Да, я забыл сказать, - взглянув на часы, усмехнулся Эними, будто на самом деле приберегал эту новость напоследок, - кровь Поттера и впрямь творит чудеса. С ее помощью Оборотное зелье действует не час, а двенадцать часов. Мне все рано приходилось принимать его в полночь и днем, а Гарри еще шутил по этому поводу - над моими исчезновениями ровно в двенадцать. Вот и сейчас пришло время пить зелье, но я не буду, чтобы ответить на ваш главный вопрос - кто я.
Альфред замолчал, и почти сразу же в гулкой тишине часы пробили полночь, и на глазах Драко красавец-профессор превратился в хохочущего Темного Лорда. Если бы Драко был способен думать, он не смог бы не вспомнить о тыкве и карете. Лорд Волдеморт не спускал глаз с Драко, словно призывая оценить столь эффектный выход. Малфой дернулся, намереваясь добраться до своей волшебной палочки, но маг воскликнул:
- Петрификус Тоталус!
Драко оцепенел, а Волдеморт рассмеялся:
- Ну я же говорил, Драко, что никто не в силах убить меня, тем более вы - сейчас. Но я не злопамятен. Без Поттера вы мне больше не угроза, поэтому я дарю вам жизнь. Может быть, вы не захотите жить после этого, - ухмыльнулся Лорд, взглянув на распростертого на парте Гарри и продолжал:
- Но это уже вам решать. Если пожелаете - усладэль к вашим услугам, - и, развернувшись, они с Камелией ушли, оставив Драко под действием заклятия.
* * *
Он не мог остановить их, не мог даже пошевелиться или глубоко вздохнуть. Только смотрел на Гарри, и ему казалось, что вот сейчас дрогнут черные ресницы, с приоткрытых губ слетят слова, а рука, расслабленно - как если бы мальчик спал - свесившаяся вниз, поправит волосы... Но Гарри лежал неподвижно, как будто неизвестный великий скульптор так мастерски вылепил его чудную фигуру и оставил здесь.
Утром, едва тонкие предрассветные лучи солнца коснулись стен замка, в кабинет прорицания зачем-то заглянула профессор МакГонагалл, и на минуту замерла в дверях, увидев ужасающую, но прекрасную картину. На парте, раскинувшись, лежал Гарри Поттер, и на губах его, казалось, застыла странная улыбка, а рядом с мальчиком, не двигаясь и не отрывая от него взгляда, сидел Драко Малфой, по бледным щекам которого без остановки текли слезы.
* * *
- Мистер Малфой, вас хочет видеть директор, - негромко произнесла МакГонагалл, наклонившись к блондину, который и через несколько часов, когда с него сняли заклинание, все так же неподвижно сидел рядом с Гарри, теперь уже в больничном крыле. Когда гриффиндорца принесли туда, мадам Помфри вскрикнула, всплеснула руками и попыталась нащупать пульс, но вошедший Снейп сказал:
- Не утруждайтесь. Он мертв, - и, повернувшись к Драко, мрачно добавил:
- Мистер Малфой слишком способный ученик.
- Профессор! - бросился на колени Драко. - Я умоляю вас!.. Неужели ничего нельзя сделать?
Снейп выдернул мантию из рук юноши, оттолкнул его и прошипел:
- Вам прекрасно известно, что у Живой Смерти нет противоядия, - и, бросив на любимого ученика уничижающий и, вместе с тем, какой-то полынно-горький взгляд, зельевар вышел за дверь.
Драко, не отвечая ни на какие вопросы, сидел у кровати Гарри уже несколько часов, вглядываясь в такие дорогие черты лица, гладя всегда теплые, а сейчас холодные руки, и не в силах признать и поверить в то, что больше никогда, разве что только во сне, не увидит глаза цвета весны. Он уже не мог плакать, и поэтому боль сдавила сердце еще сильнее. Сейчас ему казались ничтожно мелкими все прежние несчастья и печали; Драко отдал бы все, чтобы зачеркнуть последние несколько часов своей жизни, и неважно, что любимый остался бы с другим, ничего не важно, просто он был бы жив...
Драко очнулся, только когда МакГонагалл легонько потрясла его за плечо, и уже в третий раз повторила:
- Мистер Малфой... Директор ждет вас!
Слизеринец поднял ничего не понимающие глаза и, кивнув, послушно встал и пошел за ней.
Войдя в кабинет директора, Драко прислонился к стене и почему-то не мог услышать слов Дамблдора и МакГонагалл, хотя профессора были рядом и он видел, что они о чем-то говорят. В глазах вдруг потемнело, и Малфой собрал все силы, чтобы не потерять сознание. Драко принял решение: от Дамблдора он пойдет в кабинет прорицания и найдет там забытую всеми бутылку усладэля.
- Он даже не слышит нас, Минерва, - тихо сказал Дамблдор, глянув на Драко. - Этот парень слишком много перенес...
- Но он сам... Он убил Гарри, Альбус! - воскликнула МакГонагалл.
