в свой адрес. – По-вашему, я не понимаю, что происходит?! По-вашему, я нахожу нормальным то, что он творит?! Вы знаете, сколько раз я твердила самой себе, что я просто предательница, которая отвернулась от родных и друзей ради чудовища?! Еще тогда, в сороковых, когда я поняла, кто он, и осознала, что влюбляюсь в него, вы думаете, я просто приняла это как должное?! А сейчас, вернувшись в свое время, где вовсю шла война с лордом Волдемортом и мне надо было сделать выбор, на чьей я стороне, думаете, это было легко? Я знаю, что предала всех, кого знаю с детства, я знаю, кто он такой и на что способен, знаю, что он будет дальше убивать и мучить людей, а я буду с этим мириться! И самое ужасное, что я буду продолжать любить его и находить для него оправдания! Так что если вы пытаетесь сейчас воззвать к моей совести…
– Я рад, – сказал Дамблдор просто.
Миранда вытаращилась на него в изумлении, а он пояснил:
– Я рад, что ты так встаешь на его защиту. Видишь ли, Миранда, я вполне уверен, что ты довольно равнодушна к таким вещам, как чистота крови, мировое господство, власть над человеческими жизнями. Не то что бы я делал из тебя олицетворение всех существующих добродетелей, но все же думаю, что не теми качествами тебя привлек Том. А это означает, что ты смогла отыскать в нем положительные черты, которые для тебя перевешивают все остальное. Ты же на самом деле не считаешь его чудовищем, правда?
– Нет, – прошептала Миранда. – Я знаю, что это капля в море, что это не служит оправданием ни для него, ни для меня. И все же… Он добр ко мне. Добрее, чем к любому другому существу во всем свете. По-своему он заботится обо мне и защищает меня… И он… ищет моего общества. Он хочет, чтобы я была рядом, и при этом была рядом по собственной воле, и хочет, чтобы я относилась к нему… просто по-человечески. Я бы сказала, что он хочет от меня той самой любви, которую так презирает и отрицает. Он отказался от мести моему отцу, он не применяет ко мне силу, не угрожает, и терпит все, что я творю – когда делаю что-то по-своему, или перечу ему, или начинаю дерзить… Я понимаю, как нелепо это все звучит, но…
– Но мы же говорим о лорде Волдеморте, – договорил за нее Дамблдор, и Миранда глубоко вздохнула, чувствуя, как внутри отпускает какая-то пружина. Она могла не доверять Дамблдору, подозревать его во множестве интриг, но факт оставался фактом – он был единственным человеком в мире, кто действительно понимал, что она пыталась выразить, и понимал ее чувства. Это было настоящим облегчением – впервые за много месяцев говорить с кем-то в открытую, зная, что ее поймут правильно, а не примут за сумасшедшую. – Да, твои слова о многом говорят… И в очередной раз подтверждают, что я все сделал правильно.
Она взглянула на него, приготовившись слушать дальше. Директор задумчиво продолжил:
– Я полагал, что Гарри сможет одолеть лорда Волдеморта. Разумеется, не в битве магов или умов, а, скорее, в битве духа… Вероятно, к старости я стал сентиментален, но все же я делал ставку на силу лучших человеческих качеств, – он бегло ей улыбнулся. – Моей целью действительно было объяснить Гарри суть Волдеморта, показать, кто ему противостоит. Это была нелегкая задача – ведь у меня оставалось совсем немного времени, – тут профессор поводил в воздухе той самой рукой, которая два года назад была поражена неизвестной болезнью. Миранда хотела было задать вопрос, но Дамблдор качнул головой. – Это сейчас несущественно, поверь мне… Так вот, я был сосредоточен на обучении Гарри, пока в середине сентября Гораций внезапно не обратил мое внимание на то, как же сильно студентка шестого курса Гриффиндора похожа на семикурсницу, которая несколько десятилетий назад проучилась в Хогвартсе всего один год, однако успела запасть в душу Горацию своими познаниями в Зельеварении и Защите от темных искусств.
