- Драко, возьми волшебную палочку и подойди сюда! - крикнул Дамблдор, склонившись над воронкой.
Драко, с которого окончательно спали темные чары, послушался и подбежал.
- Теперь скажи, чего ты хочешь! - закричал маг, пытаясь перекрыть шум падающих камней.
- Я хочу, чтобы Гарри Поттер был жив! - что было сил крикнул Драко и взмахнул палочкой. С нее сорвался целый сноп золотистых искр.
Сначала ничего не происходило, словно кто-то раздумывал над словами юноши, а потом из глубины воронки стал подниматься вихрь. Он вырвался вверх, и в черных потоках ветра Драко увидел маленькое светлое облачко, и из ниоткуда пришло понимание, что это - душа Гарри.
«Неужели получилось?» - подумал Драко, все еще не веря в происходящее.
И тут вдруг случилось что-то незапланированное. Грин-де-Вальд вырвал палочку из рук Дамблдора и оттолкнул директора от края воронки.
- Что ты делаешь, Геллерт? - закричал волшебник, а Малфоя будто парализовала магия, настолько сильным был пленник Нурменгарда.
- А на что ты рассчитывал, Альбус? - рассмеялся Грин-де-Вальд. - Что я позволю сделать это тебе? Нет уж, увольте, ты нужнее миру, а без меня многие смогут наконец вздохнуть спокойно.
- Но ты ничего не спросил у меня, я думал, ты не понял...
- Не смеши меня, Альбус, - ответил маг, - зачем спрашивать? Я никогда не поверил бы, что ты пошлешь на смерть мальчишку. Прощай, я... ты знаешь, - махнув рукой, крикнул Грин-де-Вальд, бросил волшебную палочку Дамблдора и шагнул в вихрь.
В ту же секунду все исчезло и воцарилась тишина.
- Профессор... - прошептал Драко. - Я не хотел... это я должен был...
Директор не отвечал, он все так же застывшим взглядом смотрел туда, где только что стоял Грин-де-Вальд. А потом тихо рассмеялся.
- Ничего, Геллерт, тебе не удастся и на этот раз скрыться от меня, скоро мы встретимся.
Поднявшись с земли, Дамблдор подал руку Драко и сказал, усмехнувшись:
- В этот самый момент Гарри родился второй раз и, я уверен, первым человеком, кого он позовет, будешь ты. Так что пойдем, Драко.
Слизеринец слабо улыбнулся. Он слишком долго этого ждал и слишком боялся, что оно не случится, и сейчас даже не мог радоваться. Время будто остановилось, он не понимал, происходит ли это на самом деле, или все приснилось. В течение последних дней случилось очень много такого, во что было трудно поверить, но теперь в душе осталось только одно ощущение: покоя.
И лишь когда они сели на гиппогрифов, чтобы вернуться в Хогвартс, Драко задал интересующий его вопрос:
- Профессор, это личное, но... вы любили его?
Дамблдор посмотрел куда-то вдаль, потом на ученика и ничего не ответил, но Драко показалось, он едва заметно кивнул.
* * *
Как только они добрались до Хогвартса, Драко буквально взлетел к мадам Помфри. Но Гарри там уже не оказалось, а колдомедик, на которую вошедший Дамблдор наложил Обливиэйт, начисто забыла этот эпизод своей жизни.
Драко на полной скорости полетел в гриффиндорскую башню в уверенности, что Поттер там. Но внутри Малфой наткнулся на Гермиону и Рона, которые не видели Гарри со вчерашнего вечера и тоже немного волновались. Когда Драко смотрел на них, в его глазах мелькнула картинка: Гермиона в подвенечном платье и Рон, надевающий ей на палец кольцо. Это была их свадьба, молодых окружало множество людей, но ни себя, ни Гарри Малфой там не увидел. Улыбнувшись, скрывая свое волнение, и сказав, что с их героем все нормально, Драко выбежал из гриффиндорской гостиной и нос к носу столкнулся с Блейзом.
Тот загадочно улыбался.
- Тебе стоит заглянуть к себе, Драко, - многозначительно сказал он и тут же ушел.
Драко влетел в свою комнату и остановился, не в силах вымолвить ни слова, только глядя на стоявшего перед ним Гарри, - живого Гарри! - и словно пытаясь вложить в этот взгляд все, что никогда не смог бы передать словами.
Наконец оба одновременно сорвались с места и кинулись друг к другу. Нужно было слышать каждый вдох и выдох, видеть один за другим взмахи ресниц, ощущать в объятиях тепло живого тела, чувствовать стук сердца другого почти в своей груди, и смотреть, смотреть в эти самые дорогие в мире глаза... Снять старенькие очки, бросить на пол - он и без них все видит - и открыть эти зеленые глубины, теперь уже не защищенные ничем, и опять - смотреть, как плещется в них, словно в океане зеленовато-синяя вода, любовь...
