- Так это не ты! Обман! Караул! Измена! - громким, как у тромбона, голосом, закричала миледи.
Дверь, заботливо припёртая миледи одной левой какой-то оттоманкой - Цисса забыла о сверхъестественных возможностях своего кавалера - отворилась по-простому, пинком.
- И что это вы оба здесь делаете?!
А-а-а, вот Северус не согласился на мои условия о столь желанном мне дубле вчера ночью и сегодня посвятил себя истинному безобразию, в свойственной полукровкам и магглорождённым хамской манере.
Вот и поплатился, попав, такой тощий, в геркулесовы объятия моей излишне полнокровной и, скажем так, полноватой супруги.
Но я тебя не стану выручать, Северус, так и знай, за то, что ты сделал в отношении меня.
Женщина вдруг перестала голосить, что было очень удобно - теперь разговаривать можно было не на повышенных тонах, перекрикивая миледи.
Она спросила с внезапным интересом:
- Это ведь ваш главный развратник Снейп? Грязный полукровка?
Она тотчас выпустила Северуса из излишне тёплых объятий и даже отошла на несколько шагов, словно боясь измараться.
- Но-но, миледи. Сбавьте-ка обороты, не то Ваш муж будет очень опечален моим исчезновением из его жизни навсегда. Мужья обязаны оберегать своих милых и послушных любовников от на нападок жён. Разве я говорю неправду, мой любимый милорд?
Слова о любовнике, на которые и нажимал Снейп, напрочь вылетели из головы полоумной женщины, либо она сделала вид, что не расслышала их, мечтая избить супруга, встретив его где-нибудь в тёмном коридоре.
Она просто подошла к Северусу и ещё раз, позабыв, что он «грязный полукровка» и «развратник», пощупала его гениталии, другой рукой крепко, чтобы не вырвался, придержав мужчину.
Всё это происходило под весёлый смех Люциуса, когда жена, убедившись, что этот мужчина не Большой Фалл, а какой-то другой, ненужный, наконец-то охочая до больших, очень больших размеров самка окончательно отпустила зельевара.
Малфой посчитал, что виденным им глобальным позором Снейпа он отмщён.
- Так выведи меня в коридор, Люциус, мне необходимо поскорее вымыть член после его нахождения в нечищенном рту Гарри.
- А-а, тоже брезгуешь мальчишкой, а я вот нет, только ртом почему-то. А уж задом его я ни на йоту не побрезгую, да хоть сейчас пойду к нему! - бахвалился милорд.
После того, как оба оказались в коридоре, Люциус сказал:
- Ступай в гостевую напротив, там бактерици… нет, не выговорю, мыло.
- Бактерицидное. Так звучит это слово, Малфой. И спасибо, что держишь в имении такую полезную вещь. Ведь действительно может пригодиться. И вот ещё что - заведи такое же в каждой ванной комнате - меньше заразы принесут в следующий раз твои блюющие в раковины и унитазы и справляющие нужду гости. Да и, конечно, себя не забудь.
О Гарри же умолчу.
- И правильно сделаешь, мой милый Северус. А как она-то тебя…
- Ну, я побежал.
… Утро в Малфой-мэноре выдалось серым, без проблесков солнца, угрюмым и злым.
- Если Вы, миледи, ещё раз коснётесь любого, я повторяю, любого из моих гостей мужского пола… внизу живота, то я выставлю Вас на несколько часов на мороз, благо он ещё держится. Может, это наказание западёт в Вашу беспутную и развратную голову лучше моих устных увещеваний.
- А в одежде? - наивно спросила дурочка.
Ну и о чём с ней после этого прикажете говорить, как заставлять, именно заставлять вести себя более-менее подобающим образом?
В результате появления на узком горизонте её сознания обманного Большого Фалла миледи помешалась от горя ещё сильнее, стала пускать слюни, и на правом глазу у неё появился нервный тик - она постоянно подмигивала.
Малфой приказал вытаравщим и без того огромные глаза домашним эльфам отныне не переменять миледи тарелки и столовые принадлежности - он решил сэкономить на скорой, как он ошибочно думал и полагал, смертнице.
В дом войдёт новая, юная хозяйка, стеснительная пансионерка, которую Дракусик непременно примет и будет почитать, как если бы она была его матерью, хотя в реальности этой зимой Драко исполнилось уже семнадцать.
Но посуда… посуда начнёт биться с удесятерёнными силами, ведь хозяйка будет ронять тарелку от каждой двусмысленной шутки милорда или его проказы, которыми он осыплет новую миледи Малфой.
А уж милорд такой затейник да забавник, что, несмотря на естественную разницу в летах, которая уже заранее его нисколько не угнетала, сумел бы заставить щёчки юной красавицы покраснеть. Хорошая шутка в глазах Малфоя просто обязана содержать в себе капельку скабрезности.
