Так милорд точно узнал, что любовник его жены - иностранец и, по всей видимости, издревле ненавидящий англичан француз. Но ничего не сказал, боясь проговориться о своих новых знаниях тоже со зла.
- Что же Вы, миледи Малфой, так холодны и нелюбезны со мной сегодня?
Или Вам не по нраву запах моего сладкого табака?
- Да, табака. Перестаньте курить и в постель.
- Да что же это делается в Малфой-мэноре?! Любовник уводит жену прямо из-под носа супруга, в его присутствии, если Вы не очень-то хорошо знакомы с английскими bonmots, мистер как-Вас-бишь-там.
Вы столь любезны, мистер, что даже не представились, а есть Вам подавай прямо с порога. Какая наглость, - протянул Люциус по слогам.
- Я очень хорошо знаю британские bonmots, сэ-э-эр, - издевательски протянул Большой Фалл, - а вот представляться я Вам не буду. Не заслужили своим отвратительным поведением
А то, что я увожу Вашу жену, как она выражается, «в постель», где, кстати, ей будет очень хорошо со мной, то Вы, сэр, это заслужили, не дав мне ни крохи еды и ни капли вина. Иначе бы мы с Вами нашли общий язык, - парировал француз или кто он там на самом деле.
Ну что же Вы не кричите Avada kedavra, нацелив на меня волшебную палочку? Вы ведь очень сильно хотите этого, признайтесь.
- Н-н-нет, я с тёмными магами, кроме одного, предпочитаю не связываться. Да и то, тот преподаёт детям, в том числе и моему сыну, - Малфой приосанился, - Зельеварение, очень точную и в некоторых случаях опасную науку. А раз он допущен до детей, то он не столь уж и опасен. Тем более, в памятную всем присутствующим первую ночь измены, когда Вы, вот Вы, имели наглость заразить коронным сифилисом мою драгоценную супругу! - тот тёмный маг не смог снять Защитные Чары с двери в её апартаменты, наложенные Вами и, быть может, успеть спасти её.
Кроме того, за Аваду, пущенную в гражданина другого магического государства, а Вы, mon cher, безусловно иностранец, - наконец-то осмелел Люциус, - можно угодить прямиком в Азкабан. Вы хоть слышали о таком заведении?
- Премного наслышан, сэр.
- Да-а, оказаться… под таким - вот, где настоящая беда. А о доминировании в его случае и речи быть не может, - думал всё о своём, мужском, милорд.
- А Вы не боитесь случаем, сэр Малфой, что я читаю Ваши мысли, как неинтересную книжонку, какм-то причудливым образом попавшую в мои руки? Обычно я… такого не читаю. Предпочитаю, знаете ли, более серьёзный жанр.
- Это Вы о женщинах и распутстве с ними?
- Вашими устами глаголет истина! - засмеялся Большой Фалл.
- Вернёмся лучше к «книжонке», как Вы изволили назвать мой разум. Мне… словом, мне говорил специалист, что для чтения мыслей необходим зрительный контакт и… и навык читающего.
- Положим, умение, навык у меня есть и побольше, чем у этого Вашего носатого специалиста.
А вот на кого Вы, извините, безотрывно пялились вот уже десять минут? Разумеется, я воспользовался таким внезапно подвернувшимся случаем, чтобы легонько покопаться в Вашей голове.
- И, да, прикажите Вашим домашним эльфам просушить мою мантию, милорд Малфой. При аппарации я попал в буран, и меня чуть не расщепило. Но это всё пустяки по сравнению с тем, что я смотрю на миледи Малфой, прикорнувшую на неудобном стуле после, надеюсь, сытного для неё, обильного завтрака.
- Но почему Вы распоряжаетесь в моём Малфой-мэноре и вообще осмеливаетесь предлагать это, милостивый сэр? Это же же моё имение, и миледи Малфой с её действительно колоссальным по количеству съеденного завтраком тут совсем не причём. - начал выходить из себя милорд.
- Да просто потому, что я Очень Страшный и Великий Тёмный Маг и попрошу, ради сохранения Вашего же здоровья да и про нервы не забудьте - не связываться со мной. Силы наши, я имею в виду и физические, и магические, слишком неравны, чтобы устроить любого рода дуэль, а я отлично, скажу Вам, владею холодным оружием, равно, как и огнестрельным, о котором Вы и не слышали. Для дуэлянта по сравнению со мной Вы слабы, так что нам не о чем говорить.
- Просыпайтесь, дорогая моя миледи, и пойдёмте, да, в постель, в постель, в неё самую, - заговорил голодный пришелец совсем другим, мерным, спокойным, а не напряжённым, и злым, но… добрым голосом.
- Неужели он действительно полюбил Циссу? Нет, быть того не может, такую, ей-Мерлин, корову!
