Только Британия, эта издревле неприступная, омерзительная страна хорохорилась. Чтобы быть принятым в свете, нужны были, да просто необходимы, рекомендательные письма, хотя бы со столь нелюбимой, но почитаемой родины. А таких у Большого Фалла накопилось за, хоть и не долгую по меркам тёмных магов, жизнь великое множество, и все только положительные.
Остальные он просто не показывал, и в этом был секрет его успеха на островах. Он даже столь памятно присутствовал на рауте с британским министром магии во главе.
Посмотрев на толпу благоговейно, чуть ли не раскрыв рты, сливок британского магического общества, слушающих своего министра-дурачка Всепроникающим Взором, которому научил его родич из клана - угловатый, но, несмотря на неуклюжую внешность, женатый волшебник.
Женитьба тёмного мага - дело редкое, а супруга у него была ещё с тех пор, когда Большой Фалл только-только начал осознавать мир вокруг себя. На вид тёмный маг-родич был средних лет, но, разумеется, Большой Фалл никогда не спрашивал родича о его истинном возрасте - уже научился по горькому опыту телесных наказаний и тому, что следовало за розгами. Особой добротой маг не отличался, но питал к Большому Фаллу некое подобие дружбы, разрешённой в клане.
… И увидел Больщой Фалл среди толпы, не хуже лондонских зевак, пялящихся на своего драгоценного и несравненного министра Фаджа, одинокую скучающую «вейлу», прекрасную и несчастную в браке да и в жизни несчастливую - жить ей оставалось меньше года потому, что кто-то заразил её чахоткой, а, просмотрев толпу ещё раз Взором и найдя её мужа, Большой Фалл понял, что «вейла»-то действительно обречена, что её не лечили и лечить не будут, хотя средств на этот раут угрохано столько, что можно всю больницу имени местного святого Мунго обустроить новейшим оборудованием. А то живут эти англичане и прочие британцы, как в каменном веке. У них даже магическое здравоохранение отстаёт от такового у магглов, а это уже не дело.
Достоинством волшебника или ведьмы является магия, вот её-то и следует использовать колдомедикам в своих действиях, а то… чахотка, и это в конце двадцатого столетия! Причём уже в неизлечимой стадии, но это всё потому, что «вейла», по всей видимости, лишена свободы передвижений и не смогла вовремя, едва почувствовав симптомы болезни, сама заплатить за своё лечение жадным до галеонов и сиклей колдомедикам из св. Мунго.
Так не всё ли ей равно, от чего погибать - от чахотки, так и не познав в жизни любви или от коронного сифилиса после большой любви! Правда, после странной для пуритански воспитанной английской леди, как и любой из простых британских женщин, равно, как и для большинства мужчин - анальной.
Она, эта «вейла», заледенела изнутри без настоящей мужской ласки, стала взбалмошной, злой, ходит на какие-то собрания в чёрном плаще с накинутым капюшоном и в маске, изображающей оскал человеческого черепа. На этих собраниях творится зло, очень большое зло, но больше об умирающей красавице Большой Фалл сказать ничего не сумел бы, ведь он не был ни слепым предсказателем Тересием, ни Дельфийским Оракулом.
Глава 14.
Но, заболев коронным сифилисом, она в припадке бешенства, часто охватывавшего самого носителя инфекции, придавая ему немереную, сверхъестественную силу, могла хотя бы надавать пощёчин супругу, причём далеко не верному, а имеющему короткие интрижки и с дамами, и с кавалерами.
Сам Большой Фалл подцепил заразу в дорогущем маггловском борделе от шлюхи-ведьмы, подрабатывающей там, чтобы заражать магглов. А она была, чёрт возьми, привлекательна и так и притягивала взгляды мужчин - клиентов.
Она же тоже из тёмных была, но могилу её Большой Фалл почтить с визитом не мог - свои из её клана прибрали тело и сожгли его, как положено у тёмных. Та безымянная шлюха сделала его не таким, как все, особенным, она придала жизни Большого Фалла привкус смерти, способной настигнуть где-то вдали от родного клана. Одним словом, придала жизни жар открытого пламени.
Вот и с «вейлой» так - он рисковал быть отвергнутым, ведь не красавец, но была не была, и он кинулся очаровывать умирающую, чахоточную ведьму, не знающую по глупости ни о своей болезни, хотя, небось, и кашляет много, и ест мало, и кровью харкает, ни о большой и странной любви.
Нет, сначала надо будет завлечь её своим большим сокровищем в традиционной, такой скучной миссионерской позе, к которой она уж точно привыкла с этим… нелюбимым мужем-убийцей собственной супруги. А уж потом, как бы собираясь уйти от неё, вернуться снова с новым же предложением.