А с этой полоумной даже просто не поговоришь. Она всё о сексе, причём каком-то странном, извращённом. Нет, был бы здесь милый пусечка Драко, он сумел расшевелить даже тронувшуюся умом мать и разговорил бы отца, и не было бы этой гнетущей тишины, а вместо этого были бы немного шальные рассказы о студенческой жизни в Хогвартсе.
Но Рождественские каникулы миновали недавно, а мать-изменница до сих пор жива. Миледи тихо, как ни странно, думала. Причём, не как в последние три дня - о любовнике, а о сыне - да, она ещё не забыла о Драко - полагая, что, пользуясь присутствием в себе тёмного мага, такими темпами она либо превратится в бесполезную куклу, либо уйдёт ещё до Пасхальных каникул, так и не увидев снова свою кровь, своё порождение, плоть от плоти своей - сына.
И вот, что странно - у неё совсем пропал аппетит при этих мыслях.
Она и съела-то, на удивление милорда, всего лишь пяток яиц пашот, холодную курицу да ухватила у супруга прямо из-под носа настоящий привозной деликатес. Это были заливные стерляди числом, она не помнила точно, но не больше десятка. И вовсе незачем мужу было так смешно унижаться и не менее весело, для Нарциссы, разумеется, просить жену дать ему отведать рыбы, какой бы дорогой она ни была. Такое поведение недостойно славного имени Малфоев, это понимала даже миледи.
Да, ещё были булочки, но совсем мало, штук пятнадцать, не больше. Ну разве это можно назвать полноценным завтраком?..
Но за вторым завтраком Нарцисса полагала восполнить недополученные калории, однако внезапно в имении раздался оглашенный звон сигнализации.
- Это он! Мой возлюбленный так неистово спешит ко мне!
- Миледи, держите себя в руках, - пригрозил на всякий случай на самом деле трусливо дрожащий Люциус.
Но это действительно был он - Большой Фалл.
- Ах, всё летит к Мордреду в пасть, а я вот не успел к завтраку! Какая чертовская жалость! Я стою перед вами, господа хозяева, адски голодный. Если б меня поцеловал сам Дементор, как в присказке, я и то чувствовал бы себя лучше!
Он впервые в жизни говорил так много, а всё почему? Потому, что упрашивал… по-доброму хозяина этого миленького, уютного особняка дать ему согреться и поесть вволю, то есть исполнить простые законы гостеприимства.
Но Люциус, кажется, не собирался показаться гостеприимным хозяином.
Постепенно, активно жестикулируя, как полагается всякому, по определению, дурно воспитанному иностранцу в глазах четы Малфоев, он согрелся самостоятельно в своей странного покроя мантии. Она была до пят, но, кажется, вовсе не мешала пришельцу.
А вкупе с крупными кистями и лицом, словно выточенным резцом из камня, с довольно странными получившимися чертами, иностранец производил впечатление большой, странно, но активно двигающейся, расхаживающей по Большой Столовой Зале глыбы совершенно неизвестного происхождения.
А то, что он мешал маггловские и волшебные ругательства, вовсе немудрено и объяснялось очень просто.
Когда на балу… для своих, а других и не приглашали, играет оркестр специально обученных чертей, каждый раз по необходимости призываемый из Преисподней, то даже дети начинают ругаться почти, как взрослые, только не так образно и витиевато. А уж когда дело дойдёт до рулетки… то ругань стоит в накуренном помещении столбом, как дым. Кстати о дыме.
Большой Фалл достал трубку из неизвестного материала и закурил её, жадно затягиваясь и пуская красивые колечки какой-то адской удушливой смеси, так казалось и милорду и, что уж тут говорить о миледи, готовящейся красиво упасть в обморок от такого запашистого табака в трубке Большого Фалла. Курево заменило ему недополученную еду, хотя жрать хотелось всё равно.
- Здесь мне, по всей видимости, не рады. И без этой вашей обязательной яичницы с беконом - такая мерзость! - обойдусь. Мне выпадало на долю поголодать и дольше. Переживу уж как-нибудь чисто английское невежество и отсутствие гостеприимства.
Так милорд точно узнал, что любовник его жены - иностранец и, по всей видимости, издревле ненавидящий англичан француз. Но ничего не сказал, боясь проговориться о своих новых знаниях тоже со зла.
- Что же Вы, миледи Малфой, так холодны и нелюбезны со мной сегодня?
Или Вам не по нраву запах моего сладкого табака?
- Да, табака. Перестаньте курить и в постель.
- Да что же это делается в Малфой-мэноре?! Любовник уводит жену прямо из-под носа супруга, в его присутствии, если Вы не очень-то хорошо знакомы с английскими bonmots, мистер как-Вас-бишь-там.