Потом - поцелуи: текучие, как мед, легкие, как прикосновения крыльев бабочки, быстрые, как порывы летнего ветра, нежные, как лепестки роз, обжигающие, как заледеневшая сталь, трепетные, как первые лучи солнца...
Драко зарывался в чудные мягкие кудри, глотая слезы и не стесняясь этого, снова и снова заглядывал в зеленые глаза, а Гарри гладил его плечи, руки, стирал слезы с темно-русых ресниц, и шептал:
- Почему ты плачешь, ненаглядный мой?
- Потому, что люблю тебя... Господи, как же я тебя люблю!..
Снова поцелуи - такие осторожные, чтобы не спугнуть неожиданное счастье... Легкие, едва ощутимые движения - и белый шелк рубашек соскальзывает на пол. Больше жизни нужно коснуться обнаженной кожи, прижаться друг к другу так тесно, чтобы нельзя было поместить посередине даже тонкий листок бумаги. И замереть так, но невозможно: хочется целовать любимое лицо, ласкать красивое тело, вдыхать запах волос, утонуть в этой страсти и нежности...
Гарри крепко-крепко обнимал Драко, прижимал к себе, словно боясь отпустить даже на единую секундочку... Он уже терял, и знал, что это значит... Он потерял Драко в первый раз, когда увидел его с девушкой - думал, что потерял. И второй раз - когда умер. Гриффиндорцу не должно было быть страшно покидать этот мир - но он боялся. Когда комната поплыла перед его взором, когда он еще видел огромные от ужаса прозрачно-серые глаза, когда вокруг все поглотила темнота, а затем засиял свет - будто лунная дорожка - он не чувствовал боли. Но в тот момент, как его ноги коснулись серебристого свечения, и он сделал первый шаг туда - в это мгновение Гарри охватил ужас: он понял, что может НИКОГДА не найти Драко там. Где нет лиц, нет больше имен - только одинокие души, потерявшие друг друга... Безликие тени, они могли никогда не встретиться, растворяясь в Вечности, проходя совсем рядом - и не узнавая, не зная...
- Гарри, что с тобой? Мы же вместе, забудь обо всем!..
Но он не мог забыть. Слезы катились из глаз, не переставая - он никогда раньше так не плакал. «Драко, ты не знаешь!.. Какое же счастье, что ты не знаешь!..». Малфой не знал о том, как его любимый все-таки нашел в себе силы идти вперед, как свет перед глазами гриффиндорца медленно сменился прозрачно-белым туманом, охватывающим с ног до головы, заставляющим забыть все земное... и как сердце Гарри все равно не желала покидать боль от того, что им двоим никогда больше не встретиться... Если бы Драко спросил Гарри, что там, мальчик ответил бы: «Пустота». Не потому, что в Вечности нет ни жизни, ни времени, а чувства медленно стираются, оттесняемые ложным покоем. Там, откуда он пришел, не было ничего - оттого, что там не было Малфоя...
Да, Драко не догадывался об этом. Но теперь он знал другое: ответ на вопрос, что такое Счастье. «Наверное, счастье - очень драгоценная субстанция, - нередко иронизировал он, когда они говорили об этом с Гарри, - раз людям она выделяется в столь малых количествах. Это - что-то сродни Феликс Фелицис - оно слишком ценно, чтобы расходовать его на каждого. Но, наверное, так и положено. Как не понимали бы мы, что такое Добро, если бы не было Зла, так не знали бы и счастья, если бы наша жизнь была заполнена только им. Мы уже просто не ощущали бы разницы в своем состоянии. Из чего делаю вывод, что самое величайшее Счастье найдет человек, на долю которого выпало больше всего испытаний. И его счастье будет донельзя простым, непонятным окружающим людям - глоток воздуха ранней весной, наполненный ароматом цветов вишни... И больше ничего не надо...». Гарри тогда слушал эту тираду, раскрыв рот, чем нимало позабавил Малфоя. Но Драко и не знал, насколько окажется прав.
Человеку и впрямь всегда чего-то не хватает до ощущения того самого непостижимого и недостижимого «полного счастья», и это «что-то» у каждого свое. Теперь Драко точно знал, чего именно не хватало ему. «Самое огромное, самое светлое Счастье - это просто целовать твои руки, держать их в своих... И все равно, что будет завтра...»
Но Драко не знал, что всем желаниям рано или поздно свойственно сбываться...
Третье мгновение. Последний глоток (2)
Снег за окном все падал и падал, легкими хлопьями ложась на выступ под окном Слизеринского Принца - тот самый выступ, по которому несколько месяцев назад навстречу своей любви неуверенно делал шаги владелец комнаты, - а Драко с Гарри ничего уже не замечали... Торопливыми, страстными движениями Малфой ласкал плечи любимого, то и дело стискивая и прижимая его к себе, словно боясь потерять или не успеть насладиться тем, что они оба наконец вместе.