- Нет, Минерва, его околдовали или напоили зельем. Я могу только догадываться, что это, но оно значительно сильнее Империуса и, кажется, имеет немного другие последствия. Я знаю похожее зелье, которое на несколько часов лишает человека рассудка, и очень боюсь, что Драко находился именно под его влиянием.
- Но он останется жив? - спросила МакГонагалл.
- Да, - грустно ответил Дамблдор. - Но если это то, о чем я думаю, он сойдет с ума.
- Альбус, - прошептала профессор, - неужели ничего нельзя сделать?
Дамблдор грустно покачал головой.
- Я, конечно, поговорю с ним, но у меня нет никакой надежды, учитывая его состояние и то, что сейчас происходит в его душе. Но все же пока не сообщайте родителям. В данный момент моя цель - поговорить с Драко и выяснить, что произошло, пока он еще помнит что-то и может рассказать. Это все, что я могу сделать, Минерва, хотя бы чтоб защитить других учеников.
МакГонагалл всхлипнула и, взглянув последний раз на Драко, вышла, поднося к глазам платок. Альбус только с состраданием посмотрел ей вслед, подумав, что она еще не знает о пророчестве, что предрекает Малфою «то, что не смерть, но хуже смерти»...
Дамблдор достал из шкафа какой-то флакончик, налил из него в стакан и протянул Малфою. Тот безразлично взял зелье и выпил. Темнота перед глазами отступила, мир постепенно обрел резкость и привычные очертания, вернулись ощущения, и Драко взглянул на директора.
- Присаживайся, наш разговор будет долгим, - сказал Дамблдор, указывая на уютное кресло. «Зеленое», - неосознанно подумал Драко и сел. Оно тоже зеленое. Но слизеринец отчетливо понимал, что уже НИКОГДА не увидит тот самый зеленый цвет...
Директор расположился напротив и проговорил:
- Драко, сейчас ты должен сосредоточиться и рассказать мне все.
Драко кивнул и постарался не думать о Гарри, и ничего не упустить. Но как можно было не думать о Гарри, если, казалось, вся жизнь была связана только с ним?..
Закончив рассказ, Драко взглянул на директора. Лицо Дамблдора не выражало ничего, но стоило ему поднять глаза, как в них расплескалась палитра чувств: боль, сострадание, любовь, гнев и милосердие.
- Драко, я должен кое-что сказать тебе, - начал директор, глубоко вздохнув. - Если ты не забудешь сейчас все, что произошло, то, может быть, уже завтра сойдешь с ума.
- Мне все равно, - пожал плечами тот. - Кажется, сумасшедшие видят то, чего не существует? В таком случае я буду видеть Гарри. Живым... - чуть тише прибавил он.
Директор взял юношу за руку и, наклонившись к нему, тихо сказал:
- Драко, есть только один способ вернуть к жизни Гарри.
Слизеринец вздрогнул и, вскинув голову, впился в лицо директора горящими глазами.
- Как? - воскликнул он. - Господи, это возможно? Скажите, профессор, я сделаю все!
- Это немыслимо сложно, Драко. Это черная магия...
- Некромантия? - перебил его Малфой. - Но вы же понимаете, это уже будет не Гарри...
- Нет, - остановил его Дамблдор. - Ритуал возвратит нам Гарри таким, каким он ушел от нас. Но чтобы провести его, нужен еще один очень сильный маг. Я знаю только одного человека - кроме Тома Реддла - способного на это, и он сейчас в тюрьме, куда более далекой и укрепленной, чем Азкабан. Даже если нам удастся устроить ему побег, нас ожидает множество препятствий, не говоря уже о том, что мы отпустим на свободу величайшего темного мага, уступающего только Волдеморту.
- О Мерлин... - прошептал Драко. - Но зачем вы рассказываете мне, если это неосуществимо?
- Я этого не говорил, - заметил Дамблдор. - Я лишь хочу, чтобы ты знал, на что идешь.
- Я пойду на все, чтобы спасти Гарри! - горячо воскликнул Драко.
- И все же дослушай меня, - спокойно проговорил директор. - Гарри дорог мне не меньше, чем тебе, но ты должен знать. Этот ритуал - «душа за душу». Все в мире, Драко, находится в равновесии, и Вечность не захочет возвращать Гарри безвозмездно. Волшебник, спасающий его, должен будет отдать взамен свою душу.
И еще, Драко. Ты знаешь, как преследуется черная магия, но этот ритуал - даже не путевка в Азкабан. Это - «Поцелуй».
Драко вздрогнул, но твердо произнес:
- Ну вот и отлично, профессор. Если дементоры выпьют мою душу - все будет устроено, и Гарри вернется.
Дамблдор покачал головой.
- Я не хочу, чтобы это был ты, Драко. Я уже стар, прожил и сделал достаточно...
- Нет, - прервал его Малфой, - ни в коем случае. Вы нужны школе! Это я фактически убил Гарри, мне его и спасать. К тому же, вы сказали, я все равно схожу с ума.