– Так… профессор Слизнорт узнал меня? – спросила Миранда растерянно.
– О да. Он даже предположил, что пятьдесят лет назад в Хогвартсе обучалась твоя бабушка… Его замечание словно открыло мне глаза. Я помнил о весьма странных обстоятельствах, при которых Миранда Соммерс появилась в 1944 году в Хогвартсе, как и о том, что после окончания школы она бесследно исчезла. Тогда я и предположил, что Миранда Фрост и Миранда Соммерс – это один и тот же человек. И лично мне Миранда Соммерс запомнилась не только успехами в учебе, но и странной дружбой с Томом Реддлом – а ты можешь себе представить, насколько важным теперь стало это обстоятельство.
– И вы начали искать истину?
– Верно. Загадка твоего перемещения на такой большой временной отрезок в прошлое сама по себе была весьма увлекательной, но, к сожалению, у меня не оставалось времени на эту тайну, и я должен был сосредоточиться на главном. Через Горбина я узнал ваш адрес, расспросил миссис Нельсон… Можешь представить себе мое удивление и надежду, когда она рассказала мне о чувствах, которые испытывал Том Реддл к пропавшей жене, и о том, каким ударом для него стало твое исчезновение?
– Н…надежду? – переспросила Миранда тихо.
Дамблдор с готовностью кивнул.
– Долгое время я полагал, что Том Реддл с рождения был лишен способности любить. Что он вырос моральным калекой, что этот выбор определил всю его дальнейшую судьбу. А теперь выходило… что нет. Что пусть недолго, но в его жизни был человек, которого Том любил. Пусть по-своему, пусть эгоистичной и извращенной любовью человека, расколовшего душу, но тем не менее любил. А это означало, что Том Реддл при всех его недостатках все же не был совсем бессердечным монстром! И что в мире существовал человек, который смог пробиться через всю его черствость, равнодушие, жестокость и отыскать у Тома Реддла сердце. Такой человек на вес золота, – и профессор улыбнулся ей с такой гордостью, будто родитель, которому Миранда только что сообщила, что сдала все ЖАБА на сплошные «Превосходно». – И тогда я понял, что у Тома еще есть шанс на спасение.
Ей вспомнилось письмо, оставленное Дамблдором.
– Но вы ведь не знали, вернусь ли я в будущее?
Профессор с сожалением кивнул.
– Не знал. С того момента, как я убедился, что ты путешественница во времени, то понял, что события могут развиваться двумя путями, и невозможно предугадать, какой из них сбудется. Первый, более печальный – что ты все же погибла в 1945 году, крестраж Тома тоже остался в 1945 году. Тогда Гарри не останется ничего другого, кроме как уничтожить все крестражи и победить лорда Волдеморта. И он смог бы это сделать, опираясь только на те знания о характере Тома Реддла, которые я постарался дать ему. Ведь три года назад усилиями Питера Петтигрю к жизни вернулся монстр, и было совершенно неважно, был Том Реддл влюблен в кого-то пятьдесят лет назад или не был. Я не думаю, что Гарри удалось бы воззвать к его совести и заставить что-то осознать.
– А второй путь? – негромко спросила она, когда директор замолчал.
– Второй путь… Который, признаюсь тебе, казался мне куда более предпочтительным… Что ты не умерла, а смогла вернуться в свое время.
– С крестражем, о котором Гарри даже не догадывался, – с сарказмом произнесла она.
– Нет, – поправил Дамблдор мягко. – Крестраж тут ни при чем. Он, конечно, тоже сыграл свою роль, но не это главное. А вот то, что в наше время вернулся единственный человек, способный достучаться до той расколотой, израненной и изувеченной сущности, что именуется душой Тома Реддла… Вот что было по-настоящему важно. Поэтому я немного подправил память Горацию и Минерве – чтобы ты спокойно доучилась оставшийся тебе год и отправилась в прошлое, не подозревая никаких странностей. И второй путь я видел таким – что, вернувшись, именно ты сможешь сделать так, чтобы лорд Волдеморт ушел, уступив место Тому Реддлу.