Впрочем, как говорится в одном из распространённых bonmot - любовь зла et cetera.
- Полюбил-то он её, если вообще любит, в чём лично я сомневаюсь, ещё тростиночкой, но вот почему продолжает даже средь белого дня приходить к чрезмерно толстой и подурневшей женщине? Значит, всё-таки любовь… на грани смерти. А красиво я сказал!
Но мне очень интересно, почему он, хоть и не совсем в здравом уме, но живой, а это главное. В его черномагических ритуалалах он спасение находит, что ли?
И Люциус оказался прав.
Сколько уж раз Большой Фалл был практически при смерти, да что уж тут, совсем при смерти, едва аппарирорав в замок своих родителей и всего клана, как ему тут же подносили животворящее зелье. Потом он лежал несколько часов, отдыхая и вбирая всё самое ценное из напитка жизни, а уже вечером весело плясал польку с кем-нибудь из многочисленных сестёр или племянниц, а хоть бы и троюродных!
Тёмные маги селились кланами ещё с начала времён и окружали свои огромные крепости такими глобальными уровнями защиты, что простому тёмному магу или считающему себя таковым, как Снейп, не было никакой возможности сквозь них пробраться, а смерть такого мага была бы мучительной. Аппарирование же на специальные наружные площадки производилось очень просто и легко, но только членами данного клана. Они жили вечно при свете факелов. Веками и почти не старели.
… «Сколько тебе лет, деда?» - за такой вопрос сызмальства нещадно били розгами что мальчиков, что девочек, одинаково сильно, а потом насылали огромных змей на голое тельце избитого ребёнка. Впечатление дитяти было настолько безотрадным, что ребёнок больше никогда и никому в большой семье не задавал подобных вопросов.
Так учили вежливости к старшим.
Хорошему, подобающему всем многочисленным и весьма своеобразным критериям подрастающему тёмному волшебнику или ведьме поведению учили тоже по мягкому месту, а после следовало самое страшное - опрокинутая на нагого лежащего ребёнка большая корзина с пауками. А тех, кто не выдерживал, убегал или старался стряхнуть с себя насекомых, ждала ещё одна порция розог, а по живому-то намного больнее.
Да к тому же после каждого телесного наказания в нежную ребяческую кожицу втирали соль, много соли. А потом снова пауки и только попробуй пошевелиться, хоть тебя и коробит от омерзения и хочется, чтоб скорее вырвало, взрослые такие выдумщики, особенно, если это тёмные маги, и жалость-то воспринимают они, как слабость… пока воспитывают. Самым ужасным в змеях и пауках было их естественное происхождение, а не магическое.
Магии не боялись, что называется, с пелёнок, а вот сквибов в кланах не держали, а растили до совершеннолетия и отпускали на все четыре стороны с маленькой горсткой монет, краюхой хлеба и традиционной копчёной ногой оленя, жизнь положившего на охоте, которые клан, вернее, та его часть, которой на месте не сидится, иногда устраивала под заклинанием невидимости и неслышимыми чарами.
Так, путём физических истязаний создавались стальные закалённые характеры, что у мужчин, что у женщин.
И если мужчинам, умеющим постоять за себя, был открыт весь мир, то такого же характера женщины оставались внутри крепостей старыми девами. Редкую красавицу увлечёт с собой в оплот своего клана специально приглашённый для сватовства тёмный маг. А приглашение исходило от главы клана или его жены, если сам глава уже почил, то есть отправился в Преисподнюю. В Чистилище и, уж тем более, в Рай не верили вовсе, но только росли в абсолютной уверенности, что Ад пожрёт телесно каждого тёмного мага, оттого и не хоронили своих редких мертвецов, но сжигали их дотла, до последнего остатка берцовой кости или черепа.
Тёмные ведьмы бы и все в девках сидели, но нужна была новая, свежая, чужая кровь в роду, а так как тёмные маги пили кровь друг у друга из чаш на весёлых свадьбах, то вот и всему клану новая кровь, хоть чуть-чуть, но достаётся.
И только Большой Фалл никому из… своих ли, другого ли клана жениху, невесте или многочисленным гостям свою кровь, щедро полоснув бы ножом по запястью, как остальные, пить не давал.
Он ведь заражён и был, в некотором роде, изгоем в собственной семье. Но изгоем, которого холили, лелеяли, поддерживали жизнь порциями особого, да и разработанного одним из родичей специально для него, больного, зелья.
Только этим жил Большой Фалл, время от времени чувствуя, что засиделся в родных пенатах и начиная бешено аппарировать по всему свету. И, что самое странное, везде он представлялся графом потому, что его место в клане соответствовало этому сословному положению у обычных магов, и был принят без каких-либо рекомендаций.