Когда после окончания официальных речей высокопоставленная публика бросилась вкушать деликатесы, запивая их отличным шампанским, Большой Фалл подошёл к чахоточной - хозяйке дома и рабыне собственного мужа - и сказал ей просто:
- Граф Инкогнито просит у миледи Малфой тур вальса. Всего один танец, но, клянусь честью рода, Вы его никогда не забудете.
- Но Вы же не инкогнито на самом деле. Иначе как бы Вы попали в Малфой-мэнор, особенно сегодня, без рекомен…
- Тсс, конечно, у меня очень… богатая родословная, но для Вас, именно для Вас, я хотел бы остаться человеком-загадкой. Позвольте мне быть им.
- Или назовите своё истинное имя, или никаких туров вальса. Ни одного танца. Малфои не танцуют с неизвестными.
- Как Вы жестоки к благородным незнакомцам! А рекомендательные письма у Вашего супруга в заветном ящичке письменного стола в кабинете, куда он Вас, миледи, никогда не пускает.
Большой Фалл наложил на них обоих Чары невидимости, действующие не несколько минут, как светлые, а как положено тёмным - добротно и сколько пожелаешь. В разумных пределах, конечно. А ещё он привлёк к действию Чары бесплотности, и пара растворилась в воздухе. Но никто из занятых набиванием желудка этого не заметил. В этом участвовали отвлекающие Чары.
- Хотя я уже порядком устала стоять, слушая замечательную речь мистера Фаджа, - продолжала миледи. - Я даже хотела незаметно удалиться и посидеть немного в коридоре.
- Вы так слабы?
- Представьте себе, да. И эта возрастающая во мне слабость всё расцветает, а вот мой супруг…
Впрочем, это дела семейные.
- Ваш супруг не хочет Вас лечить и ни разу не вызывал Вам колдомедика, не говоря уже о столь необходимом Вам лечении, - здесь граф немного покривил душой, ведь было уже поздно лечиться, - Из-за Вашей мнимой, уверяю Вас, сексуальной холодности он желает, чтобы однажды Вы не встали с постели. А ему-то радость - не надо больше исполнять надоевших, только мучающих вас обоих супружеских обязанностей.
- Отчего Вы говорите мне столько правды? Вы Легиллимент?
- И Легиллимент, и тёмный маг.
А потом у миледи всё на мгновение закружилось перед глазами. Она даже ухитрилась оступиться и сломать шпильку, на которых и без того чувствовала себя неуверенно, хотя её и поддерживал сильный мужчина.
- И знаете, нас сейчас никто не видит и не ощущает наших тел. Вот возьмём, к примеру, того толстого неудачника и при этом ещё и заядлого картёжника…
- Но я не умею становиться бесплотной, - по-детски пожаловалась Нарцисса, - только на доли минуты, как все ведьмы.
- Я помогу Вам стать такой, чтобы мы смогли станцевать вальс прямо посреди этой кичливой толпы.
- А музыка? Ведь пока не время для общих танцев.
- И музыка будет, только будет дано её услышать лишь нам двоим.
Граф Инкогнито был столь безупречен в манерах при его росте и внешности, словно вырубленной из камня, что Нарцисса с радостью согласилась на шалость. Это так напоминало дом милый дом её детства и юности! Жизнь воспитала её совсем иной, нежели в доме Блэков, капризной мисс - любимицы всего семейства за исключением некоторых… отщепенцев.
По крайней мере, papa c maman души в ней не чаяли, заставляли эльфих все платья Циссы подгонять строго по фигурке по мере роста девушки.
Да, со временем Блэки уже не могли содержать… двоих дочерей также красиво и необычно, как в детстве, хозяйство их медленно приходило в упадок.
И вдруг богатые, родовитые женихи для обеих! Это еженощные мольбы стареющих Блэков, верно, сам Мерлин услышал и внял им. Все дети в семье Блэков были рождены поздно, начиная с умершей в младенчестве Кассиопеи, а maman было к тому времени уже за шестьдесят.
… - Давайте же танцевать бесплотными…
- …И невидимыми.
- А то мне становится холодно стоять на месте.
- И это при четырёх громадных каминах, от которых жар заполз мне в самое нутро?
- Да, - и она потупилась.
- Посмотрите мне в глаза, хоть на мгновение.
Вы только ничего не бойтесь, и мы пройдём, кружась, сквозь него. А сейчас Вы можете подпрыгнуть и оторваться от пола… на недолго, а то мне будет неудобно с Вами танцевать.
И Нарцисса почему-то поверила всему этому вздору и подпрыгнула. Действительно, её тело совершенно потеряло вес, и она полетела. Это было незабываемо! Полёт в зале прямо около фуршетного стола, где копошился бомонд.
